Ничего, поживу в свое удовольствие, поуправляю обоими замками, посплю с Нутеллой и баронессой вволю. Покажу им небо в алмазах и научу меня правильно ублажать, заодно прогуляюсь к Храму, заряжу Палантиры до полного, отправлю письмо Брату о том, как у меня дела.

Узнаю, в какой мир он сам попал? И не пора ли его спасать?

Договариваемся, что гонца пришлют и сюда, и в замок Мельхиор, чтобы время не терять, после чего я покидаю главную юрту. Так же проезжаю через толпы уже теперь моих союзников, которые начинают приветствовать меня. И я им тоже в ответ сдержанно машу рукой, как великий своей силой новый вождь.

Около замка так же гуляют степняки с независимым видом, однако, уже вслед за мной не лезут. Хватило одного раза, чтобы остальные посмеялись над полетевшими кувырком с моста нахальными сородичами.

Заезжаю в замок и слезаю с лошади, вручая ее слугам.

Атмосфера уже и здесь явно полегче стала, догадывается народ, что приступа и неизбежных убийств не ожидается, раз предводитель людского племени ездит на какие-то переговоры.

И самое главное — что возвращается с них живым и здоровым, да еще в хорошем настроении. Помощника моего не видно пока, где-то на стене пропадает, как мне докладывает старший на воротах.

Поднимаюсь в донжон на свой этаж, вскоре у дверей появляется Олис и спрашивает, что делать гарнизону:

— И еще ваша милость. Можно ли снимать с баронессы охрану?

— Что, надоело ее охранять?

— Да, ваша милость. Беспокойная она и постоянно на своих бывших воинов кричит. За то, что они меня слушаются. А те ей и ответить боятся.

Надоела мне уже Мириэлинда своей негативностью и неблагодарностью, честно говоря.

— Понятно. Снимай пост, — я дождался, когда помощник выглянул на лестницу и крикнул своим открыть дверь, потом снова спросил, — Какие настроения среди вояк?

— Ну, все к смерти готовились, уже к обеду точно. А как ваша милость к степнякам уехала, да еще потом вернулась в добром здравии, так сразу всем сильно легче стало. И еще как сбила с ворот тех, кто там полез, а они только утерлись. До этого и воины, и прислуга с горшков не слезали, так у всех животы со страху крутило.

Вскоре в мои покои залетает здорово разозленная баронесса, с ходу пытается отругать меня за то, что поместил ее с дочками снова под замок. Совсем субординацию нарушает моя ночная подруга, впрочем, орать на всех — это у нее в крови и полученном с младых лет и ногтей воспитании.

Придется показать, чья власть в замке установлена и показать наглядно всем зрителям.

— Цыть, Мириэлинда! — рявкаю я на нее, — Если делишь постель со мной, так не думай, что командовать будешь!

Сразу же осеклась баронесса, не хочет при дочках признавать, что уже не так верна своему покойному мужу и их отцу.

Только, деваться ей все равно некуда, даже не будь у нее на попечении покалеченных сыновей.

И созревшие дочки роскошными фигурами привлекают к себе мое внимание, главного захватчика, и моих воинов, и вообще, всех мужиков в замке. Только моя мощная фигура стоит между ними и всеми остальными, защищает их вместе с матерью от возможного группового насилия.

Она пытается снова что-то высказать, тогда я опять рявкаю на нее и замерших за спиной дочек:

— Вы все уже померли бы под ургами, если бы я с ними не договорился! Драли бы вас до самой смерти! Ты такой участи своим детям желаешь?

— Нет, конечно, — сбавляет обороты баронесса.

— Так вот иди обратно в комнату и подумай там хоть немного своей пустой головой! От чего я вас всех спас! И что ты могла своей бабьей глупостью натворить, выпусти я тебя, дуру, на стены или во двор! Все, свободна!

— Запри ее снова! Раз ни хрена не понимает, корова неблагодарная! — командую я Олису.

Вскоре я приглашаю завхоза и хозяйственную челядь к себе, воины их быстро приводят под мои вельможные очи.

— Значит так. Урги ждут от нас две подводы с зерном и прочими злаками. Сколько у нас подвод в замке?

— Две, ваша милость, всего две.

— А в селах?

— В селах можно найти, только, кто же их сюда пустит? Нелюди же кругом!

