— Ах, ты так! — дурачась, закричал Максим, инстинктивно заслоняясь руками, — сейчас ты у меня получишь, нехорошая девчонка! — он тоже начал брызгаться.

Она взвизгнула, как и положено любой молоденькой девушке, и скользнула в воду. Вода мгновенно охладила юное, гибкое тело, разгорячённое солнцем и любовью, успокоила, покачивая, точно любящая мать укачивает младенца в колыбельке. Максим разгребая воду сажёнками, мгновенно догнал Риту:

— Куда это ты, вредная девчонка? — он сграбастал её в охапку так, что Рите, вдруг, стало трудно дышать, — люблю тебя! Как же я люблю тебя, хорошая моя девочка и ни капельки не вредная, самая лучшая! Моя! Моя самая лучшая девочка на свете! — он прильнул к её губам, ощущая вкус пресной воды и ещё чего-то неуловимо-прекрасного, нежного, настолько нежного и прекрасного, что у него почти «снесло» голову, — как же я люблю тебя! — шептал он горячечно, исступлённо, точно в бреду. Она затрепетала в его объятьях, то замирая, то вздрагивая от необыкновенных ощущений - жаркие, страстные поцелуи в воде. Он обнимающий её и прижимающий к сердцу так крепко, что она слышала тревожный стук его сердца.

— Тук-тук, тук-тук, тук-тук! — прошептала она, закрыв глаза и пытаясь запомнить навсегда звук его сердца, вкус его поцелуев, запомнить чуть жестковатые на ощупь его волосы, его слова.

— О чём ты, Марго? — шептал он, зарывшись лицом в её волосы.

— Так стучит твоё сердце! Повтори ещё! — голос её звучал неестественно, приглушённо. А ей хотелось набрать полную грудь воздуха и закричать, что было сил: «Ты, правда, любишь меня? Да?» Но вместо этого, она прошептала, — ну, пожалуйста, повтори ещё!

— Как же я люблю тебя, Марго! Моя крошка! Моя девочка!

— Нашли место, где обжиматься!

Они оглянулись - нескладная долговязая фигура стояла у самой кромки воды.

— Снова ты! — поморщился Максим, — последнее время ты очень часто встречаешься у нас на пути, — своих дел нет?

— Хотел искупаться, а вы тут голубятню устроили! Чё других мест нет?

— Тебя не спросили! Тебя Милая ждёт! — Максим так выразительно махнул рукой, что Максимилиан обернулся, ожидая увидеть Милку у себя за спиной.

— Чё сочинять-то! — Максимилиан сел на берег, снял шорты, футболку, разбежался и нырнул в воду в нескольких метрах от Риты с Максимом, обдав их брызгами.

— Обязательно надо всё испортить! — проворчал Максим, — поплыли, Марго? Чуть-чуть поплаваем и будем выходить, скоро тихий час закончится.

Она кивнула и заскользила по прозрачной воде, подставляя обжигающему солнцу лицо и щуря глаза от ослепительного света. Максим плыл рядом, контролируя её, готовый прийти на помощь в любую минуту. Максимилиан, громко фыркая, проплыл совсем близко от них, покосился в сторону Марго: «Чё она нашла в нём?», вышел на берег, натянул шорты на мокрые плавки, отчего у него мгновенно промокли шорты.

— Я ушёл! Меня ждёт моя милая! — прокричал он громко, ожидая какой эффект произведут его слова.

— Давно пора! — отмахнулся Максим.

Они поплавали ещё немного.

— Пора выходить? — Рита перевернулась на спину, запрокинула голову, покачиваясь на поверхности воды, — смотри какое небо! Голубое! Ни одного облачка!

— Что смотреть на небо, когда рядом со мной ты! Какое мне до него дело!

— Максим, пора выходить!

— Да, Марго, пора! Чуть обсохнем и будем возвращаться.

Они вышли на берег, растянулись на ярко-зелёной приветливо шуршащей траве. Она легла на живот, подставляя лучам солнца бархатистую кожу. Он облокотился и, полулёжа, любовался на очертания её юного нежного тела.

— О! Марго, Марго! Ты сводишь меня с ума! Я же не могу ни чём и ни о ком думать, кроме тебя! Везде ты! Ты! Ты!

Она всхлипнула или вздохнула:

— Правда? — прошептала она.

— Ну, конечно же, правда! И ты это знаешь! Ведь знаешь? Да?

Она перевернулась с живота на спину, вздохнула, неопределенно пожала плечами:

— Нет, не знаю.

— Я же ни на одну девчонку не могу смотреть. Только ты! Что сделать, чтобы ты поверила? Может, пойти утопиться?

