— В бурном море беличьих башен… — пробормотал Маиран. — Что означают белки?

— Жизнерадостность, — ответила Рысь.

— А вот и альтернативные трактовки появились, — усмехнулся Дон. — Я полагаю, что иногда белки — это просто белки. Не усложняйте.

Снова повисла пауза, а потом в наступившей тишине раздался взрыв хохота. Смеялся Велен, откинув голову и вытянув вперёд длинные ноги. Он пытался сказать что-то сквозь смех, но у него это никак не получалось. Велен снял очки и вытер выступившие на глазах слёзы.

— Корон! — и снова взрыв смеха. — Дракон меры времени!

Корон уставился на учителя, хмуро сведя брови. Похоже, он не понимал. Потом вдруг его лицо засияло, и он тоже расхохотался. Юна залаяла и полезла облизывать лицо своему Спутнику, так виляя хвостом, что её чуть ли не заносило из стороны в сторону. Кое-как отпихнув псицу, Корон, наконец совладал со смехом.

— Часы! — выдохнул он. — Дон, это предсказание про тебя!

Как только он это произнёс, разрозненные слова предсказания сложились вместе в единую мозаику. Искра сразу вспомнила и старые стены Ре-Дон-Гона, и норы катакомб под ним, и колокола на башнях. Верхушки елей, волнами колышущиеся на ветру, и белок, прыгающих в ветвях. Монетку, упавшую вверх аверсом. Наяна, пошедшая вслед за Доном в Лиркон, хотя это противоречило её планам. То, как Дон воспользовался тем, что убивцы были заняты поисками Наяны и добыл Часы. Дерзко, бесспорно. И по невероятному везению.

— Я польщён, — признался Дон, видимо, проведя в уме те же аналогии. — Насколько мне известно, раньше мне не отводилось так много места в предсказаниях Ио.

— Но почему дракон? — спросила Искра. Где-то внутри она это понимала, но облечь в слова не могла.

— А это из старых предсказаний, — объяснил Корон. — Когда Часов ещё не было, они часто появлялись в предсказаниях. И «драконы меры времени» или «драконы оков времени» — это довольно частое их описание. Даже у Ио были такие предсказания.

Велен и Маиран ему поддакивали, и даже Вран снизошёл до того, чтобы кивнуть.

— Но почему драконы? — повторила свой вопрос Искра.

— Дракон означает в предсказаниях что-то могущественное, выходящее за рамки понимания, — ответила Жинга, — что-то настолько большое, что нельзя вместить в предсказания одним понятием.

— Ага, — теперь, кажется, Искра начала понимать. — А когда и как были созданы Часы?

— В триста восемьдесят шестом году от основания Орденов, — отчеканил Корон, — церемония, на которой Часы были переданы Орденам, состоялась на идис септора в Реворе, — мальчик оглянулся на Велена и тот кивнул, подтверждая, что Корон всё правильно помнит.

— И как их сделали? — Искру начало раздражать, что ей приходится задавать одни и те же вопросы по нескольку раз.

— В предсказаниях не раз упоминался Часовщик. Конечно, он в них назывался по-разному, но именно это имя к нему прицепилось. Выходило так, что его надо было найти и попросить, — как-то неуверенно ответил Корон.

— Дед из библиотеки! — хохотнул Дон.

— Как бы это ни звучало, но т-так и есть, — Велен, улыбаясь, чистил очки. — Это б-был старичок, к-который, можно сказать, жил в б-библиотеке Ордена Хранителей в Реворе. Он даже не был б-библиотекарем, в общем-то. П-просто в какой-то м-м-момент он там появился, никто точно не знает, когда. Тогда казалось, что он был там всегда. Ходил, п-подсовывал людям нужные рукописи.

— Надо понимать, что на тот момент это была наиболее сохранившаяся библиотека в Кай-Дон-Моне, — заметил Маиран, — после «эпидемии» пожаров триста семидесятых.

— В общем, много кто видел этого деда, но никто не догадывался, что обратиться надо именно к нему, — усмехнулся Дон.

— А догадаться уж очень хотелось, — добавил Лишард, — потому что событий было много, а письма идут долго и быстрый способ связи между Орденами был ну очень нужен.

— Насколько я помню, первым догадался Аврелий-не-Цвилир, — вдруг внёс свою лепту в историю Ренар.

— П-прошу п-прощения, но п-первым был, Сарен, ученик П-провия, — теперь Велен чистил очки смущённо.

— Вообще-то, всем известно, что честь этого открытия принадлежит проконсулу Кардешу, — непререкаемо заявил Вран.

