Мы снова сидели на уютной кухне Карины и думали, почему никто не зовет нас в гости. Кроме таких же матерей одиночек, как мы сами. Семейные пары общаются с другими парами и одиноких в свою компанию не принимают. То есть одинокие мужчины нарасхват – у всех есть одинокие подружки, которых хочется пристроить. Но одиноких женщин – нет, спасибо, еще начнет к моему мужу приставать.

Теперь, конечно, все изменилось: молодые люди путешествуют в нечетном составе и не делают из этого проблему. Представляю выражение лица моей двадцатипятилетней дочки, если я поделюсь с ней моей любимой поговоркой: «Нет более жалкого зрелища, чем одинокая женщина». У них это называется сексизм.

Но в те допотопные времена два тысячелетия это было вполне актуально. Мы были настолько неразвитые, что даже не знали, что такое ЛГБТ и почему им положены всякие поддержки и поощрения. Мы жили тогда в дремучем мире гетеросексуалов.

Поэтому нам было скучно. Ну сколько можно гадать на кофейной гуще!

– Слушай, Карина! – сказала я, – нужно завести хоть каких-то мужиков, а то мы совсем закиснем без мужского внимания. Да и знакомые к нам относятся, как к отработанному материалу.

Тут надо остановиться и перевести дух. К какому еще материалу, когда нам обеим до тридцати было? Вот так изменился мир. А тогда это была серьезная проблема.

– Ты права, дорогая, – со своим очаровательным легким армянским акцентом поддакнула Карина. – А где мы их возьмем? (Интернетных сайтов знакомств – и тех тогда не было. Бедные женщины!)

– Но ведь есть кто-нибудь, кто неравнодушен к таким красавицам и умницам, например, на работе? – оптимистически заметила я.

– Да за тобой Сашка из конструкторского отдела давно бегает, – вспомнила Карина, – он даже, кажется, неженатый.

– Он так плохо одевается, – поморщилась я.

– Да ты его без этих тряпок представь, – развила свои фантазии Карина. – У него кстати, фигура хорошая.

– Ну ладно, – нехотя согласилась я. – Главное, не сидеть все вечера и выходные одним. А тебе мы кого-нибудь из его приятелей подберем.

На том и порешили. Утром быстро собрались, приоделись, накрасились и поехали на нашу научно-экспериментальную базу, где мы обе тогда работали. Находилась она далеко: метро с пересадкой, да еще автобус. Еле за час доберешься. Поэтому моя дочка по будним дням была у бабушек, а Каринина – вообще жила в особняке ее родителей в Ереване.

В обеденный перерыв все играли в вестибюле в настольный теннис, как это совершенно достоверно показано в культовом фильме «Самая обаятельная и привлекательная». Саша тоже играл, я стала с пристрастием его разглядывать. Ну да, высокий и тонкий, темноволосый, лицо какое-то немного восточное, с бородкой небольшой (как сейчас модно, а тогда это редкость была). Одет плохо – а кто тогда хорошо одевался, если ничего не купить было? Но все же брюки и рубашку можно погладить, свитерок постирать… И этот нелепый шейный платок. Тоже мне богема – младший научный сотрудник.

Тем не менее я сделала пару шагов в его сторону. Он увидел меня и обрадовался, улыбнулся.

– Люба, привет! Будешь играть со мной?

В пинг-понг я играю отвратительно, никогда по этому маленькому пластмассовому шарику попасть не могу.

– Да нет, что-то сегодня не хочется, в другой раз, – говорю. – А ты в какую сторону после работы идешь?

– Это не важно. Если хочешь, я тебя подожду, – говорит он.

С этого дня наши отношения стали как-то довольно быстро развиваться.

Саша пригласил меня к себе знакомить с мамой. Жили они в двух больших красивых смежных комнатах в коммуналке на Большом проспекте Петроградской стороны. Мама оказалась полной солидной дамой, слегка с бородой и усами, с проседью в черных волосах, тоже какая-то восточная, какими бывают пожилые кавказские женщины. Невзлюбила она меня еще до того, как я открыла рот, чтобы «здрассьте» сказать.

