— Целы?

— Целы, — ответил Чичерин. — Чуть обе ноги не отстрелили, сволочи. Под коленями пуля прошла. Вот дырки…

— Мотоциклу хана, командир, — доложился Тамарин. — Прям в двигатель саданули.

— Ясно… — скривился Лукин.

Мотоцикл придется бросить. Жаль, без дозора хреново будет. И одиночный бронетранспортер может немцев насторожить. Кстати!

— Макаров, Красин, проверить лес! Далеко не удаляйтесь, и сторожко там! Сержант Степаненко — слейте горючее с мотоцикла.

— С канистр тоже придется, — сказал сержант. — Продырявили, вон вытекает.

Лукин выругался — шансы на переход фронта резко упали. Коротенький бой со своими — ранен боец, потерян транспорт и минус горючее. Хватит ли его?

— Это кто-то из наших был! — сплюнул с досады капитан.

— Сразу догадался, — кивнул Чичерин. — Выстрел из мосинки не спутаешь. Я поверх очередями лупил, чтоб напугать только.

— Как бы наши нас на передке до смерти не напугали, — проворчал Тамарин. — Обидно от своих пулю зазря получать.

— Умара ранило, — сообщил Лукин. — Вроде легко. Но от этого не легче…

Пока Степаненко и Голубев переливали остатки бензина с канистр в бак ганомага, Макаров с Красиным выдвинутые в лес для охраны и Чичерин с Тамариным их прикрывали. Мало ли окруженцы решат вернуться, чтобы шмальнуть по «врагу» еще раз? Лукин на этот случай приказал бить на поражение. Да — свои, но ставки слишком высоки.

MG с цундаппа установили в кормовое крепление. Группа погрузилась в кузов и, настороженно всматриваясь в лес, продолжила свой путь к Матвеево.

Две бомбы взорвались совсем рядом. Земля вздрогнула, накрыло глухотой и звоном в голове, посыпалась поднятая взрывами земля. По спине промолотило комьями, затем поперек приложило чем-то посерьезнее. Семен оторвал голову от земли и скосил глаза за спину. Здоровенная ветка, то ли сорванная воздушной волной, то ли срезанная осколком, прижимала его к земле. Хорошо, что при падении разлапистые ветки отпружинили, а то хребет могло перебить запросто. Семен, ёрзая, отполз назад, чтобы оказаться головой под веткой и огляделся.

Бойцы отряда распластались кто где. Вроде живы, вон зашевелились. Красноармейцы подняли головы, но тут с душераздирающим воем спикировала еще одна тройка штурмовиков, и снова все уткнулись в землю. Рядом упала только одна бомба, остальные легли в стороне. Одна из них взорвалась в чаще, аккурат возле укрытой техники. Семен как раз в ту сторону смотрел и увидел, как полуторку волной приподняло. За малым не опрокинувшись, ГАЗ-АА ухнул обратно, пару раз качнулся и замер наперекосяк. Амба скатам — подумал Бесхребетный. Тут пришлось вжаться в землю, так как в голову прилетел земляной ком, и посыпались сбитые ветки.

Как только с неба перестала падать земля, куча мусора в трех метрах зашевелилась и выглянул Горянников. Лицо очумелое. Знакомое чувство. Что еще может быть при первом налете? А у капитана этот налет явно первый.

Капитан смотрит вверх и что-то шепчет. Бесхребетный, потирая набитую комм шишку, тоже взглянул на небо. Сверху пикировала еще одна тройка юнкерсов, и казалось, что падают они именно на них. Нарастающий рев пикировщиков сорвал одного красноармейца с места. Увидев, что с юнкерсов уже отделились темные капли, капитан попытался перебежать.

— Куда, мать твою! — выругался Семен, догоняя и сбивая Горянникова с ног.

Оба удачно скатились в воронку, где Семен прижал капитана к земле. Три разрыва чередой прогрохотали, засыпав их землей и мусором.

В небе гудели самолеты. Еще шла штурмовка позиций, но тут вроде затихло. Бесхребетный осторожно огляделся. Что говорить — немецкая авиация хорошо поработала. Основной удар принял на себя штаб и позиции батальона, но хутору в несколько домов тоже досталось — перекосило так, что удивительно — как не развалились? Только на эту поляну полтора десятка бомб сбросили.

Из воронки выбрался Горянников и осмотрелся.

