— Не знаю. Мне кажется это нечестно.

— Почему? Вот смотри, у меня есть власть, есть деньги, есть опыт. Я могу, если захочу, тебя легко соблазнить. А что ты можешь сделать? На первый взгляд, у тебя нет шанса. Но если подумать, то ты можешь так меня собой приманить, что я ни о ком другом думать не смогу. Для этого же нужно знать маленькие хитрости.

— Знаете, я с вами ужинать не пойду.

— Ну, это мы еще посмотрим, — усмехнулся Панкратий, убирая цепочку. — А как тебе такое украшение?

— Что это?— спросила я.

— Лямки из лизовой кожи для лифа или сорочки. Знаешь, такие, без рукавов, — ответил он, доставая две тонкие полоски с красно-бирюзовой чешуей. На концах полосок были замочки из драгоценного металла. Поверх замочков крепились маленькие рыбки из черного золота с желтыми крупинками. — Украшение, которое никто не увидит, но о нем будут знать двое: тот кто подарил, и тот кто его носит.

— Если его не видно, то смысл в таком украшении? — спросила я.

— Как память. Ведь и для этого тебе подарили птичку. Чтобы ты помнила, а не продавала ее.

— Не все воспоминания хочется хранить, — сказала я, отходя, чтобы забрать деньги.

— Лавр, пришли мне потом лямки для лифа и пояс для женских панталон из лизовой кожи, — сказал Панкратий.

— Восемь триста.

— Пойдет. Добавь на них знак, чтобы продать было нельзя. Никогда не думал, что кому-то придет в голову продавать подарки.

— Люди слишком мелочны. Мало кто из них понимает значение памяти, — ответил Лавр. — Завтра к обеду пришлю.

— Хорошо. Ну, Ирина, пойдем обедать?

— Мне домой надо.

— Я тебе еще подскажу несколько способов, как подзаработать. И легальных. Без потери репутации, — сказал Панкратий.

— Не думаю, что мне стоит соглашаться на ваше предложение.

— Дело твое. Я особо настаивать не буду, — ответил он, опять открывая дверь и пропуская меня вперед. — У каждого из нас есть моральные принципы, через которые сложно перешагнуть. Ужин с вампиром — это не то, что будет искать порядочная девушка, пусть и взявшая обязательство нести свет и чистоту. Мне так интересно послушать, чем моя жизнь так плоха. Но принципы ставят в дальнейшем нашем общении непреодолимую стену. Придется мне обращаться к Лизе. Так ведь твою сестру зовут? Может она окажется не такой принципиальной...

— Это нечестно, — тихо сказала я, думая, что это уже шантаж с его стороны.

— А кто сказал, что я буду играть честно? Хочешь меня переиграть, то думай головой. Наблюдай. Хитри. Мы с тобой сейчас играем на равных условиях.

— Понять бы во что мы вдруг начали играть.

— Я тебе объясню, но за ужином.

Если согласиться, то нужно быть готовой к обману со стороны Панкратия. А если отказаться, то он может запудрить голову Лизе. Она ему точно захочет рассказать про грязь и чистоту.

— Хорошо. Ужин. Но в людном месте.

— У меня нет правила сразу в комнату девушек приглашать, — ответил он.

— И есть те, кто соглашается? — спросила я.

— Соглашаются, когда терять нечего. Или ты думаешь, как мы себе девок находим?

Мы прошли немного по улице, пока не подошли к ресторану, где подавали мясо с фруктами. Я о нем слышала. Повар решил совместить несовместимое. Говорили, что получилось неплохо. Панкратий привычно открыл дверь, пропуская меня вперед. Я с любопытством огляделась по сторонам. В углу играл музыкант. Столики стояли на расстоянии друг от друга. Стены выкрашены в светлые тона. Вокруг много цветов. На столах в вазах фрукты.

К нам подошел официант. Пока Панкратий договаривался о столике, я посмотрела на улицу. В ресторане были высокие окна. Когда в них заглядываешь с улицы, то видишь лишь свое отражение. А вот если смотреть из помещения, то можно увидеть прохожих. Забавный эффект, который вызывал улыбку. Да и то что я находилась в ресторане, вызывало ощущение праздника.

— Как мало надо, чтобы заставить улыбнуться, — сказал Панкратий.

— Я раньше не была в таких местах.