— Не надо! — она рассмеялась ненатуральным, искусственным смехом, — если ты утопишься, кто будет любить меня? — она подняла голову и взглянула ему в глаза.

— Кто! Есть такие! Как минимум двое!

— Двое? Ты о ком?

— А ты не знаешь! — он провёл указательным пальцем по кончику её подбородка, спустился вниз по шейке, унизанной капельками воды, точно крошечными бисеринками, переливающимися на солнечном свете, опустился ниже и замер у ложбинки между холмиками груди.

Она пожала плечами:

— Нет!

— Максимилиан проходу не даёт, куда мы - туда и он!

— Ты что, это в прошлом, сейчас у него Милая!

— Ага, ага! Милая! Сам даже не смотрит в её сторону. Ещё этот пацан - штаны на лямках, как увидит тебя - столбенеет.

— Ах, да! Мне Анька об это мальчишке рассказывала, этого мне только не хватало! Совсем ещё мальчишка!

— Мальчишка! — Максим раздражённо сорвал травинку, покрутил ей между пальцев, — у него уже всё отрасло, что надо!

Внезапно, неистово зазвучал горн, оповещая, что тихий час окончен, и пора собираться на полдник. Ритка вскочила, торопливо натянула сарафанчик, поправила тонкие бретельки, сунула ноги в сланцы:

— Мне пора! Ты ещё побудешь здесь?

Он отрицательно помотал головой:

— Что мне тут одному делать.

— Ритуль! — окликнула её Юлька, когда Рита, в окружении девчонок из отряда, вышла из столовой. Она стояла чуть в стороне от главного входа в столовую, рядом с ней стоял, переминаясь с ноги на ногу, Юрка - её белобрысый друг.

— Всё! Идите, гуляйте! До ужина личное время! — Рита высвободилась из цепких девичьих рук. — Фу! — выдохнула она, — хорошо-то как, когда на тебе никто не виснет!

— Рита-а-а!

— Ну, Рита!

— Мы хотели с тобой погуля-я-ять! Поболта-а-ать! — заныли девчонки.

— Поболтаем ещё! До конца смены уйма времени! Видите - ко мне подружка пришла. Нам надо поговорить.

— Ну, и разговаривайте, мы не будем мешать!

— Правда - правда, не будем!

— Ох, и любопытные вы, девицы, — Рита указательным пальцем погрозила девчонкам, — лишь бы свои любопытные носы сунуть в чужие дела!

— Ну, Рита-а-а!

— Быстро оставили нас в покое! — вмешалась Юлька, — сказано - у нас важный разговор. Не вашего ума дело!

— А ты не наша вожатая, Юля!

— И нечего тут командовать! — недовольно проворчали девчонки. И, точь-в-точь, нахохлившиеся воробушки, гомонящей стайкой поспешили по своим, девчоночьим делам.

— Юр, ты иди, нам с Риткой надо поговорить о нашем, о девичьем! Ладно? Ты не обидишься? — проворковала она, заглядывая Юрке в глаза.

— Не обижусь, — миролюбиво согласился Юрка и пошёл в противоположную сторону от подружек.

— Ты из него верёвки вьёшь!

— Как ты? — Юлька не ответила на вопрос, озабоченно взглянула на подружку, — вроде, бодрее выглядишь. Сказала ему, что отказываешься?

Рита помолчала несколько секунд, набрала полную грудь воздуха, надула щёки, задержала дыхание, шумно выдохнула:

— Поздно! Уже поздно! Всё!

— Как всё? Когда успели? Во время тихого часа? Ах, да! Дело-то нехитрое! Раз-два и готово!

Нет! Пока ещё ничего не было! — Рита рассеянно взглянула на Юльку, махнула рукой, чтобы та шла за ней следом. Они, не сговариваясь, молча, дошли до первой попавшейся пустой скамейки. Сели. Оглянулись по сторонам - нет ли ненужных свидетелей.

— Ну? — Юлька тихонько толкнула плечом Риту, — если ещё ничего не было, что значит: «Всё!»

Рита села на краешек скамьи, до побелевших костяшек пальцев, крепко вцепилась в сиденье, наклонилась, пристально рассматривая что-то на земле, у себя под ногами.

— Ритуль, что с тобой? Очнись, милая!

— Всё решено! Всё будет! У нас с ним всё произойдёт!

— Уверена, что ты этого хочешь?

— Не знаю! Я ничего не знаю! Ничегошеньки я не знаю!

— Если не знаешь, зачем, Ритуль? Зачем? — Юлька подвинулась ближе к подружке, обняла её за плечи, — не надо! Не торопи события!