— Что не надо? Лучше насладись моментом: когда тебя ещё поносят на ручках? Точно не скоро. Точнее никогда. Пошли!

Мы долго идём по темному, узкому коридору без окон и дверей, а потом начинаем подниматься по лестнице. Видимо, все это время меня держали в каком-то подвале.

Человеческий мужчина держит меня крепко так, что не удрать. Впрочем, от жуткого страха, осевшего внизу живота, и слабости во всем теле я бы вряд ли нашла в себе силы сопротивляться происходящему.

Мы поднимаемся наверх и оказываемся в уже более презентабельного вида коридоре. Со всех сторон закрытые двери и ни одного окна вокруг.

— Сюда ее, — женщина открывает перед нами одну из этих дверей, и амбал, не церемонясь, скидывает меня со своих рук.

Не удержавшись на ногах, я падаю на колени, больно ударившись о твёрдый паркет на полу. Тут явно есть ремонт в отличии от места, в которое меня принесли до этого. Но от этого атмосфера и ситуация, в которой я оказалась, не становятся лучше.

— Зачем я здесь? Кто вы? — едва шевеля губами, наконец, спрашиваю я, растеряно оглядывая комнату.

Похоже на спальню, но кровати нет. Зато есть занавешенное темными шторами, не пропускающими света, окно, странная кожаная кушетка и огромный туалетный стол с широким зеркалом.

Что это за место?

— Я же предупреждала тебя, чтобы помалкивала. Люк, можешь идти, — беловолосая женщина кивнула охраннику и тот тут же собрался ретироваться, — Хотя… стой. Другую девчонку привезли?

Мужчина коротко кивнул.

— Веди ее сюда тоже. У нас времени в обрез. А ты вставай.

Я сидела на полу, и собственные ноги совсем меня не слушались. Захотела бы не встала. Человеческая женщина возвысилась надо мной, прибивая своим тяжелым взглядом ещё ниже к земле, а потом тяжело вздохнув, схватила меня за шкирку, видимо, не терпя мою заторможенность:

— Что ж ты тупая такая?! Вставай, кому говорю!

И даром, что человек. В этой странной женщине явно средних лет, которую даже моя волчица побаивается, силищи немерено. Которую она влёгкую применяет ко мне, схватив меня, точно куклу, и со всей дури втолкнув в ещё одну дверь, которая находилась здесь. По плитке на стенах и полу я понимаю, что это что-то вроде ванной комнаты.

— У тебя десять минут. Смой с себя все это дерьмо, от тебя воняет.

Сказала бы я, почему от меня воняет и по чьей вине, но вовремя прикусываю язык. Не в том я сейчас положении, чтобы демонстрировать характер и язвить.

— Зачем это?.. Я не хочу…

Раздеваться и мыться в плену у людей, которые похитили меня ради неизвестных, но точно не добрых планов на мои бренное тело и душу, мне категорически не хотелось. Уж лучше в сырой и грязной одежде, пропахшей речной водой, чем голой и уязвимой, без возможности себя защитить.

— Я не спрашивала тебя, чего ты хочешь! — рявкнула женщина, отчего на ее лице появился оскал, а блеклые глаза полыхнули нешуточным гневом, — Не беси меня, потому что со мной шутки плохи. Не будешь мыться по-хорошему, значит мои ребята тебе помогут по-плохому. Обещаю, тебе очень не понравится, а теперь п-шла! У тебя уже девять минут!

Сказать что-либо ещё я не успела. Хлипкая дверь с грохотом закрылась перед моим лицом. И ни о какой щеколде или замке здесь и речи ни шло.

Эту крохотную комнатку с одним шлангом и сливом в полу ванной и язык не поворачивался назвать. Прямо на земле стояли какие-то шампуни и гели для душа, явно вскрытые и пользованные кем-то. А вот полотенце, висящее на крючке, было по виду свежее. Хоть что-то хорошее…

С губ сам собой сорвался истерический смешок. Что в моей ситуации в принципе может быть хорошего? Я не знаю, где нахожусь. Сколько времени я уже здесь. И зачем я тут. Хотя… определённые мысли о причине моего здесь нахождения, у меня все же были. И мне они категорически не нравились. От слова совсем…

Могло ли это место оказаться борделем? А это женщина… сутенером? Боже… даже думать об этом было для меня чем-то из ряда вон выходящим, но других идей у меня не было. Я не была наследницей богатых родителей, чтобы красть меня ради выкупа. Точно не могла за последнее время перейти дорогу каким-то важным шишкам, чтобы со мной могли таким образом поквитаться. Я вообще по жизни тихая и неприметная мышка, чтобы меня преследовали и крали ради каких-то глобальных вещей. Тогда… как же и почему я оказалась здесь?

