Или это и есть кара богов за то, что мы с Ронардом отдались друг другу, презрели помолвочные клятвы, данные во всеуслышание будущим супругам и в присутствии служителей культа? Точнее, пока всего лишь предупреждение…

В силу незаконного своего происхождения арн Шентия официально не входил в правящую семью. Это Нердес возвысил сводного брата, сделал своей правой рукой, ввел в «ближний круг» на Дне Содружества. Титул арна и земли он получил в подарок от отца при рождении, фамилию же носил матери.

Все его привилегии разом могли быть отменены новым императором. Но Аландес этого не сделает, он оставит Ронарда в «ближнем круге» только и исключительно затем, чтобы мстительно женить его на самаконской принцессе. К гроршам коронацию, вот уж без чего обойтись можно, но прощание с Нердесом… Его Ронард пропустить не мог, и я его понимала.

Как же не хотелось возвращаться в столицу, в которой разделилась жизнь три месяца назад на «до» и «после». Я чуть не на физиологическом уровне испытывала отвращение к белокаменному дворцу М’Рирт. Пусть я лучше трижды лишусь магии, чем признаю Аландеса своим императором…

С семейством Эррано прощание вышло таким тягостным, словно вчера все были в шоке – а так оно и было – а с утра прорвались эмоции у всех. Родителей Хельме я, как и пообещала самой себе когда-то, поблагодарила за сына. Поняли, нет – не знаю. Но из мягких уютных объятий Имельды после моих слов вырваться было невозможно, да и не хотелось. Клятвенно пообещала приезжать каждое лето, пока учусь. Причем с Ронарда стребовали то же самое в качестве моего сопровождающего. Кажется, Имельда поверила в нас больше, чем мы сами могли себе это позволить…

- Избавься от зернышка и возвращайся, ладно? Империи нужен Лес, – сказал мне Хельме, снимая и свой «поводок».

- Уверена, Лес тоже скучает по Империи, – подмигнула я ему. – Все будет хорошо, Хельме.

Не будет. Уверила в этом друга, а сама уезжала с тяжелым сердцем. Сначала Мекса, теперь Анхельм. Еще раньше Беату оставила в Ровеле. Будто снова эти гроршевы боги играют, лишая потихоньку поддержки. Нет уж, горите вы в вечном пламени, но я верну себе все.

В столицу добрались к полудню. Вдвоем было путешествовать даже странно. Я уже так привыкла в дороге и к осторожной немногословной унвартке, и к болтливому Хельме. Зато можно было не скрываться из опасения ранить чьи-то чувства. Мы могли говорить часами с Ронардом. Могли так же часами молчать, понимая друг друга без слов. И еще обоих охватило какое-то отчаянное чувство предрешенности происходящего, когда нет больше обязательств ни перед кем, только дорога и ставшие совершенно безумными последние ночи.

Ронард любил меня остервенело, и я отвечала тем же, предчувствуя... что? Скорую разлуку? Вынужденную потерю? Смерть?..

Я не знала. Но просто не могла насытиться им, не в силах разорвать эту связь, крепнувшую с каждым часом. И все сильнее убеждаясь – не отдам. Мой. Пусть хоть весь мир рухнет, и мы будем погребены под его останками. С каждой близостью будто открывался новый мир, а мне все было мало: открывала собственные миры, откинув напрочь так и не пригодившееся воспитание монашек; доводя любимого до чуть ли не болезненного экстаза, при этом сгорая сама от своей отчаянной смелости. Исследовала в ответ все уголки желанного тела, находя особое удовольствие в том, что могла победить его в этих схватках не скимитаром, не послушными тенями – всего лишь легким прикосновением губ. И сама раз от раза сдавалась без боя, потому что как тут сопротивляться…

Ронард эмпат и интуит по своему природному дару. Он поэтому закрывается от всех, слывет холодным бездушным следователем и самым бесстрастным боевым магом. На мне его дар сбоил, как сам признавался, зато сейчас развернулся в полную силу. Я тоже изучала немного ментальную магию с мэтром Серенде. Пусть моя Тьма Изначальная не позволяет читать мысли и не может заставить кого-то подчиниться моей воле, для этого особые способности нужны, но ту же эмпатию и мне удалось немного расшевелить. А потому сейчас с Ронардом все ощущалось вдвойне остро. И мои собственные чувства, и его… И даже не вдвойне, а как два зеркала, поставленные напротив, отражаясь друг в друге бесконечным эхом.

