В общем-то что-то такое и произошло.

Засадой это назвать трудно, ибо этот утырок шёл и во все свои прострелянные легкие немузыкально горланил песню. Шёл он первым, за ним, на длинной веревке понуро брела лохматая девушка.

Мы встретили его на территории завода.

— Вите, Вите надо выйти!

В Турции или в Египте, Вите надо выйти!

На Самуи или Пхи-Пхи, Вите надо выйти! Остановите!

Остановите! Вите надо выйти. Остановите!

И так на все окрестности. Тело орало мерзко, иногда пританцовывало. Мы про себя твердо пообещали его остановить, раз уж так просит.

Получилось без затей. Он вышел из-за поворота здания с табличкой «Бойлерная. Посторонним вход воспрещён» и получил прикладом в лобешник от слегка разгневанного Кюры. Товарищ мой суров. Я прикрывал и перехватил веревку с пленницей. Побоялся что она побежит, гоняйся потом за ней. Но она остановилась как вкопанная. В глазах её читалось обреченность.

Пока Сокол удостоверялся что пленник в ауте, уверенно вязал, я попытался наладить контакт с рабыней.

— Мы хорошие парни. Я старлей росгвардии, зовут Антон. Это Кюра, лейтенант.

Чеченец посмотрел на меня неодобрительно, потому что был относительно гражданским человеком, а про своё звание и принадлежность к силовым структурам вообще умалчивал. Однако, не стал рушить мою хрупкую легенду.

— Вы одни? Следом никто не идёт? Кивни, если поняла? Ты не говоришь?

— Говорю, — хрипло и тихо ответила она. И неожиданно разрыдалась.

День. Снег всё идёт.

— Мысль длинная, Вероника. Не реви. Пусть для этого и есть причины.

Пленник таращил на меня глаза и пытался что-то сказать сквозь кляп. Я игнорировал его и разговаривал с бывшей рабыней.

Кюра готовился встречать своих, они прибудут завтра, ориентируясь на село Поймица чуть за границей города. По сообщениям местных там высится огромное заброшенное зернохранилище ядовито-желтого цвета с надписью «XXVII съезд КПСС». Мы его тоже видели (издалека). То есть, целеуказатель вполне подходящий.

Так что сейчас в помещении втроём и судьба этого клоуна уже предрешена.

— Так вот. Он изнасиловал тебя? Не реви. Просто кивни. Понятно, я так и думал. Сюда тебя вели чтобы тебя насиловали полтора десятка мужиков, в промежутках между побоями и прислуживанием им же. Кстати, у них там срач конкретный. И до этого в РОВД над тобой надо думать уже не раз надругались. Люди они такие, зэки опьянены свободой, суть которой понимают весьма извращенно. Прости, увлекся. О чём это я? Смотри на меня, не смотри на него. Его жизнь не имеет значения. Ошибка будет считать, что можно зло, которое они творили с тобой уравновесить злом, которое ты совершишь в ответ. И убивая ты чуть-чуть умираешь сам. С другой стороны, старую добрую лютую месть никто не отменял. Хочешь, выйдем, он тебе мешает думать?

Вышли в коридор. Утырок что-то мычал вслед.

— Вероника. Если тебе это нужно, если тебе это поможет. Я дам тебе пистолет, ты его пристрелишь. Покажу как пользоваться. Пистолет тоже подарю, будет твой личный, только кобуры нет. Но. Вопрос не праздный. Ты уверена, в том, что сказала мне?

Она кивнула и прошептала, — да.

Ну, что ты будешь делать? В принципе, если её это не сломает ещё больше… Отец наш небесный, я ж не психолог? Вот как быть?

Вздохнул и стал показывать, как пользоваться. Сразу на трофейном ПМ, который решил ей же и отдать. Предохранитель, магазин, спусковой крючок, прицельные точки.

