Но вскоре и все это тоже осыпалось, правда не так сильно, как первый столб.

« Тим?» — это уже Вишня.

« Все нормально, просто наблюдайте», — написал я.

Еще стена, еще. Высота конструкции дошла до высоты двадцать метров. Но я не остановился на этом, продолжая увеличивать ее.

Тридцать секунд. Высота тридцать метров, при этом конструкция обрушилась еще раз и внизу ребятам пришлось уйти с того места, где мы держали оборону.

« Тим, времени не осталось!»

« Все готово», — ответил я. создав очередную стену.

« Заклинание исчезло», — появилась надпись от Вишни.

И в этот миг конструкция дрогнула и чуть осела.

Я спустился вниз и, летая по кругу, стал следить. Остальные ребята с озадаченными лицами тоже подошли.

— Стены исчезают через двадцать минут после создания. Посмотрим, выдержит ли этот монстр. Все-таки в четырех кубометрах земли — тонн пять. Четыре кубометра — это одна земляная стена, а над квагаром было тринадцать таких. Проще говоря, как только сфера исчезла, на него обрушилось шестьдесят тонн земли.

Стоило мне договорить, как перед глазами появилось сообщение:

Вождь яростных северных квагаров убит.

Получено: 6 037 500 000 опыта, +603 750 000 за убийство монстра выше вас уровнем. +10 000 000 зен.

Лица всех присутствующих вытянулись, глаза, кажется, вот-вот выпадут из орбит. Молчание затянулось, а я даже почувствовал себя как-то неловко. Словно жулик. Все вокруг в поте лица дерутся с монстрами, рискуя жизнью, а я вот просто так, на ходу, создал настоящий обуз, с которым можно не только вождя квагаров убить, а кого и покруче.

— А что случилось? — спросила Иллин, непонимающе глядя на нас.

— Вождь квагаров убит, — сказала Ласка, покачивая головой. — Вот он его убил.

Иллин глянула на меня. Я виновато улыбнулся и развел руками. Челюсть девушки стала медленно опускаться вниз.

Тайное совещание.

Взяв чашку с дымящим кофе, я уселся за столик. Но не успел пригубить, как за окном раздался грохот взрыва. Я нахмурился, отложил чашку, подошел к окну и выглянул наружу. В соседнем здании на десятом этаже полыхает огонь.

— Что там? — раздался позади голос.

Я обернулся. Вытирая полотенцем волосы, из ванны вышла Ласка.

— Опять беспилотник, — сказал я.

Не сумев прорвать оборону и оказавшись в окружении, корпораты уже сами стали обороняться. Строя баррикады, превращая каждый мегакомплекс в настоящую крепость и мобилизуя как можно больше народа, они пытаются сдержать нас, а с помощью беспилотных летательных аппаратов, которые легко можно напечатать на промышленных принтерах, пытаются подорвать нашу военную мощь. Только чаще всего эти беспилотники сбиваются или подавляются при помощи средств радиоэлектронной борьбы и вместо того чтобы прилететь в полицейский участок, военный завод или важную автомобильную развязку, влетают в дома или падают на улицы, убивая простых людей.

Я поднял взгляд чуть выше, над крышами зданий огромное голографическое изображение солдат в силовой броне, но со снятыми шлемами. У них мужественные лица. Один — с голубыми глазами и светлыми волосами, второй — чернокожий с темной радужкой глаз, третий — с такой же квадратной челюстью, как у двух других, черноволосый азиат. Под ними красочная надпись, призывающая идти на военную службу, перечисление льгот мелкими буквами, но некоторые слова и цифры, такие как «50 000 кредитов в месяц» или «льготное кредитование под 1%» и так далее — выделены крупно, чтобы глаз цеплялся. Ну и стандартные слова о долге, и о том, что сейчас идет война за наше будущее и мир, в котором будем жить.

Ласка проследила за моим взглядом, грустно усмехнулась.