Оттого все тяжелее было разрывать объятия по утрам, словно вросли друг в друга: не телом – душой. Пустили корни, просто так уже не выдернуть, только с мясом, с сердцем.

И-Н-Келата встретила трауром и приспущенными флагами. И вряд ли эта искренняя скорбь на лицах сменится к вечеру ликованием на коронации. Но такова была традиция при смене власти: провожать и встречать новую в один день.

Оставлять меня одну в городе Ронард наотрез отказался, перенестись порталом сразу в его покои было нельзя – меня мутило от непосредственного контакта с любой чужой магией. Точнее, это семечко внутри будто противилось, причиняя нестерпимую боль. Отчасти поэтому и от недавно (или уже так давно?) предложенного целительства так категорично отказалась.

Заявиться же открыто вдвоем во дворец и вовсе не представлялось возможным. Я бы никогда туда и не возвращалась, но он был единственно безопасным местом в случае нападения. А Ронарду необходимо было попасть в родовую крипту и проститься с братом по-своему. И встретиться с Аландесом – последний настоял на том вчера посредством артефакта связи.

Поэтому снова «смутная вуаль», накинутая Ронардом достаточно широко, чтобы даже не касалась, укрывшая обоих от посторонних глаз. Снова мои верные тени и тайные дворцовые ходы. Скрытно, с опаской, будто взломщики или воры. Вряд ли новый хозяин дворца был бы мне рад.

- Жди меня здесь, любовь моя, – сказал его светлость, когда мы беспрепятственно оказались в его покоях. – Я выставлю дополнительную защиту. Вернусь, как только смогу. Ночь проведем здесь, а с утра поедем дальше.

И мы с Греттеном остались ждать. Долго не пришлось – на этот раз защиту взломали профессионально и быстро.

В удаленный от главных построек сад шагнул прямо из покоев порталом. В М’Рирте известен каждый уголок, можно хоть с закрытыми глазами. За криптой заметил в крошечной беседке на одного кронпринцессу Виларию. Похоже, та скорбела по-своему, вдалеке от всех. Или же не по императору, а о чем-то другом. Мало ли, салфетки не того цвета к очередному приему заказали. После ее выходки, повлекшей за собой отчисление Ардины в первом семестре, Ронард бы не удивился.

Вид у нее был понурый, глаза припухшие, а лицо приобрело слегка землистый оттенок. По-хорошему, она уже третий день должна была не вылезать из компании портних, личных служанок, распорядителей и прочих, готовясь к коронации супруга. Или воссоединение с Аландесом прошло не так радостно? Были же у него причины отослать молодую жену во дворец, тогда как сам поехал играть в солдатиков на границу? Мелькать у кронпринцессы на виду не стал, спустился незаметной тенью в крипту.

В семейной усыпальнице царили тишина и холод, летнее тепло не могло проникнуть под глубокие подземные своды. Все рес Данлавин, сколько их было, нашли последнее пристанище в этих мрачных залах. Постаменты с запечатанными саркофагами для императоров, стенные ниши для прочих членов семьи. Место зачаровано – ни пыли, ни паутины, будто застыло в безвременье.

Вот и совсем новый постамент, только на этот раз с пустым саркофагом. Прощаться не с кем, но Ронард пришел скорбеть не над телом, а просить предков принять душу почившего. Дать ему упокоение на Изнанке, и не оставить витать призраком в морских водах.

Все прощальные церемонии сейчас там, наверху, но Ронард знал, что будет важнее. Полоснул припасенным лезвием по ладони, прикоснулся к холодному камню, прошептав нужное заклинание. Кровь к крови. Если душа заплутала, то для нее в кромешной тьме появится маячок, что рано или поздно выведет в эту скорбную обитель, к духам предков.

Шестым чувством засек, что больше не один здесь. А место закрытое, только для своих, посторонний не проникнет.

- А ты не торопился на похороны, дядя.

- Прибыл, как только смог.