— Олис! Быстро на стены, посмотри, уходят урги от замка?

Воин убегает, но, я сам вытаскиваю бинокль и рассматриваю орду со всех сторон.

— Нет, уходят понемногу. Так, грузите зерно на подводы. Сами подводы кочевники тоже заберут, как я думаю. Ничего, в селах все оставшиеся заберем, да еще не хватит на будущее. Ты же кастелян замка?

Пожилой мужчина с внешностью хомяка кивает головой:

— Я, ваша милость!

— Нужно будет все подводы и возниц при них собрать через месяц. И сделать столько телег, сколько успеем еще. Не жалеть железа, денег и платы за работу.

— А зачем это, ваша милость? — робко спрашивает кастелян.

— Нужно. Скоро много возить придется.

— Что возить, ваша милость? На самом деле, не так много телег у мужиков осталось после этих грабителей.

— Увидишь еще. Грузите подводы. Нет, чего свое добро отдавать! — сразу же передумываю я, услышав про образовавшийся дефицит транспорта, — Пусть загонят пару своих повозок сюда, чего там потом возиться перегружать.

— А они не ворвутся к нам? — опасливо спрашивает кастелян и все остальные напряженно смотрят на меня.

— Я лично присмотрю.

Это всех успокаивает, авторитет мой очень высок теперь.

Вскоре две двухколесные арбы загоняют во двор замка урги, я нахожусь тут же. Сам вышел за ворота, позвал приготовившихся к погрузке степняков, сказал им самим управлять арбами.

Чего это я так расщедрился с нашими телегами? Тут самим не хватает и очень даже сильно не хватает для будущих трофеев.

Баронесса сидела взаперти в своих теперь новых комнатах, не видела, наверно, как насыпали зерна с верхом в арбы и они уехали, сопровождаемые толпой степняков. А так бы орала и скандалила сразу же, чего это я ее припасами на зиму распоряжаюсь.

К ужину вокруг замка осталось еще немало ургов, торопиться им теперь некуда так особенно, основная часть ушла к городу, чтобы так же договориться на получение отступных продуктами питания и еще чем-нибудь.

Думаю, горожане не станут нарываться на непонимание и выкатят столько подвод с едой, сколько степняки попросят.

Ну, комендант гарнизона показался мне вполне разумным мужчиной. Наверняка, спасет город от штурма за десяток подвод зерна.

Сам я отправил пару гонцов в села, чтобы предупредили, кого найдут, что степняки теперь не должны никого грабить и убивать, есть с ними у нового хозяина такой уговор. Кто в лесах прячется, пусть там пока и сидят, не рискуют возвращаться во избежание.

Воины выехали из замка, посмотрели на ургов, урги посмотрели на них и все. После воины ускакали, а степняки продолжили готовить еду и радоваться жизни.

— Это, ваша милость. А долго они тут сидеть собираются? — спросил меня кастелян.

— А что?

— Так хотели отправить воинов за урожаем в села. Лучше в замке хранить, чем в деревенских амбарах, всяко надежнее.

Вот насчет того, сколько урги будут народу докучать своим опасным видом — мы с вождями не договаривались.

Понятно, что добившись мира, я больше никакими условиями степняков не доставал. И так хорошо получилось, чтобы еще какие-то условия выкатывать. А они меня так проверяют, наверняка.

— Ладно, утро вечера мудренее. Вот проснемся, тогда и посмотрим. Да и не так много их тут осталось. Сотен пять всего.

Ночь в замке прошла тихо, баронесса встала в позу и ко мне не явилась. Я этому только обрадовался, выспался как следует, а то после ночи с ней как вареный хожу.

Есть все же у меня какая-то усиленная плотская тяга к родовитым и красивым дворянкам. Мщу им много раз за ночь, как настоящий слесарь, пролетарий ручного труда, достойно нагибаю и отвечаю эксплуатирующему классу за века угнетения.

С утра ургов рядышком с замком не оказалось, слышал сквозь сон, как они с гортанными криками выезжали в путь. После завтрака я навестил больных в местном лазарете, потратил на каждого немного маны совсем по чуть-чуть и отбыл с инспекцией по своим новым владениям. Баронессу не видел и вообще, демонстрирую ей определенное охлаждение. С собой взял десяток местных воинов, которые теперь уже стали более-менее моими после всех чудес, которых насмотрелись за последние дни.