Я удил в этот раз с ним рядом и тоже поддакнул:
— Давай, Джелу, пойди! Забудь всё, что было.
— Нет… — печально ответил он.
— Ты же будешь вместе со мной, — ободрял его Тодор. Никитуш-второй подмигнул нам и придвинул «спасательный круг» ближе, но Джелу даже не посмотрел на него.
— Идём! — схватил его за руку Тодор. — Только попробуй!
— Попробуй! — поддержали мы.
— Не могу… не могу…
— Прос-ти ме-ня, я по-шу-тил, — вмешался и Милукэ, который после всей этой истории уже и не знал, как заслужить прощение, и стал кротким, как ягнёнок.
Но мы бросили на него такой взгляд, что Милукэ моментально убрался.
По вечерам в нашей палатке стало скучно. Никто теперь не говорил ни о плавании, ни о «матросской чехарде». А о чём тогда ещё говорить?
— Попробуй уговорить его, — советовал мне Тодор, которому я рассказал, что в палатке нашей теперь стало просто невмоготу. — Попробуй, ведь вы старые друзья.
Вечером я подсел к Джелу на койку и шёпотом сказал ему:
— Ты ведь уже научился плавать… Ну, ты только подумай!
— Пойми ты, что я не могу. Я опять наглотаюсь воды… Не смогу дышать… Я хочу, но никак не могу решиться…
Утром, за завтраком, перед тем как пойти купаться, я всё рассказал Тодору.
— С Джелу ничего не поделаешь, — закончил я.
— Нет. Есть ещё один выход, — не согласился со мной он. — Был однажды такой же вот случай… Один парень, не умевший плавать, здорово наглотался воды, чуть ли не ведро выпил. — Сказав это, Тодор посмотрел мне прямо в глаза. — Скажи, вы смелые ребята? Решительные? Язык за зубами умеете держать?
Я не знал, что ответить. Что он такое задумал?
— Ни одного словечка Джелу! — продолжал Тодор. — И Милукэ ничего не должен знать… Теперь, Пеницэ, всё зависит от вас!
Я затаил дыхание, стараясь не пропустить ни слова. Что за великий секрет он мне откроет?
— Слушай внимательно и не удивляйся… — начал Тодор.
Через четверть часа я уже был в палатке. Там я застал близнецов, они собирались идти купаться.
— Никого больше нет? — спросил я тихо.
— Разве не видишь?
— А где остальные?
— Ушли куда-то, — ответил Никитуш-второй и принялся надувать автомобильную камеру.
— Тогда слушайте. Я открою вам большую тайну!
Братья сразу же уселись на мою койку и уставились на меня.
— Здорово! — воскликнул Никитуш-второй, узнав в чём дело. — План мировой!
— А вдруг всё случится, как в прошлый раз… — нерешительно высказался Никитуш-первый.
— Как так — как в прошлый раз? — набросился на него я. — Ты что, не помнишь, сколько продержал его Милукэ под водой? Если бы тебя столько продержали!..
— Конечно, — поддержал меня Никитуш-второй.
Но брат его всё ещё колебался:
— На всякий случай я захвачу аптечку… Кто знает, может быть, пригодится…
— Смотри только, чтобы Джелу её не увидел! — предупредил Никитуш-второй.
— Значит, договорились? — закончил я разговор. — Знаете, что нужно делать?
В эту секунду в палатку вошёл Милукэ.
— Нет! — испуганным голосом закричал он. — Нет, не де-лай-те э-то-го ни в ко-ем слу-чае!
— Что ты говоришь?
— Я всё, всё слы-шал!
— То есть подслушивал… Ну, теперь я тебе задам, — налетел на него Никитуш-второй.
— Я не-ча-ян-но… Но вы по-слу-шай-те ме-ня: он же у-то-нет, — настаивал на своём Милукэ.
— Почему ты не подумал об этом, когда тянул его на дно? — закричал я в ярости.
— Э-то бы-ло в шут-ку. Толь-ко те-перь не де-лай-те э-то-го, а то сно-ва я бу-ду во всём ви-но-ват.
— Боишься отвечать за свои грехи? Не волнуйся, с тобой ничего не случится, трус ты несчастный!
Но Милукэ до того испугался, что от него не так просто было отделаться.
— Я рас-ска-жу всё Дже-лу!
Но не успел Милукэ сказать этого, как Никитуш-второй так толкнул его кулаком в грудь, что он кубарем полетел на койку.