— Как мило вы перетягиваете одеяло каждый на себя, — хитро улыбнулась Наяна. Наверняка она полагала, что загадку разгадал кто-нибудь из скрытников, чьи имена в официальной истории могли и не остаться.

— Так, хорошо, я поняла, — прервала Искра этот бессмысленный спор, — кто-то разгадал предсказания и понял, где искать Часовщика. Итак, они его нашли. И каким образом он их сделал?

Воцарилось смущённое молчание. Казалось, собеседники даже спрятали глаза друг от друга.

— А никто не знает, — сказала Наяна. Эта неизвестность её явно терзала. — Как-то сделал. В предсказаниях есть смутные указания, но они все выглядят примерно как «может, одно разбив, два создать». Сама понимаешь, по таким рецептам не повторить.

— Да, а потом Часовщика и след простыл, — с сожалением вздохнул Лишард, — будто он специально явился, чтобы сделать двадцать шесть Часов — ни больше, ни меньше.

— Вообще людей, которые умеют делать артефакты, крайне мало, — проворчал Дон, — особенно артефакты сильные. Это талант надо иметь. Но в одиночку сделать такое… Никто ни до, ни после не вытворял ничего подобного.

Искра задумалась. Браслет, Кулон и Кольцо создавались большими группами магов, но задолго до Часов. И больше ничего подобного сотворено не было. И врат в другой мир никто не открывал. Будто бы некоторые секреты были безвозвратно утеряны.

И ещё её волновал один вопрос: та девочка из сна, смогла ли она встретиться с Доном? Пусть даже «она будет уже не она», но всё же. Ей так этого хотелось. Было бы обидно, если бы ей не удалось.

Путь вдоль моря продолжался в том же ритме: короткий ночной сон — длинный дневной привал. Почему-то никаких признаков погони не было. Врана раз за разом спрашивали об этом, но он только растерянно пожимал плечами. Похоже, сам темняк тоже не понимал, в чём дело. Он вроде бы немного притёрся к остальным и растерял под жарким солнцем часть своего великолепия, но продолжал сохранять непробиваемую серьёзность. Дон, будто в противовес ему, продолжал чудить.

На следующий день после раскачивания на верёвке Дон сплёл из каких-то прутьев не то корзину, не то шар, и они играли в какую-то игру, в которой надо было этот шар закинуть в яму, находящуюся на территории другой команды. Шар нельзя было держать в руках — только кидать всеми доступными способами. Было весело, но совершенно бессмысленно. В другой раз они вставали в воде по двое, сцепив руки и подбрасывали третьего. А ещё строили пирамиды из людей. И так далее, и тому подобное.

Больше всего Искру поражало то, что только Вран не поддерживал эти игры. Наяна играла почти что охотно. Янера будто бы смущалась, но рано или поздно приходила. Арн всегда был рядом, хотя он, скорее, следил за тем, чтобы люди не поубивали друг друга ненароком. Даже Маиран иногда присоединялся, хотя и очень осторожно. Воин старался не подходить к людям лишний раз. Лина неотступно следовала за ним. Дон сдался перед её просьбами не шутить над Маираном и на всякий случай вообще с ним не разговаривал. Эта тактика, похоже, работала. По крайней мере, прошло уже дня четыре, а Маиран ни на кого не бросался. Вот только он всё больше отдалялся от остальных. Искра почти физически ощущала его одиночество. Она тоже опасалась приближаться — не хотелось, чтобы, помимо воина, пытавшегося убить напарника, Маиран стал человеком, поступившим так же с Хранительницей Свитка. Это было бы чересчур. За себя Искра не боялась — Свиток бы её защитил. Но… «Тот, кто поднимает руку на Хранительницу Свитка долго не живёт», — кажется, так сказал Маиран про того стражника в Ре-Дон-Гоне. Сейчас всё это казалось так далеко, а в том время Искру привело в ужас то, что из-за неё погиб человек.

А ещё все они здесь менялись. Искра не могла бы точно объяснить, в какой момент это начало происходить. Возможно, сразу после побега. Но они все стали откровеннее и ближе, не просто научились терпеть друг друга, а, скорее, признали сильные и слабые стороны и научились использовать первые и прикрывать вторые. Были, конечно, те, кто оставались немного в стороне. Вран, конечно же. Рысь, которая после добровольного отшельничества Маирана проводила время в основном в компании Корона или Арна. Сам Арн. Искра же чувствовала себя так, будто у неё появилась самая настоящая семья.