— У Лесного Народа есть присказка для историй. «То, о чём мы говорим, возможно, будет раньше или было потом». С некоторыми вещами так происходит — время не имеет значения. Для других эльфов я и девяносто лет назад был убийцей.

— Ты был ребёнком! — возмутилась Искра.

Арн пожал плечами, видимо, имея в виду, что это тоже неважно.

— Но… — Искра вдруг осеклась, потому что Арн резко повернулся к ней.

— Никто из людей, — медленно и веско проговорил Арн, — не в состоянии понять, что такое для эльфа — отнять жизнь. Я знаю, о чём говорю. Люди слишком иначе воспринимают мир, чтобы понять это. Моим сородичам было невыносимо каждый день видеть меня и вспоминать о том, что однажды я убью человека вот этими самыми руками, — Арн поднял руки ладонями вверх и посмотрел на них, будто хотел убедиться, что они достаточно чистые. — Я понимаю, почему им хотелось, чтобы я убрался.

— Но твои родители… — прошептала Искра.

— Моя мать и предложила мне перебраться к Лесному Народу, — ответил Арн, опустив голову, — потому что она понимала, что своим я всё равно никогда не буду. Как бы остальные эльфы не старались, они всё равно не могут относиться ко мне так же, как друг к другу.

Арн замолчал. Кажется, он и так сказал слишком многое. Искра смотрела на то, как он сидит, свесив голову, и не могла подобрать слов, чтобы ответить. Она всё ещё не понимала этой позиции эльфов. Арн правильно сказал, что человек и не может этого понять. Но всё её существо восставало против такого обращения. Им было некомфортно видеть Арна каждый день и потому они предпочли, чтобы он убрался вон. Забыть о нём. Притвориться, что его и не было. Искре захотелось со Свитком наперевес пойти в Тёмный Лес, найти там эльфов и доказать им, что они не правы.

Но ещё ей не хотелось оставлять Арна. Он сейчас казался таким уставшим, таким беспомощным. Человек, откровенно высказавший то, что у него на сердце, будто бы скидывает доспех. Эльф в подобной ситуации и вовсе выглядит практически голым. И вот эту оголённую душу сейчас нельзя жечь гневным словом. Никак нельзя.

Искра подняла руку и погладила Арна по голове. И вновь под пальцами оказалась шероховатость на затылке.

— Арн, — окликнула его Искра, — когда я попала в тебя стрелой, к вечеру никакой раны уже не было, я видела. А сейчас ты второй день ходишь с какой-то ссадиной. Почему?

— Это мне напоминание, — глухо ответил Арн, не поднимая головы. Спутанные волосы свесились по бокам, закрывая его лицо, — напоминание о том, что я уязвим.

— В прошлый раз ты ведь тоже поранился.

— Я поддавался в тот раз. А сейчас… — Арн как-то странно мотнул головой, — Вран победил меня по-настоящему. В настоящем бою. Я никогда не должен забывать об этом.

— Как ему вообще это удалось? — У Искры до сих пор не укладывалось в голове, как Врану удалось побороть и Арна, и Наяну.

— Он очень силён, — сказал Арн, — и умеет применять силу с умом.

Пожалуй, об этом действительно не стоит забывать. Никогда.

Арн как-то тяжело опёрся рукой о землю и лёг, свернувшись калачиком.

— Ты не против, если я немного подремлю? — спросил он, — я всё ещё очень странно себя чувствую после той… штуки.

Искра в очередной раз со злостью вспомнила чёрную шапочку. Надо было взять ей с собой и сжечь! Зря она тогда кинула её в кусты. Ещё найдёт ей кто-нибудь… Маска, например. Искра поёжилась.

— Извини. Ты устал, а я со своими вопросами, — в самом деле, неловко вышло.

— Всё хорошо. Думаю, мне стоило об этом поговорить, — действительно сонно ответил Арн.

Да уж, если Арн решает что-то сделать — он делает это без колебаний и промедлений. Даже если он решил поспать.

