Унварты прямой народ, долгие вежливые беседы ни о чем не любят, так что да, сразу к сути. Но астарх будто не услышал, продолжая рассуждать:

- И каждая сторона готова отстаивать свое право. Ардина принадлежит Империи по праву рождения; Дикому Лесу, будучи связана с ним душой; Самаконе – по договору, скрепленному богами…

- Ты одного не учитываешь, астарх. Это оружие, которое само способно решать.

Унварт вдруг усмехнулся в бороду, осмотрел Ронарда с головы до ног с высоты своего нечеловеческого роста.

- Ну что ж. Доттир сделала не самый плохой выбор. Пойдем, разделим пищу и поговорим.

Они спустились из каморки под самой кроной на нижний уровень невиданного дома-дерева, где обнаружилась вполне себе обычная гостиная, разве что мебель росла из самих стен и пола, ковры и привычные ткани заменяли шерстяные некрашеные покрывала и вездесущий мягкий мох, а милые сердцу всякого обывателя безделушки – многочисленные охотничьи трофеи.

- Ты пришел просить помощи в борьбе с южанами. Я слушаю.

- Нет, астарх. Я пришел искать союза. Не против кого-то, а ради спокойствия обеих наших стран. Лес скоро начнет расти, больше не сдерживаемый ни тобой, ни Скогеном.

- Хм, понимаешь, – одобрительно кивнул астарх.

- Я знаю историю. До Всесветной войны, до договора было именно так. Сумеречную зону создали унварты. Это сейчас люди понимают ее как границу, за которую лучше не соваться. А изначально она была вашим обязательством до договору. Как предел, за который не выйдет Лес. И скоро он заново начнет расползаться. Лето – время его силы.

Унварт склонил голову, не перебивая, и Ронард продолжил.

- Набеги орков с севера – это пока мелочи, первые несмелые шаги. Люди способны оттеснить, сдержать их. Но против самой природы… Я читал, как за одну ночь возделанные поля зарастали непроходимой чащей. Крестьяне засыпали в своем доме с видом на огород, а наутро просыпались на голой земле посреди рухнувших стен, ибо Лес не терпит упорядоченности и срубленных деревьев, из которых те строили жилье. Реки выходили из берегов, рушили дамбы или вовсе поворачивали вспять. Людское поселение, название которого уже никто не вспомнит, за три дня превратилось в термитник ма́уров, а долина Скельдезе – в болота.

- И тогда людские маги создали Нетленное Пламя.

- И вспомнят его рецепт заново, если придется. Даже обрекая наш собственный народ на голод.

Астарх помолчал, вспоминая. Именновспоминаясобытия нескольких сот лет давности; Ронард знал, что у унвартов особая родовая память. Огонь, извечный противник всего живого, люди сумели наделить особыми свойствами, на корню выжигая неудержимую зеленую экспансию. Правда, и сами лишаясь урожаев…

- Скогену тесно. Недавно мы потеряли земли Кеи. А Империя добровольно не уступит ни пяди земли. Вам нечего предложить Лесу, чтобы рассчитывать на прежний союз.

- Есть. Пустошь.

Если кто и способен вернуть жизнь в эти мертвые бесплодные земли, то только Лес. Но Пустошь находится в непосредственной близости от столицы Империи, богатой И-Н-Келаты.

- Это предложение императора? – с сомнением спросил астарх.

- Нет, мое.

Нердес никогда не допустил бы такого близкого соседства. Но в нынешних условиях выбирать не приходится. Брат согласится.

- Пустошь огромная, – задумчиво произнес астарх. – Едва ли не больше наших текущих территорий.

- Она станет вашей. Если Скоген согласится удерживать границы, как и прежде, а унварты создадут там новую сумеречную зону.

Астарх размышлял недолго.

- Тогда пусть Хозяин озвучит свою волю. Следуй за мной.

Долго идти не пришлось. Проходя мимо десятков деревьев-великанов, все высматривал Ардину, но ту, видимо, взяли в оборот друзья. Что Эррано тоже здесь, он почему-то не сомневался. Зато с удивлением понял, что больше не испытывает прежнего раздражения к сопернику.

Астарх же второй раз за день вел человека в тайный сад Скогена, размышляя о новых временах. Прежде жалкие единицы из людей могли пройти сквозь сумеречную зону; в основном, бабки-травницы, которых Лес обычно отпускал честь по чести и не с пустыми руками. А чтобычеловекуоткрылись унварты, а, тем более, любимая обитель Хозяина, – такого никогда не было.