Паркет в комнатах был чисто вымыт и натерт. Потом я узнала почему. На этом полу Саша занимался йогой. Тогда это занятие было редким и экзотическим, не то что сейчас, когда на каждом шагу центры йоги на любой вкус – от лаф-йоги, когда все должны смеяться, до тантра-йоги, как-то очень близко стоящей к занятиям сексом. Несколько йоговских групп в Питере, возглавляемых молодыми красивыми юношами, конкурировавшими между собой, пользовались повышенным вниманием КГБ. Одного такого юношу даже обвинили в насилии по отношении к молодым девицам и упекли в тюрьму. Хотя он был совершенно явный швуль[1] и девицами вообще не интересовался, но это им в голову не приходило.

Саша был редкий тип – йог-одиночка, хотя всех йогов в городе знал. Он делал такие сложные упражнения, что не в каждой книжке увидишь, закидывая ноги за голову и передвигаясь на руках в лотосе. Ежегодно он голодал по сорок дней. Мы начали вместе заниматься, и он меня хвалил и показывал доступные мне позы.

Художник Раис Халилов

– Главное, ты должна почувствовать такие потоки энергии и радость от ощущения своего тела, – говорил он. И правда, это я тогда почувствовала и сейчас ощущаю.

Он как-то серьезно подошел к нашим отношениям. Затребовал, чтобы я забрала дочку от бабушек, кормил ее курицей и водил в детский сад. Но она его почему-то тоже невзлюбила и всю дорогу ныла. Сам он, разумеется, был вегетарианец, и я за компанию с ним тоже.

В это время я жила в коммуналке с алкашами и крысами под полом на чудесной Пятой линии Васильевского острова. О коммуналке и веселой жизни там расскажу подробнее позже.

Саша был вообще-то экстрасенс, если кто в это верит. Он мог исполнить любое мое желание. Знакомил со знаменитыми людьми, всегда попадая в нужное время, в нужное место. Например, он меня со Львом Гумилевым, сыном Анны Ахматовой познакомил, и тот даже свою книжку про пассионариев мне подарил. Мы с Сашей постоянно шатались по Союзам композиторов, ученых, архитекторов. Даже по крышам бегали, что теперь модным стало. Новый год праздновали на чьей-то даче: рок-музыка, танцы, утром лыжи. Все как будто по мановению волшебной палочки. Скучно никогда не было. Дочку по возможности с собой таскали.

Но судьба моей подруги Карины, которая навела меня на мысль подружиться с Сашей, меня очень волновала. Я стала к нему приставать, требуя кавалера для моей подружки. Мы устроили у меня вечеринку и пригласили Карину и Сашкиного приятеля Сему, очень милого, интеллигентного, вежливого, образованного еврейского мальчика, кажется, инженера. Сема влюбился в Карину с первого взгляда. Она и правда была девушка с большим шармом, изящная, как статуэтка, нос немножко великоват, но это ее не портило, наоборот, прибавляло самобытности. А уж когда Сему Карина привела домой, от ее мягкого диванчика его было не оторвать. На следующий день Сема со своими пожитками, книжками и парой носков и трусов переехал к Карине.

Мы не учли при этом одно обстоятельство – у Семы довольно давно была еврейская жена Лена и, кажется, даже ребенок. Через неделю эта Лена заявилась к Карине и устроила ей такой скандал, что Карина рада была от Семы избавиться.

Мы довольно долго дружили с Сашей, йогой занимались. Но о браке речь как-то не заходила. Да и где было жить? У меня была ужасная коммуналка, а у него сидела монументальная мама. Поэтому через какое-то время я собралась выйти замуж за другого, который меня из коммуналки спас.

Саша очень огорчился. Этот другой был тоже архитектор и даже его приятель.

На свадьбу в «Аустерию» в Петропавловской крепости Саша был приглашен. Там он познакомился с моей московской подругой Наташей, высокой и очень полной девушкой, математиком-социологом, аспиранткой знаменитого футуролога Бестужева-Лады (по прозвищу Бестужев-Лажа). У них завязался роман, Наташка забеременела, а он ее на пятом месяце бросил, мотивируя непрошедшей любовью ко мне, тем самым мне отомстил и лишил меня подруги. Наташа родила замечательного мальчика и была счастлива, а наш йог ребенка даже видеть не захотел. Что меня неприятно удивило. Я пыталась с ним разговаривать, но он был неумолим. «Хорошо, что я замуж за него не вышла», – подумала я тогда.