Остается только предположение с борделем и насильственной проституцией, отчего меня тут же бросает в дрожь.

Мне очень и очень страшно. Я даже не могу совладать со своими мыслями, атакующими мое сознание. А волчица, по сути ещё глупый и несмышлёный щенок, скулит внутри и от ее жалобного стенания мне становится только хуже.

Что же делать? Как выбраться из всей этой ситуации? И есть ли из нее хоть какой-то выход?..

Сбежать? Как? Я не знаю…

Могу ли я надеяться на помощь извне?

Наверное, с моего исчезновения прошло довольно много времени. Сколько я была в отключке? Пару часов или больше? Внутренние часы подсказывали, что сейчас ещё ночь, потому как чувствовала я себя слабой и невыспавшейся. Наверняка, Мартин мог заподозрить, что со мной что-то произошло, раз я не вернулась в квартиру и так и не вышла на связь за все это время…

На мысленное упоминание Альфы, волчица смешно повела торчащими на серой макушке маленькими ушками и расстроенно всхлипнула, а мои губы растянулись в грустной усмешке. Нужна ли я ему больно, чтобы обо мне печься? Раньше я думала, что да. Да только раньше я и не знала, что он встречается со своей бывшей за моей спиной и скрывает это…

Есть ли вообще смысл надеяться на его помощь? Точно нет. И от этого мерзкое чувство страха и липкой паники разливается по моему телу, скручивая внутренности в тугой жгут. Даже начало мутить от своей беспомощности, хотя в животе давно сплошная пустота, от которой кружится голова.

Что делать? Что?!

Внезапный стук в дверь отвлекает меня от взрывающих голову мыслей, отчего я вздрагиваю:

— Слышь, омежка. У тебя осталось пять минут. Если я сейчас не услышу звук воды, а зайду и увижу тебя в твоих тряпках, то пеняй на себя. Поняла?!

Черт…

Делать нечего. Как бы я не храбрилась, в сырой одежде очень мерзло и неприятно, тем более я и так на протяжении долгого времени нахожусь в холоде. Как-то я преувеличила свои силы и возможности переживать различные трудности. Слабая и безнадежная омежка. Правда, уже теперь не ущербная…

Подрагивающими руками я стягиваю с себя свитер и джинсы. Долго колеблюсь, не снимая нижнее белье, но у меня нет выбора. Оно так и так придет в негодность, если я сейчас от него не избавлюсь. Так хоть надену его сухим после принятия душа.

Быстро включаю этот странный, по сути, шланг без лейки и едва ли не с блаженством закрываю глаза, стоит моему телу попасть под горячие струи воды. Отогреться. Очень быстро намыливаю тело и мою голову. К своему удивлению отмечаю, что баночки с гелем и шампунем хоть и вскрытые, но дорогой, известной фирмы. И пахнут приятно. Без лишних отдушек и химии. Точно для оборотней подбирали…

— Твоё время вышло, — с ноги открывая дверь, в комнату заходит беловолосая.

На внезапное вторжение я могу лишь тихо пискнуть и прикрыть грудь и лобок руками, чувствуя себя униженно. Как со скотом обращаются. Впрочем, вряд ли она считает меня лучше животного. Люди известны на редкость дряным характером по отношению к другим расам, а тем более к оборотням, которые занимали высокие должности в политике, экономике и прочих сферах жизни, когда людям, привыкшим считать себя наивысшим созданием эволюции, свыкаться с жизнью на вторых ролях.

— На, — в меня летит полотенце, которое я машинально ловлю и мигом в него укутываюсь. Большое, слава богу.

— Шевели булками быстрее, — наконец, она уходит, а я могу облегченно перевести дыхание.

Почему я ее так боюсь?.. На деле она должна бояться меня и моей натуры, но эта женщина наоборот вызывает во мне странное, инстинктивное желание спрятаться. А главное не поворачиваться к ней спиной…