Блокирующее действие зловредного минерала на себе я ощутила почти сразу; метров тридцать от поста охраны и все, ты уже обычный человек. Произволу, чинимому новой властью, больше не было сил удивляться. Арнаи? Дочь Леса? Новый союз? Кому какое дело… Указом четко определено: дезертиры. Впрочем, император при его абсолютной власти мог бы даже этой надуманной причиной не прикрываться. А просто сажать любого, только потому что ему так вздумалось.

Император Нердес зря внушил народу мысль, что даже безграничная власть может быть справедлива. Законы, суды? Их теперь нет.

Боги, неужели и Хельме где-то здесь… Но тщетно я вглядывалась в темные зарешеченные ниши, похоже, мы тут были единственными гостями.

Манс сбежал еще в городе, так что вскоре я осталась одна, в пронзительной тишине и почти полной темноте. И что, на этом все? Просто сидеть и ждать неизвестного? Нет, конечно, теперь известно, что будет… Аландес, взяв в заложники самых дорогих нам людей, не оставил выбора.

Значит, все зря?.. Ронард чуть не погиб, сунувшись в Лес; оба рисковали своей жизнью, выполняя ставшие теперь бессмысленными требования богов. Чего добились? Свободы от брачных клятв для Леса ценой свободы моей собственной? И Ронарда? Оставив после себя лишь чудовище, отраду Сагарты, что сейчас сводит с ума того, кто упек нас за решетки.

Тишину разрезали истеричные вопли Аландеса где-то вдалеке. Не утерпел, сразу прибежал позлорадствовать… И тут же мимо бесшумно скользнула фигурка.

- Ой, и ты здесь? – обрадовалась Оттавия мне как давней знакомой. – Печальненько, надеюсь, ненадолго. Ладно, пока!

- Стой! Ты же Оттавия, да? Я теперь знаю, кто ты… Ты можешь помочь, вытащить меня отсюда?

- Тоже хочешь меня убить? – сморщила она изящный носик.

- Нет! Не знаю… – вдруг осеклась я.

- Не знаешь, – кивнула она. – А вот Ронард хочет. Но не сможет. Ему Аландик не позволит. И ты мне не доверяешь, раз теперь знаешь, кто я. Я все-все твои чувства знаю! Ты ведь уже встречалась с такими, как я.

- Подожди, вот об этом! Ты и в прошлый раз говорила о моих чувствах, но мне это не нужно! Ты сказала, что сделаешь все за меня, но я этого не хочу! Я о мести… Это жестоко, даже по отношению к Аландесу. Не делай этого, оставь его в покое!

Та захлопала длинными ресницами.

- Глупенькая, он же сам захотел. А ты хотела лишить его магии, разве не так?

- Но не вместе с жизнью же!

- Ну, уж как получилось, – пожала она плечами. – Но, знаешь, нет. Не помогу. Я тебе не нравлюсь. Ты меня не слушаешься. Это для меня опасненько.

- Боги, ты еще хуже Воракиса…

- А вот и нет, я лучше! – захлопала она радостно в ладоши. – Я бессмертная! Ладно, увидимся! Придешь завтра на свадьбу? А, тебя все равно приведут…

Ронард был прав, она действительно чудовище. Веселое, прекрасное, которое со временем полюбит весь мир.

Больше никто не беспокоил. Кормить пленников, видимо, тоже распоряжения не поступало… Хотя бы фляга с водой была своя. Я пыталась несколько раз докричаться до Ронарда – тщетно. По моим ощущениям уже был вечер, в этом подземелье, как в Пустоши, времени не поймешь.

Греттен, а вот ты куда подевался, когда так нужен… Единственный способ связаться с остальным миром и то теперь недоступен. Но он же вольный зверь, может, пришло время отпустить? Поэтому я лишь поплотнее завернулась в плащ и закрыла глаза. А что еще оставалось делать?

Манс явился под утро – сначала во сне, потом наяву. И, как оказалось, времени зря не терял. За Хельме я переживала напрасно, украденный из его домакнивоказался блефом, сам он вместе с братьями и отцом уже три недели как находился в море, патрулируя границы водораздела. И никто ему не угрожал. Даже в этом нас обманули. Как Греттен сумел это выяснить, он сам толком объяснить не смог. Не через сон, но я и раньше подозревала, что у моего проводника особые отношения с расстоянием и пространством. Проскользнул же сюда как-то, нашел меня.