— Ты, Савельевич, извини, что я по матери тебя, — повинился Семен.

— Спасибо, — вдруг сказал капитан, вытряхивая землю из ушей. — Жуть какая. Правильно ты по матери прошелся. Ладно хоть штаны сухие!

Семен хмыкнул — ну да, при первом налете многие со страху мочились. Но никто на это внимания не обращал.

— Уцелел ли кто? — спросил Горянников, укрепляя фуражку на голове.

В окрестностях как раз началось шевеление. Очумелые бойцы выползали из укрытий. Откуда-то сзади подошел Сумароков, держась за голову. Болезненно морщится.

— Цел? — спросил капитан. — Цел⁈

— Оглушило малость. Уши заложило.

— Воды попей, — посоветовал Бесхребетный.

Из чащи появились Горохов и Ковалев. Заметив Горохова, Горянников облегченно выдохнул — живой.

— Ковалев! — крикнул Горянников. — Проверь людей!

Через пару минут выяснилось, что погиб мотоциклист и тяжело ранен другой моторазведчик. Они как раз попали под бомбу, что около техники взорвалась. Больше потерь не было, если легкую контузию двух красноармейцев и лейтенанта Сумарокова не считать. Один мотоцикл разбило осколками в хлам. Грузовик цел, только переднее правое колесо разлохматило.

— Лопухин, запасное есть?

— Имеется, тащ капитан.

— Десять минут на смену! — распорядился Горянников. — Ковалев, помогите водителю.

— Веток надо бы нарезать, — добавил Семен…

Бесхребетный только и успел поведать, что при наступлении немцы всегда используют диверсантов в тылу, поэтому на пути группы надо быть особо бдительными. На что Сумароков возразил — в тылу полка работают заградительные отряды. А немцы могут работать под них — в ответ возразил Семен, и наверняка именно так и случится. И еще у него такое чувство, что немецкий удар южнее, отвлекающий. Немцы могут ударить еще южнее, или тут, где имеется дорога через ложбину. Да, ложбина топкая, но… именно в этот момент появилось две пары мессеров. Они расстреляли расположение батальона из пулеметов, и сбросили по паре бомб. Не успели бойцы опомниться, как появились пикировщики…

— Ветки-то зачем?

— Мотоцикл и машину замаскируем на случай нового налета, — пояснил Семен. — Если что — прижались к лесу, встали — не машина, а куст.

— Толково, — кивнул капитан. — Вот ты и с Гороховым и займитесь. Мартьянова вон еще в помощь возьмите…

Не доверяет — подумал Семен. Охрану добавил. И зачем? Тут в лес за ветками даже ходить не надо, вон их сколько накидало.

После укрепления собранных веток на полуторке, машина превратились в странный куст, где имелись березовые, осиновые, дубовые ветви, и даже еловые лапы. Остается надеяться, что немецкие летчики в гербариях не сильны. С мотоциклом оказалось сложнее — негде маскировку укреплять. Бесхребетный с Гороховым ходили вокруг ТИАЗа, пытаясь приладить ветки, но как сделать, чтобы они не мешали вести мотоцикл? В итоге решили, что его проще и быстрее в чаще укрыть.

Бухающий гул на западе и нарастающий шелест в воздухе отвлек от размышлений. Красноармейцы недоуменно завертели головами. Первым догадался Семен.

— Ложись!

Крупнокалиберный снаряд лопнул меж домов. Взрывом дома развалило окончательно. Другой снаряд взорвался ближе к позициям батальона. Последующие снаряды стали падать именно на позиции, что натолкнуло на мысль — работает корректировщик.

— Внимание! — прокричал Горянников. — Всем собраться у машины. Выдвигаемся. Смирнова найдите!

— Похоже, ты был прав, — сказал капитан Семену, — удар южнее был отвлекающим. Основной удар будет тут, через ложбину.

Ну да, иначе, зачем перепахивать бомбами вражеский фланг, чтобы потом его артиллерией подшлифовать? Может и к другим предложениям прислушаются? Горянников и Сумароков подошли к мотоциклу.

— Ты Семен поведешь мотоцикл, — распорядился капитан. — Знаю, что умеешь. Лейтенант в коляску за командира. Машина метров сто-двести следом. Смотрите в оба. Заметите авиацию — в лес, переждать. Встретится заслон, дайте знак — наши — не наши. Далее по обстановке…