— Нет, товарищ Сталин. И энергии у меня столько нет, и чтобы сустав полностью поправить, нужно раз пять так пройтись.

— Что тебе нужно для этой самой энергии, чтобы ты ее быстрее набирал? — следующий закономерный вопрос.

— Да уже в общем-то мне почти все предоставили. Осталось немного еще получить по списку.

Не думаю, что мои требования дошли до Вождя, поэтому жду его реакции. Думаю, что мои запросы лучше решать с кем-то из его подчиненных, а никак не с Вождем обговаривать, какая именно баба мне требуется в постели.

— Мне доложили про твои пожелания, однако, в подробности я не вникал. Что там у тебя?

— Так, товарищ Сталин, — нерешительно говорю я, — Стоит ли мне ваше время и внимание отвлекать на такие мелочи?

— Ничего, отвлекай. Так что, можешь второе колено поправить сейчас? — жадно спрашивает хозяин Страны Советов, перескочив на самую волнующую его тему.

— Сейчас — точно нет. Завтра смогу чуть набраться силы, но, возможно, улучшение не получится заметить так явно, — виноватым голосом сообщаю я, — Дня два, а лучше три ее набирать положено, чтобы заметное улучшение произошло. Чем больше времени пройдет — тем лучше, товарищ Сталин.

Повеселевший Вождь поднялся на ноги, посмотрел на своих наркомов, маршалов и командармов гражданской войны, что-то прикинул, но, не стал проводить совещание по поводу моей информации.

Похоже, что и сам не готов, позабыл мои предостережения по поводу страшно тяжелой войны впереди.

Да и не до того ему сейчас, случившееся лично с ним чудо исцеления требует времени все осмыслить и продумать.

Однако, я теперь точно — самый главный для Вождя человек!

— Иди, Виктор Степанович! Я распоряжусь!

Понявшие в один момент изменение настроения начальства охранники бережно развернули меня и повели на выход из кабинета, даже придерживая за руки.

Сразу же отвезли в квартиру и даже помогли поднять на третий этаж по широкой лестнице.

Стеша меня радостно встречает, я тоже ей устало улыбаюсь и заваливаюсь в кровать.

Нужно соответствовать легенде, что я потерял все силы и не способен на всякие амурные подвиги, вот как я выложился. Начну радостно прыгать по квартире и ее теребенькать, завтра же будет доложено, что я просто притворяюсь уставшим целителем. А это уже явно антисоветская деятельность корячится, если я могу больше.

Нет уж, теперь как сеанс лечения, так оставшийся вечер провожу обязательно в кровати. Благо они по вечерам и ночам будут проходить. Ну, я так надеюсь на стабильность образа жизни Вождя.

Зато с утра знакомый комиссар госбезопасности уже звонится в квартиру. В руках у него старый список моих пожеланий и он даже оправдывается, что все передал наверх, а ответа не получил.

Похоже, что с утра ему поставили на вид недоработки в моих хотелках и приказали все выполнить теперь уже как являющиеся вопросом государственной важности. И подлежащие первоочередному исполнению.

— Степан Иванович, это я понимаю. Товарищ Сталин страшно занят, к нему так сразу не попадешь, тем более, с моей-то мелочью, — приветливо отвечаю ему.

Упрекать человека за бездействие, за то, что он не мог решить без отмашки с самого верха, нет никакого смысла.

Я вообще веду себя покладисто и очень послушно, не спорю с охраной, даю выполнять то, что ей приказано.

Сразу и поехали в отдел кадров, где мне уже подготовили стопку папок записных красавиц НКВД. Не все они брюнетки, как я заказал, однако, в этом нет ничего страшного. Пол часа просмотров фотографий и я выбираю пять девушек разнообразной внешности. Теперь осталось только с фигурами определиться и все, можно начинать нормальное сожительство. Как товарищ Сталин завещал.

Прямо как рабынь себе покупаю на каком-то рынке, все в таком смысле и звучит.

Что характерно, у начальства вопроса про то, как победительница конкурса отреагирует на такой приказ, не возникает. Прикажут обаять необходимого для дела строительства коммунизма мужчину и здорово помочь своей карьере — никто не должен даже спрашивать про возможность отказаться.