А теперь людей тут целых трое. Одну он сам назвалдоттир, со вторым смешал кровь, третий связан душой с родной дочерью и предки одобрили этот межрасовый триангл. Чудны тропы твои, Хозяин.

У заросших развалин унварт оставил Ронарда и тот скрылся за открывшейся стеной. Внутри был очень странный сад. И никого. Ардина так и не успела рассказать о встрече со Скогеном, о том, как заполучила то, что чернело в ее ладони под тонкой кожей.

- Какой хорошенький, – хихикнул тонкий девичий голосок над ухом.

- И мускулистый… Я бы покувыркалась с таким в лунном свете, – игриво согласилась вторая. – Возьмем себе?

Ронард резко обернулся на голоса, но позади взметнулась лишь пара стрекоз с радужными крыльями.

- Ты, красавчик, не бойся, мы ласковые, – снова хихикнули рядом.

- Наиграемся и отпустим. Может быть…

На реакцию Ронард не жаловался, и в этот раз, повернувшись на кокетливые голоса, молниеносно ухватил двумя пальцами одну из летающих красавиц за переливающиеся крылья. Та затрепетала, забилась, пытаясь вырваться, зато вторая стрекоза враз преобразилась. Крохотные крылышки увеличились раз в двадцать, а само насекомое обернулось порхающей девицей.

- Пусти ее, дурак, помнешь же! – с обидой захлопала та глазами.

- Я пришел к Скогену. Скажешь, как найти – отпущу подругу.

- Так ты обратись к нему – сам ответит! Если захочет… Ну вот и сказал бы, что к Хозяину, чего крылья-то сразу портить!

Ронард осторожно разжал щепоть и вторая стрекозка тоже обернулась парящей девицей. Обе взмыли на безопасное расстояние. Совсем юные на вид, белокожие, с ямочками на смеющихся щеках, волосы струятся белой роскошной гривой. Сильфиды. Не зря Элмас тогда за обедом сравнивала Ардину с ними… Похожи, очень похожи, аж защемило.

- Ага, все-таки нравимся? – переглянувшись, прыснули они. – Ну если не ответит Хозяин, то возвращайся, позабавимся…

Шентия лишь отмахнулся от назойливых дочерей воздуха. Нет, ничего общего, только на миг показалось. Ардина совсем другая: нежная, трепетная, а в ее глазах любовь, а не насмешливая интрижка. Он прошел вглубь сада, стараясь обходить невиданные деревья, чтобы даже ненароком не задеть. Значит, просто обратиться…

- Хозяин Дикого Леса! Если ты слышишь, то прошу, внемли моей просьбе!

- Ходют и ходют, – раздалось вдруг ворчание с земли. – Никакого покоя. Что за день.

Ронард глянул вниз, но не увидел никого, кроме огромной уродливой желтой жабы. Та неуклюже перебирала лапами, протискиваясь между ногами мужчины и растущей из-под земли сломанной каменной плитой. Похоже, размеры ее давно не позволяли передвигаться прыжками, как этим тварям и положено. Ронард отодвинулся, пропуская ее. Да, чего только в Лесу не водится…

- Скоген-хозяин!...

- Ну хорош орать-то уже, не глухая. Слышу, внемлю. Давай, проси.

Нет, не послышалось. Сказала это именно жаба, уставившись на Ронарда немигающими черными глазками.

- Да, я за Хозяина сегодня, – совершенно по-человечески устало вздохнула она. – Хоть табличку вешай. Давай быстрее уже.

Соображал Ронард не хуже, чем владел собственным телом. Сразу понял, что долгие объяснения ни к чему, а удивляться чему бы то ни было в этом странном месте вообще не стоит. А еще: что он не первый гость у нее сегодня.

- Здесь была девушка, – утвердительно заявил он.

- Была, ага, – булькнула жаба.

- Что бы ни потребовал от нее Скоген в ответ на ее просьбу, пусть переложит этот долг на меня. Я выполню все и сверх того, если понадобится. Но пусть освободит ее от обязательства.

- Ишь ты, – только и квакнула она, одновременно стрельнув языком в сторону зазевавшейся мухи. – Не-а.

Это было похоже на какой-то фарс. Ронард шел к одному из Вечных, к бессмертному властителю Дикого Леса, а вынужден разговаривать с какой-то рогатой желтой дрянью! Он, поборов брезгливость, подхватил жабу за склизкие бока и тряхнул хорошенько. Жаба засучила в воздухе толстыми ляжками, раздувая рыжий пузырь под широким ртом.