– Я потренируюсь с тобой утром? – спросил Зелвас, и края его губ слегка приподнялись. – Завтра вечером прибудет дядя – хочу вспомнить, чему он нас учил.

– С радостью, брат, – Артусу и самому было интересно, поэтому он не стал отказывать. – Тогда жду тебя после завтрака во дворе.

Услышав ответ, Зелвас улыбнулся ещё шире. Он кивнул и, похлопав брата по плечу, удалился, тем самым позволив младшему наконец-то подняться в свои покои.

Комната Артуса располагалась на втором этаже дворца. Юноша прошёл мимо стражника, дежурившего у двери, и, не обратив внимания на прозвеневший за спиной удар металла о металл, ввалился внутрь – из-за накопившейся усталости до парня не сразу дошло, что это, должно быть, тот отдал честь.

Покои младшего сына герцога представляли собой помещение пять на семь метров. В самом конце находилась кровать с перьевым матрасом и белоснежным постельным бельём, а над ней парил балдахин из атласной ткани цвета морской волны: при желании на такой огромной кровати легко могли улечься и четверо человек. На полу же был постелен ковёр с изображением цветков и плодов граната – его привёз ещё прадед Артуса откуда-то с востока. Создавалось впечатление, что сперва постелили его, а затем появились стены, – настолько тот был огромным и наверняка тяжёлым. Из-за веса и размеров этот ковёр так ни разу и не вынесли: слуги выбивали его прямо здесь, после чего убирали всё остальное помещение.

В другой части комнаты была обустроена рабочая зона: кресло и берёзовый стол стояли по центру, на нём – перо, несколько книг и свежие розы – каждый день разные. Сегодня, к примеру, белые. Артус всегда гадал, какие принесут на утро: «Быть может, завтра это будут жёлтые?» Сразу над столом висела картина – метр в высоту и около двух в ширину. На ней личный художник герцога изобразил всю семью три года назад: в центре – Ривал с Элой, по бокам от них – дети – Зелвас правее, а близнецы рядом с матушкой – слева. Главная причина написания этой картины – Джорон. Граф Голдберг, тётя Лилия, а также их сын, Райк, стояли рядом с герцогом и его старшим сыном. Артус хорошо помнил тот момент, день отъезда своего учителя… На самом деле это лишь копия, о которой попросил лично Артус. Оригинал находится в главном зале, и выполнен он в полный рост.

Помимо семейного портрета, в покоях юноши висела ещё дюжина произведений искусства: по левую руку – натюрморты с больши́м количеством роз и пейзажи, по правую – сражения и смерть. Подобное параллельное расположение таких разных картин очень походило на историю дома Баглерн.

Под цветочными картинами располагались шкафы, заполненные книгами. Артус постоянно забывал о сортировке, и они стояли вразнобой: рядом с детскими сказками вполне можно было обнаружить жизнеописание королей Аспера. Чуть ближе к входу располагался чайный столик с тремя стульями – гости сюда захаживали редко, обычно это была Ансиель, но юноша был рад всем.

Напротив шкафов Артус обустроил маленький военный уголок, основной достопримечательностью которого стал размещённый на подставке из чёрного дерева полуторный меч юноши – «Последний Шип». Лезвие оружия слегка отдаёт синевой, создавая впечатление, будто оно светится, а гарда напоминает букву «с», лишь слегка утолщаясь к центру, где красуется герб дома Баглерн, по бокам от которого занимают место две необычные девушки: их правые руки сжимают копья, а левые тянутся вперёд, словно пытаясь сорвать цветок, оплетающий меч. Рукоять покрывает кожа, а в круглое навершие вставлен крупный рубин. Пусть и выглядит это броско – всё держится на славу даже при самых резких и мощных ударах – на таком оружии не остаётся царапин, оно невероятно крепкое, а лезвие никогда не требует повторной заточки. К несчастью, секрет волшебного сплава был утерян три столетия назад, когда Малидийская Империя ещё господствовала на суше. Во времена войны с Империей Фиделис врагами была совершена диверсия: из-за разразившегося во дворце пожара все кузнецы и подмастерья погибли, а свитки и книги сгорели. До этих дней хорошо если дошли две дюжины подобных мечей – даже название сплава было позабыто в веках.