Утырок-певец по прозвищу Троллейбус ревел. И Вероника ревела. Отличало их то, то, что зэка я прижимал к полу ногой. Он для приличия подергался, поражая воображение запасом человеческих сил, потом принялся мычать, выть и плакать, пуская водопад слёз. Вероника тоже плакала, прижимая пистолет к его затылку. В глаза смотреть она не пожелала. Я успел порадоваться что Кюра не видит весь этот цирк. Пауза затянулась бесконечно, уже подумал, что надо немного подождать и валить этого тюленя самому, когда в замкнутом пространстве бахнуло, после чего женщина тихонько взвизгнула и выронила пистолет.

Ругнулся, поднял, подал ей.

— Как я тебя учил? Оружие любит твердую руку. Держишь, щелкаешь предохранителем, возвращаешь. Чёрт, у тебя кобуры пока нет. В карман. Но сначала предохранитель, это святое!

Глянул последнего из отряда Лучника. Ну что, он присоединился к остальным. Трудно промазать прижимая ствол в упор. В месте попадания на стриженой грязной башке круглый ожог. И Веронику мозгами слегка забрызгало. Ну, бывает.

Надо покушать.

Сокол попросил разделиться. Он встретит один, приведёт. Я караулю тут. Во-первых, не хотел тащить девицу, она к такому не особо готова. Во-вторых, я должен удерживать позицию молокозавода как удобную точку для нападения на РОВД. Чтоб основной отряд пришёл сюда и без сюрпризов.

Логика в этом есть.

Весь вечер потратили с Вероникой на то, чтобы хотя бы просто убрать мусор и срач, источники вони. Обнаружили семнадцать трупов в зоне разгрузки. Следы пыток и самоубийств. Отряд Лучника был крайне жесток и это только те, кого они угробили в своем жилище.

Твари. Люди превращаются в злобных тварей.

В конце концов организовал базу на пустующем складе первого этажа, проще туда собрать полезное добро, чем убирать за зэками.

Кюра ушёл рано утром. При помощи найденной в завалах паяльной лампы (боюсь представить как этот честный рабочий прибор использовали бандиты) погрел помещение какой-то там лаборатории, посчитав его достаточно чистой. Вскипятил на костре, перенёс, нашёл чистые полотенца и ушёл, дав запереть дверь. У Вероники банный день. Учитывая, что с утра пораньше она успела поработать палачом, пусть делает что хочет, лишь бы крышей по поехала.

Несколько раз ходил проверять окрестности, много думал.

Пленник поведал, что врагов осталось примерно сорок человек, что соответствует данным нашего языка, за минусом шести человек внешнего поста, который мы вычистили и группы Лучника.

Единой канализации и водопровода нет, а то бы я предложил отравить их. Правда, есть риск для пленников.

Вероника рассказала, что в поликлинике, где она работала, перед катаклизмом привезли партию медицинского морфина в ампулах, но так и не успели заспределить. Знало об этом мало народа, она уверена, что зэки его ещё не нашли, хотя больницу и обшаривали. Она по образованию органический химик-технолог, училась плохо, но базовые вещи понимает, несмотря на то, что работала на медскладе.

Как это использовать?

Посмотрел по сторонам. Вздохнул. Очевидно как. Нужен троянский конь. Подбросить зэкам бухло, заряженное морфином. Вот только алкоголя нет. Они наверняка деятельно вынесли все какие были запасы. Надо Набиля спросить, он мужик хозяйственный. Сейчас бы телефон.

Вечер. В цеху горит три костра, скоро время молитвы. Дядя Адам рассеянно слушает мой план, многозначительно качает головой. В его глазах отчетливо читается что я опять искрю инициативами и до добра меня это не доведёт. Но вслух говорит иное.

— Антон, если найдешь алкоголь и свой наркотик, тогда дам добро. Пока отдыхаем.

Окрыленным таким неоднозначным благословением, отыскал Веронику, отлучил её от кухни (чеченцы уже припахали) и потащил в местную поликлинику.

В ночь⁉ — пискнула она и ещё больше испугалась пляшущих демонов в моих глазах.

Дорогущий утепленный спортивный комбез с одного из убитых зэков (сомневаюсь, что он его купил в спортмастере) на Веронику и вот мы уже совершаем марш-бросок в местную медицину. Она периодически роптала, но сдалась под давлением аргумента о том, что зэки ночью спят и это самое безопасное время для перемещения по городу.