— Посмей сказать только слово! Слышишь? Только посмей открыть рот!.. — И Никитуш показал ему кулак. — Не думай, что если ты тогда легко отделался, то тебе повезёт и на этот раз.
— Наплачешься! — поддержал его я.
Но уговаривать Милукэ больше не пришлось. По лицу его было ясно видно, что он теперь понял всё. Он поднялся с постели и тихо проговорил:
— Лад-но, вы ме-ня убе-ди-ли…
Через полчаса все мы были на пристани. Тодор медленно плавал на спине, я и Никитуш-второй влезли на трамплин и стали ждать там подходящей минуты, внимательно глядя вниз… Джелу сидел, уткнувшись в какую-то книгу, а рядом с ним растянулся на животе Никитуш-первый, не сводивший глаз со «спасательного круга». Аптечку он спрятал где-то за деревянной оградой так, чтобы её не видел Джелу. Только Милукэ не находил себе покоя. Он метался, как лев в клетке, и всё порывался подойти к Джелу. Но мы были начеку и то и дело исподтишка грозили ему кулаком… чтобы не забывался.
Тут Тодор поднял руку. Это был условный знак. Меня даже дрожь пробрала. Теперь решается всё!
Никитуш-второй, который стоял рядом со мной у перил, уставился на воду и закричал:
— Ух, какая рыбина! Смотрите, смотрите!
Я тоже притворился изумлённым:
— Да, вот это рыба!
Джелу услышал нас и повернул к нам голову.
— Иди сюда быстрее! — позвал я его.
— Шевелись, а то уйдёт, — нетерпеливо позвал его и Никитуш. — Ты ещё никогда такого не видел.
Мы знали, что перед таким соблазном Джелу не устоит. Так и случилось: он отбросил в сторону книгу, встал и в два счёта вскарабкался на деревянную лестницу трамплина.
— Во-он, во-он там, — показал Никитуш, пропуская Джелу вперёд на доску, согнувшуюся под тяжестью наших тел.
— Где, где? — переспросил любопытный Джелу. — Только вы, ребята, держите меня, чтобы я не упал. Крепче!
— Держим, держим, не бойся… Да ты нагнись, чтобы лучше видеть, — бормотал я, не сводя глаз с Тодора, плававшего под самым трамплином.
Тодор поднял руку. Это был второй знак. В ту же секунду я с силой толкнул Джелу вперёд. Сердце у меня колотилось так, словно это меня столкнули с трамплина.
Раздался привычный всплеск и одновременно с ним чей-то громкий, пронзительный вопль.
Вопил… Милукэ.
Джелу упал стоя. Это было хорошо. Теперь все мы смотрели на Тодора. Мы договорились, чтобы он, на всякий случай, был в воде рядом с Джелу и, если понадобится, вытащил его. И Тодор был наготове. Он не сводил глаз с того места, где должен был вынырнуть Джелу. Прошла секунда, вторая… пятая… — считали мы, и вот на шестой секунде на поверхности показалась тёмная макушка Джелу. Мы на трамплине так и застыли в ожидании. Никитуш-первый стоял на пристани, держа наготове «спасательный круг». Милукэ лихорадочно кусал ногти. Что же будет теперь?
После первой секунды растерянности Джелу стал бить по воде руками и ногами точно так, как учил его этому Тодор. Голова его виднелась над водой, и дышал он равномерно. Мы увидели, что Джелу впервые в жизни плавает по-настоящему. На наших глазах происходило как раз то самое чудо, о котором нам говорил Тодор.
Метр, два… семь… И вот уже Джелу добрался до берега, добрался сам, без чьей-либо помощи, но под внимательным присмотром плывшего рядом с ним Тодора, золотистые волосы которого блестели на солнце.
Джелу быстро вскарабкался на пристань, где его ждали Милукэ и Никитуш-первый, не сводившие с него глаз, встал на ноги, оглянулся на озеро — казалось, что он ещё не совсем пришёл в себя, потом волчком повернулся к ребятам:
— Кто меня толкнул? — закричал он.
— Не я… ей… ей… не я… О-ни… — испуганно залепетал Милукэ, пятясь от страха и показывая рукой на трамплин.
— Ах, это вы? — заорал Джелу и быстро взлетел на трамплин, так что мы не успели сказать ни слова.
Он бросился к нам с лицом, сиявшим от радости, и, когда мы поняли, что он задумал сделать, мы уже летели в воду.
Вместе с нами с радостным воплем прыгнул и Джелу. Никогда не думал я, что он может так здорово орать.