У Баглернов два так называемых синих меча: «Последний Шип» и «Дикая Роза». Оружие, которое юноша сейчас разглядывал, испокон веков передавалось наследнику, но отец сделал исключение: признав навыки фехтования, он посвятил близнеца в рыцари, а после даровал меч второму сыну, а не первому – это было два года назад, на семнадцатые именины Артуса. Зелвас, само собой, расстроился, но после пришёл в себя и даже поздравил младшего брата.

Дикая Роза же принадлежит главе дома. Рукоять и гарда у неё похожи, лишь вместо дам с копьями на старшем мече изображены мужчины, стоя́щие на одном колене и протягивающие на ладонях личное оружие. А вот навершие существенно отличается: оно имеет форму лепестка. Вдоль всего лезвия Дикой Розы, как и Последнего Шипа, выгравирован узор с цветами, которые, начинаясь у острия, переходят с одной стороны меча на другую, распускаясь букетом рядом с гардой.

‹Похоже, все мои предки помешались на розах›, – голову Артуса посетила странная мысль.

Обычно «синие» мечи меняют владельца только после смерти последнего – такого́ негласное правило. Артусу повезло стать обладателем столь значимого сокровища, но, к сожалению, поносить его удаётся крайне редко, чаще всего по прибытии важных гостей, ну или при выезде из города. В любом случае юноша не переставал верить: время использовать Последний Шип в бою ещё непременно наступит.

Убрав несколько осевших на меч пылинок и поправив расположенные чуть ниже ножны из чёрной кожи, Артус посмотрел несколько правее. Здесь находилась деревянная стойка, а на ней – полный бригантный доспех тёмно-бордового цвета с гербом Баглернов и барбют – подарки Джорона. Хоть Аспер не видел войны почти целое поколение – страна всегда должна быть готова к конфликту. Именно поэтому каждый третий день юноша одевает бригантину во время тренировок, а она, в свою очередь, становится спасением от ненавистных лат.

«Чем это я занимаюсь?..»

Поняв, что последние полчаса он лишь вспоминает прошлое и грезит о будущем, Артус покачал головой, снял одежду, затушил свечи и лёг на кровать. Сон пришёл быстро, и через пару минут в комнате появился сопящий звук.

Артуса разбудили удары в дверь. Всё ещё укрытый одеялом, он присел и, зевая во весь рот, громко сказал:

– Войдите!

Дверь распахнулась, и появился Эрик.

– Прошу меня простить, милорд. Уже почти время завтрака.

Глаза юноши округлились:

– Я так долго спал?

– Похоже, вечерняя прогулка хорошо на вас подействовала.

Эрик не мог разговаривать с другом открыто, поскольку стражник за дверью отчётливо их слышал, но даже так – в голосе рыцаря прослеживались ехидные нотки.

– Спасибо, капитан, можете идти, – ответил Артус, вставая.

Собеседник ударил себя в грудь и вышел. Сын герцога же принялся одеваться, сетуя, что времени на принятие ванны не осталось – рядом с кроватью, на столике, лежала свежая одежда. Фактически она была копией вчерашнего наряда, только узоры стали сложнее. Пока руки поправляли тунику, глаза Артуса зацепились за букет на столе.

– Получается, сегодня чёрные, – юноша сглотнул слюну. – Недобрый знак.

Времени оставалось мало, и Артус подошёл к стойке с мечом. Взяв его в руки, сын герцога ещё раз посмотрел на узор, а после, вложив Последний Шип в ножны, пристроил их с левой стороны. Осмотрев себя, насколько это было возможно, и покачав головой, парень вышел в коридор, а затем направился в ванную комнату, где вчера расслаблялся после тренировки. Смыв остатки сна с лица и причесавшись, он завязал волосы на затылке, чтобы отсутствие должной утренней гигиены не было так заметно – получившийся хвост даже не достигал середины шеи, но это было лучшее решение. И, наконец, став слегка похожим на дворянина, Артус направился завтракать.

Как оказалось, Эрик немного слукавил, ну или остальные тоже припозднились: за столом сидела только Ансиель. Помахав близнецу ручкой, сестра насмешливо спросила: