— Три десятка? Вот же козёл, у нас в некоторых полках вообще артиллерии нет, а он развлечение запланировал.

— Полезное для нас развлечение.

— Поясни. Мне наоборот кажется, что нужно дать османам время на взятие Константинополя, а уж потом с ними воевать. Иначе никаких приличных поводов для отжатия проливов у нас не будет — всё же византийцы пока считаются единоверцами. Касим своими набегами ослабит султана, и осада затянется ещё на хрен знает сколько лет.

— Да и пусть. Зато его Чингизская Империя станет естественным и непримиримым противником османов на все времена — сам понимаешь, что удар в спину не прощают.

— Ага, султан и не простит. Если выживет, конечно.

— Ой, да что Касим там с тридцатью пукалками сделает?

— Ну, как сказать… — Самарин задумчиво погладил бороду. — Шесть выстрелов в минуту картечью, да по плотной толпе… Вообще ни хрена не сделает!

— Да что ты к этому хрену привязался? Через слово повторяешь.

— Тревожно мне что-то, Полина Дмитриевна. Хочешь верь, а хочешь не верь, но седалищный нерв вещует о неприятностях. Только вот непонятно, с какой стороны они придут.

— Твой седалищный нерв не может тебя обманывать?

— Обижаешь, Дмитриевна! Этот чуткий прибор мне пару раз жизнь спасал, и хрен знает сколько раз вытаскивал из неприятных ситуаций.

— А вот насчёт Валентины из магазина «Садоводство» он тебя не предупредил.

— Да кто сказал, что там неприятная ситуация? Как по мне, так вовсе наоборот.

— Кобель старый…

— Ага, тот самый старый пёс, что хорошую трёпку за неделю чует.

— Сеньор Раталли, а вам не кажется, что во время Крестового похода услуги вашей кондотты могли бы стоить подешевле?

— Но вам же, ваша светлость, нужны не самые дешёвые воины, а самые лучшие?

— Это так, сеньор Раталли. И во время Крестового похода…

— Увы, ваша светлость, Его Святейшество Папа Николай V ещё не огласил буллу о начале и задачах похода, а договор мы заключаем прямо сейчас. Причём заметьте, только из уважения к вам и вашей семье я готов уменьшить долю кондотты в будущей прибыли до трёх четвертей.

— Вы так изящно обходите слово «добыча». Это плохая примета, произносить его вслух?

— Это издержки воспитания, ваша светлость. Это же самое воспитание не позволяет мне спросить, какого чёрта мы будем делать в этой позабытой Господом и людьми заснеженной Московии.

— А я могу ответить, дорогой мой сеньор Раталли. Вам нужна официальная версия матери нашей Католической церкви в лице викария Христа, или готовы обойтись слухами?

— Часто слухи более полно отражают истинное положение дел, но с вашей стороны было бы любезностью огласить оба варианта.

— Их больше двух, друг мой. Их целых три.

— Вот как?

— Мир многогранен, Лодовико! Вы же позволите вас так называть?

— Для меня это честь, ваша светлость.

— Так вот, друг мой Лодовико, многогранный мир дарит нам возможность взглянуть на него с разных точек зрения, и каждая из них будет правильной, несмотря на кажущееся их различие и видимые не слишком наблюдательным человеком противоречия. Итак, Святой Престол готов объявить о новом Крестовом походе, целью которого будет защитить королевство Польское от московитских схизматиков, не желающих исповедовать истинную веру в господа нашего, единственным представителем которого… имеется в виду, единственным правильным представителем…

— Я понял, ваша светлость. Но разве московиты воюют с Польшей?

— Вас не должны беспокоить такие мелочи, друг мой Лодовико. Они воюют с Великим Герцогством Литовским… то есть, воевали два года назад. Литвины тоже схизматики, как и московиты, но брат Великого Герцога был королём польским, что накладывает определённые обязательства. Ну, вы понимаете?

— Не понимаю, ваша светлость, но вполне доверяю вашему мнению.

— Ещё бы вы не доверяли за такие-то деньги! Нет, не обижайтесь, я найму вашу кондотту на объявленных условиях, просто к старости люди становятся ворчливыми, и я тому наглядный пример.

— Сорок лет — это не совсем старость, ваша светлость. Да и выглядите вы моложе.

— Не льстите мне, Лодовико, всё равно это у вас получается хуже, чем воевать. На чём мы с вами остановились? Ах да, на схизматиках. Так вот, вторая, но уже неофициальная цель Крестового похода заключается в защите генуэзских владений в Таврической Скифии от диких кочевников, чьим союзником является Московия. Великое Герцогство Московское, если вам угодно. Оно же — Государство Русское.

— Варварские названия, ваша светлость.

— Не скажите, друг мой Лодовико. Если владыка тартаров именуется императором, а правитель Московии — кесарем, то с их точки зрения именно мы является дикими варварами, незаконно владеющими кусками великой Римской Империи.

— Но это же…

— Разумеется, дорогой друг мой Лодовико, мнение дикарей нас не интересует, но отсутствие этого интереса требуется доказать вооружённой рукой.

— Понятно.

— И третья, на мой взгляд самая главная причина нового Крестового похода, хотя на общее обозрение и не выкладываемая — золото московитов. Из заслуживающих доверия источников стало известно о русском золоте, которого настолько много, что московиты делают из них корпуса речных судов. Разумное, кстати, решение — золото не гниёт и не ржавеет.

— Но тяжесть…

— На реках нет штормов, так что корпуса вполне можно делать тонкими, по весу приближаясь к деревянным.

— Золото…

— Вот поэтому, сеньор Раталли, я предпочитаю платить вашей кондотте надбавку за репутацию, чем… Ну, вы понимаете, дорогой друг мой Лодовико?

— Но Рига и без того наша, Михаэль!

— Не делай вид, что у тебя глупая голова, Иоганн! Любек есть Любек, а Рига есть Рига, и кошельки у них разные. Не забывай, что если бы не жадность рижан, твоя торговля русским воском могла бы приносить десять талеров на каждый вложенный в дело, а так ты удовольствуешься пятью. И это в самом благоприятном случае, Иоганн!

— Три талера на каждый вложенный, Михаэль!

— Тем более. Жадность рижан висит тяжёлой гирей на шее Ганзейского Союза, и для всех станет благом, если этот проклятый Господом город станет одной из провинций новообразованного Любекского королевства.

— Э-э-э…

— Предварительные переговоры с Папой Римским выявили благосклонность Святого Престола к образованию нового королевства, и вопрос всего лишь в сумме, гарантирующей поддержку викария Христа.

— Это дорого обойдётся!

— Если ограничиться Ригой, то конечно же дорого. Но присоединение Смоленска и его ближайших окрестностей к Любекскому королевству окупит все возможные затраты в первые же пять лет. И это, Иоганн, при самом неблагоприятном прогнозе. Я же вообще рассчитываю на три года.

— Кто ещё в деле?

— Ганс Чёрная Голова даёт пятьдесят тысяч, Вилли Белый Мельник — ещё сорок, Марк Сахарная Гора и его общество тайных содомитов — восемьдесят тысяч, я сам вкладываю сотню, а Арнольд Чёрный Егерь вообще даёт двести тысяч.

— Но он же тупее сотни баварцев!

— И что? Неужели тебе помешает глупый поц на троне, за спиной которого мы будем спокойно делать свой гешефт?

— Ой-вей, Михаэль, ты хочешь получить гевалт на тухес из-за своего длинного языка?

— Я добрый сын матери нашей католической церкви, Иоганн, особенно в шаббат! Но сегодня пятница, поэтому я тебя спрашиваю как католик католика — сколько ты готов вложить в наше дело?

— А сколько будет стоить титул в новом королевстве?

— Сто двадцать, и ты герцог Новгородский. Извини, но герцогом Смоленским планируется назначить меня.