Зато уже во сне наведался к астарху и, подозреваю, это был далеко не единичный случай. Вот и думай, чье это животное, раз о наших с мансом прогулках во сне астарх узнал практически сразу? О чем в этот раз докладывал, спросить не успела.

- Все, вставай, утро, – боднул он меня, выталкивая из сна.

- Да погоди ты! – но под боком был уже не грозного вида зверь, а мелкая и взъерошенная его версия – реальная. И говорить он, даже мысленно, здесь не умел.

- Греттен…

Я разочарованно прижалась к мохнатой тушке, согреваясь его теплом. Значит, утро. Значит, сегодня все и закончится. Сумрак вокруг ничем не отличался от вчерашнего вечера, разбавляемый лишь тусклым факелом в проходе. Магические светильники здесь бессмысленны.

Но манс разбудил неспроста, в каменных переходах послышались легкие шаги, заплясали на стенах тени от нового факела. За мной, уже? Слишком деликатно для стражи.

- Ардинаэль? Ты здесь? – раздался сдавленный шепот, а вслед за факелом показался силуэт с накинутым капюшоном.

- Вилария?!.. – поразилась я.

Та опустила капюшон и факел осветил чуть припухшее личико со следами то ли хронического недосыпа, то ли постоянных слез. Куда только та холеная надменная кукла делась.

- Вилария, что ты здесь делаешь? Как ты сюда прошла?!

- Ну, я все же теперь императрица. Вроде как… – невесело улыбнулась она. – Кто бы мне не позволил пройти.

- Но… зачем ты здесь?

Та помялась, словно сама сомневалась в правильности своего поступка.

- Я… тут тебе вот… Здесь бутерброды… с рыбой… они вкусные. И шаль, да! – она поспешно стянула с себя широкий платок. – Ты не смотри, что тонкая, она очень теплая, это из камельской шерсти…

Видимо, мое удивление слишком явно отразилось на лице, потому что она сбивчиво, но с каждым словом все увереннее, объяснила:

- Я уже была здесь… Знаю, как тут… как здесь жутко. Меня дед сюда маленькой водил, когда рассказывал про другого… ну, того моего деда… который последних из «несущих»… Показывал, что бывает сплохимимагами. Это было на следующий день после того, как у меня дар прорезался и я случайно его любимые часы разбила. А во дворце же с вечера слухи гудят… Хуже чем в Академии, право слово… Мне никто ничего не говорит, но я уже научилась слушать. И вспомнила, как тут может быть плохо, – сглотнула она. – А ночью мне почему-то твой дикий манч приснился, я и подумала о тебе. И сон такой хороший был, я там летала в саду, а там одни нераскрывшиеся бутоны были, но я нашла один, самый красивый…

- Вилария, подожди со снами, что там вообще происходит? И почему тебе ничего не говорят?

- Там к свадьбе готовятся, – тихо ответила она. – Его светлость Шентию отсюда уже увели, я видела его во дворце. А почему мне… до меня просто никому дела нет. Меня даже не пригласили…

У нее дрогнул подбородок.

- Вилария? – всмотрелась я в нее внимательнее. – Что с тобой происходит?

Губы у нее задрожали тоже, лоб и щеки пошли красными пятнами, а глаза немедленно налились слезами.

- Я боюсь, – всхлипнула она.

- Аландеса?

- И его тоже… Он совсем другой стал. А я для него будто вообще не существую… Меня никто не замечает! Родителям вообще до моих чувств вообще дела нет, они своего добились, сбагрили… А Анневьев уже месяц из покоев не выходит… А он… У него любовница. Он ее даже не скрывает! Они везде вместе, а остальные делают вид, что ничего не происходит, все только восхищаются ею! А меня словно и нет… Очень красивая… Я даже сама иногда смотрю на нее тайком и все обиды забываю, ты можешь представить такое?! А потом словно трезвею и мне еще больнее становится! А я же не за себя боюсь!..

Последнее она выкрикнула, уже не сдерживая рыданий, и обхватила себя за бока, поморщившись.

- Вилария, ты здорова?

Та помотала головой, потом неуверенно кивнула.

- Я… я беременна.

О боги. Видимо, эта ноша и так ей нелегко дается, а при таком постоянном стрессе… Я дотянулась через прутья до ее плеча и та, истосковавшись по любому вниманию, прильнула лицом к руке.