— Догадываюсь.

Мы прошли за столик. Сразу принесли вино и воду.

— Я не буду пить, — поспешно сказала я.

— Я тебе его разбавлю, — ответил Панкратий, наливая в бокал воды и добавляя туда на четверть вина.

— Чего вы меня все хотите споить.

— Нужно привыкнуть пить вино. А то любой вампир этим воспользуется и к себе уведет.

— Я не собираюсь больше пить с вампирами.

— А что ты делаешь сейчас? — спросил он, наливая себе полный бокал. — Можешь сказать, что это больше не повторится, но мы с тобой не будем друг друга обманывать.

— О чем вы?

— Первое, давай на «ты». Мы с тобой слишком близко знакомы, чтобы держать дистанцию. Я напоминаю, что твою кровь пил. А это делает нас куда ближе, чем ты можешь представить. Второе, предлагаю оставить все кружева словесности и разговаривать по-простому. Как есть. Как мы с тобой разговаривали в кабаке.

— Хорошо. Зачем нужно упоминать в разговоре мою сестру? Это же шантаж.

— Я тебя немного подтолкнул в нужную сторону. Ты вроде и согласна, но одновременно пока еще сомневаешься.

— В чем?

— Стоит ли тебе со мной общаться.

— Я не вижу смысла в этом общение, — ответила я. Пригубила вина. Посмотрела на фрукты, думая, можно ли их брать или нет. Панкратий взял грушу. Разрезал ее на две части.

— Мне понравилась идея с девушками в моем заведении. Даже если они не будут никаких оказывать дополнительных услуг, кроме общения и подливания гостям вина. Дать приобнять себя, посмеяться над шуткой. Ничего лишнего.

— Девушки на это не согласятся.

— Я же не предлагаю переходить в девки вампиров. А всего лишь составлять компанию, — он протянул мне очищенную грушу.

— Потом это не докажешь будущему мужу и его родственникам.

— Если учесть, что многие девушки так и не смогут выйти замуж, потому что не в состоянии собрать необходимое приданное, то работа в кабаках стала бы для них выходом. Хорошая оплата. Можно накопить денег, а потом уехать куда-нибудь в село. Купить там домик и доживать в свое удовольствие. По мне, это намного лучше, чем всю жизнь горбатиться на фабрике.

— Есть еще рабочие поселки.

— Туда думаешь уйти?

— Да. Когда Лиза замуж выйдет.

— Не советую. Там жизнь больше на тюрьму похожа. Я бы эти поселки вовсе убрал. Но такой власти не имею. А вот идея с девушками мне понравилась.

— Я бы на такое не пошла.

— Почему?

— Вампиры слишком коварны.

— Как и женщины. Вот тут мы переходим к игре, — ответил он. Принесли еду. От мяса был такой аромат, что я на миг забыла обо всем. Панкратий же продолжил. — На самом деле нами легко управлять и добиваться желаемого. Мы ведь знаем, что берем и готовы за это заплатить, как деньгами так и услугами. Но женщины часто этого не понимают.

— У нас все проще. Если парню нравится девушка, то он за ней ухаживает. Она принимает его ухаживания или отказывает. С введением приданного состоятельные парни стали более разборчивые. Они понимают, что у них слишком большой выбор. А те, у кого нет денег подкинуть денег на приданное для невесты, они просто издали смотрят.

— А ты хотела бы выйти замуж?

— Нет, — ответила я.

— Почему?

— Это не мое. Я не могу представить себя в роли жены и матери. Но вот судьбу Лизы я бы хотела устроить. Вкусное мясо.

— Сочное за счет того, что его вываривают во фруктовом сиропе. Сколько не хватает твоей сестре до сбора приданного?

— Сорок тысяч. Но я уже знаю как десятку набрать.

— М?

— Кровь раз в месяц.

— Ты слишком хиленькая, чтобы столько сдавать.

— А сколько бокалов крови в человеке?

— Около двенадцати. Но это не законно.

— И это мало. За двенадцать тысяч жизнь продавать не хочется, — ответила я. Тут же прикрыла рот рукой. — Вино, даже разбавленное, коварное.

— Или это ты так мне доверяешь.

— С чего бы? Мы знакомы всего ничего.

— Так бывает. Вот встречаешь человека и думаешь, что знаешь всю его жизнь. Никогда такого не было?