После разговора с Арном Ависар уже вряд ли что-то могло напугать. Она решительно — даже, пожалуй, чересчур решительно — прошлась по рощице, отыскивая нужного ей человека. Янера сидела, прислонившись спиной к дереву (кажется, уже у всех такой способ отдыха вошёл в привычку) и задумчиво смотрела в сторону моря. Там Ренар, наконец, решился тоже окунуться. Кажется, Янера чуть ли не впервые со времён побега отпустила Ренара так далеко от себя. Возможно, сейчас она раздумывала о том, не утонет ли он там. Ависар оглянулась — неподалёку от Ренара плескалась Рысь. В случае чего она обязательно его вытащит. Не о чем беспокоиться.

— Янера, я всё хотела у тебя спросить… — Ависар осеклась.

Целительница ощутила холодок внутри. Да уж, действительно, слишком решительно. Вот так вот обратиться к леди Гальди… можно считать, что разговор окончился, не начавшись.

— Да, я слушаю, — неожиданно спокойно ответила Янера, подняв глаза.

Ависар застыла в изумлении. В Янере сейчас почти ничего не было от той холодной и надменной баронессы, которая пришла вслед за Искрой к лесопилке. Впервые простая одежда казалась на ней уместной. И взгляд её был почти не пугающим. Ависар опустилась на землю в недоумении. Что, химера задери, произошло в том лагере⁈

— Я хотела бы узнать, что произошло с Ренаром, — Ависар не стала ходить вокруг да около и изложила свою просьбу сразу и прямо. — Я совершенно не понимаю, как ты его вытащила.

— Я тоже не до конца понимаю, — призналась Янера, снова обратив взгляд к морю.

Её лицо было каким-то удивительно безмятежным — ни злости, ни грусти, ни улыбки. А тон был таким лёгким, будто её слова были не падающими камушками, а, скорее, пушинками, кружащими в июньском воздухе. Ависар поняла, что никогда не узнает то, что хочет узнать, если будет обращать внимание на все эти перемены и сосредоточилась вновь на своём вопросе. Как бы так его задать, чтобы получить ответ?

— Наверное, мне будет полезно сформулировать это вслух, — вдруг продолжила Янера, — чтобы однажды, быть может, суметь это повторить.

Ависар кивнула. Янера согнула одну ногу и медленно положила ладони на колено.

— Ты знаешь, как работает магия Смерти? — уточнила убивица.

— В общих чертах, — неуверенно ответила Ависар, — маг Смерти вытягивает из человека Жизнь и забирает её себе. Так обычно говорят. Лучше описать я не смогу.

— Да, обычно так это и описывают, — кивнула Янера. — У каждого человека есть некий запас сил, энергии, который убивец может забрать и соединить со своим запасом. Именно эта энергия тратится на магию. В общем-то, усталость от избыточного использования магии очень близка к тому, что происходит с человеком, против которого обратили магию Смерти.

— Как было с Лишардом после Холмов? — уточнила Ависар. В принципе, это было очевидно, но она хотела показать Янере, что слушает внимательно и понимает, что ей говорят. Пусть Янера говорит простые вещи, если это поможет ей перейти к более сложным.

— Именно, — Янера ненадолго замолчала, — но гораздо интереснее то, что происходит с убивцем. Именно жизнь другого человека, слитая с собственной, даёт хорошо известную всем по слухам эйфорию и чувство собственного могущества. Чуть менее известно то, что чужая жизнь может использоваться для усиления ментальной защиты и даже для защиты от других магических воздействий.

— Это как? — для Ависар эта информация оказалась неожиданно новой.

— Например, достаточно широко известно, что против убивца, только что взявшего чужую Жизнь почти что бесполезно использовать магию Страха.

Кажется, про это Ависар когда-то что-то слышала. Наверное, от Кирия — от кого же ещё.

— Я думала, это просто от того, что вы в этот момент с сияющими глазами ищете, кого бы ещё убить и вас не запугаешь, — бесцеремонно ляпнула целительница.

— Да, так и есть, — Янера спрятала улыбку, — так и есть. Но вдобавок к настрою магия просто разбивается о слишком большое количество энергии в одном человеке, как об щит. Говорят, некоторые убивцы способны «вытянуть жизнь» из направленного на них воздействия, но я не представляю, как это. Впрочем, у меня нет опыта сопротивляться направленной на меня магии, — убивица пожала плечами будто бы с неким сожалением.

Использовать чужую жизнь как щит… Это выглядело очень и очень полезно в случае боя с несколькими магами. Ависар сразу вспомнила несколько ситуаций, в которых такая способность могла бы пригодиться.