— Ни те, кто создавал этот визуальный ряд, ни те, кому адресовано это обращение, не понимают масштаба грозящей опасности, — грустно произнесла она. — Мы настолько привыкли жить в мире и спокойствии, настолько отстранились от попыток познать планету и вселенную, что вместо этого сосредоточились на повседневных бытовых делах, и совсем не осознаем, что стоим на краю пропасти.

— Ну, мы-то как раз понимаем, потому что участвуем в этом. А вон те на улице — не совсем. Они думают, что либо за них порешают, либо без них справятся, либо, в конечном счете, для них ничего не изменится, как, впрочем, и те, кто создал этот агитационный сюжет. Они тоже не понимают, насколько все серьезно.

— Могу понять почему. Никто не хочет меняться, менять привычный образ жизни, и порою люди просто закрывают глаза на меняющуюся реальность, надеясь, что еще чуть-чуть и будет все как прежде: прекратится появление монстров из разлома и война закончится. Наш мир меняется, и от того, как мы будем действовать и насколько будем решительны, зависит, каким он будет. Все эти полумеры, направленные на то, чтобы и привычный образ жизни сохранился и была одержана победа над корпоратами, связавшимися с Богами Хаоса, ни к чему хорошему не приведут. Нужно было сразу бросаться в бой, сразу переходить на жесткий порядок и сражаться изо всех сил. Та возня, что идет сейчас, до добра не доведет. Такое чувство, что Боги Хаоса только и хотели того, чтобы мы били и истощали друг друга как можно дольше, пока они готовят свой план. С этой войной нужно заканчивать как можно быстрее.

— Именно поэтому для главного удара и готовятся так тщательно, — сказала Ласка. — Алексей понимает все то, что ты сказал, не хуже нас.

— Только вот его исполнители, что пониже рангом и те, кто делает вот такие плакаты — нет. И все это снижает скорость подготовки и качество. Люди, что идут в пункты призыва, морально и психологически не подготовлены. Они идут зарабатывать, получать социальные гарантии. Они не понимают, что это за война. И это проблема.

— Да, но тут ничего не поделаешь. Все что мы можем — это делать все от нас зависящее и как можно лучше.

Я допил кофе, поставил чашку. Внезапно слева внизу появилось изображение письма. Я дал мысленный указ, пред глазами появилось окно чата:

«Тим и Ласка, прибудьте в штаб. У нас главное военное совещание».

— Совещание? Чего это он? — удивился я. — Обычно они без нас разрабатывают стратегии ударов.

— Ну, вероятно, готовится что-то действительно масштабное. К тому же Шестерня сказал мне перед тем, как покинуть разлом, что был впечатлен твоей тактикой по убийству босса квагаров. Так что он, видимо, решил тебя пригласить — вдруг что-то интересное придумаешь. А меня за компанию. Наверное, считают, что раз уж с тобой вожусь, то и у меня тоже мозги набекрень, а значит, тоже смогу что-то интересное придумать.

Я усмехнулся. Вот, значит, как все обстоит. Впрочем, мне, и правда, есть что сказать.

В подземный бункер, расположенный под неприметным зданием, которое, впрочем, нехило так охраняется — тут и высокоуровневые аватары, и спецназ в силовой броне, много бронетехники, турели с ИИ и встроенными в них гемами, чтобы различать невидимых или просто существ из разлома, мы добрались через полчаса.

Нас привели в просторное помещение с множеством столов, экранами на стенах и кучей людей в форме. Большинство собралось за широким овальным столом в центре, над которым возвышается голограмма города.

— Тим, Ласка, сюда, — позвал нас Шестерня.

Присутствующие обернулись, глянув на нас с любопытством, ну как на диковинных зверушек. Узнал я только Шестерню, Вишню, старого знакомого — майора Томаса Янга, у которого прибавилось звезд на погонах — значит, уже стал полноценным министром обороны, — мэра Алексея Курчатова и главу полиции Теодора Тэйлора. Остальных в форме полиции и новенькой форме военных вижу впервые. Все в разных званиях, но на немолодых лицах с волевыми подбородками выражение бывалых вояк, привыкших командовать. Впрочем, тут хватает также и немолодых женщин и тоже в форме военных. Всего за столом собралось два десятка человек.