— Замужних только не нужно, в чужие семьи лезть не собираюсь! — предупреждаю я комиссара и начальника отдела кадров.

Кого надо кадров, как говорится.

— Не переживайте, Виктор Степанович, будут только одинокие комсомолки и партийные, преданные делу Советского государства, тщательно проверенные нашей организацией, — заверяет меня комиссар, — Возраст какой требуется?

Слова про тщательно проверенных меня немного смущает, думаю что молодым девчонкам, чтобы попасть на службу в госбезопасность, приходится не по разу переспать с начальством. Ну, это если они, конечно, не дочери той же партийной или хозяйственной номенклатуры молодой страны победившего пролетариата.

Вроде, в эти еще суровые времена постоянного усиления классовой борьбы, как декларирует и настаивает Вождь, речь идет именно про пролетариат, без лишних упоминаний трудового крестьянства, если я не ошибаюсь.

— Наверно, от двадцати до тридцати лет, — нерешительно отвечаю я.

— Сегодня после обеда претенденток соберем здесь, вы сможете ознакомиться со всеми в этом же кабинете.

Ну и отлично, теперь еще требуется гораздо более расширенное финансирование для покупки хорошей одежды и всяких прочих мелочей. Во всем я завишу от советского государства, иначе мне пока никак не выкрутиться под постоянным присмотром, да еще с конфискованными лечебными камнями.

— С этим придется зайти в финансовый отдел, — объясняет мне Степан Иванович.

Заходим и туда, вопрос с выделением денег на представительские расходы будет решен только в концу рабочего дня.

Впрочем, это меня устраивает, гораздо лучше самому рассчитываться за все свои покупки, чем сидеть на шее у Дома Литераторов. Еще щедро на чай оставлять официантам — тоже необходимо для образа мужчины, у которого все в порядке по жизни.

В общем, денег мне на кучерявую жизнь к вечеру выдали нормально. Надолго не хватит, но, для пары недель — нормально.

Всяко лучше весело проводить время, знакомясь с хорошими местами в городе Москва, чем сидеть безвылазно под надзором органов в той же квартире.

Прямо две толстые пачки мелких купюр, почему-то не червонцами, а именно рублями.

— Ну, дареному коню в зубы не заглядывают, — порадовался я, распихивая деньги по карманам пиджака.

Не скажу, что прямо Сталинская премия вышла, тем более, ее еще и нет в этом времени. Совсем не Сталинская и даже не третья по значению премия из них, если судить по сумме выплаченного вознаграждения.

Не сто тысяч и не двадцать пять, всего-то ровно десять тысяч советских рублей.

Но, теперь я сам плачу за себя, охранников по-прежнему скромно кормит и поит государство. Только бесплатное жилье осталось у меня от государства и Стеша, присланная в бесправные наложницы. Ну, она такая совсем бесплатная для страны получилась, сама росла да выросла как-то с смазливым лицом и неплохой фигурой, вряд ли ее учили на курсах элитных куртизанок, как нужно радовать и расслаблять облеченных властью мужчин.

Еще охрана не мной оплачивается, впрочем, я бы от нее отказался с чистой совестью. И сам за себя постою в любой заварушке. Но, это необходимое теперь для моей новой жизни обременение, чтобы не в камере сидеть такому нужному для Советской власти человеку. Тут или так, или так, по другому вариантов больше не просматривается никаких.

Значит — я уже настоящий мужчина! Если кто знает — чем мужчина отличается от самца!

Никакой не просто обычный самец, а человек с деньгами. Поднялся на следующий уровень своего развития по служебной лестнице для много чего умеющего из невозможного в этом мире попаданца.

Конечно, как премия за атомные технологии — эта сумма вообще ни о чем, там счет должен идти на миллионы советских рублей. Только, боюсь, что смысла моих выкладок по технологиям еще никто из ученых физиков и прочих умников не понял, поэтому и не сыплется на меня золотой дождь. Это вскоре за границей откроют деление атома и тогда уже все станет понятно, куда нужно двигаться с таким не рядовым знанием.