Так, за размышлениями, мы спустились по обнаруженной нами лестнице в подвал. Ну, раз Генка сказал, что нахождение его отца в единственной освещенной комнатке на втором этаже крайне маловероятно.
Однако волнительно это, по абсолютно пустому зданию в кромешной темноте красться! А уж когда вместо узкого коридора пошли весьма обширные помещения мастерских, заставленные всякими станками и механизмами, дающими в тусклом лучике моего света весьма замысловатые шевелящиеся тени, так вдвойне страшно. Так и казалось, что из совершенно неосвещенных углов на нас чьи-то недобрые глаза взирают.
Но наличие в темноте разумных я все же вовсе не глазами обнаружил. Показались какие-то отголоски отрицательных эмоций, доходящие до меня откуда-то, с противоположной стороны преодолеваемого нами зала. Словно, там спорили и ссорились двое. Я, разумеется, сразу свой магический фонарик погасил и, взяв Генку за руку, осторожно повел его в сторону источников этих самых эмоций. Прошипел ему только вполголоса:
— Тише, там, в темноте, люди. Двое, как минимум.
Кое-как преодолели просторы громадного зала, благо, на пути никаких станков или смотровых ям не обнаружилось, и подошли вплотную к закрытой двери помещения, из-за которой и доносились едва слышные слова перебранки.
—…Вот где, так ты, Цепень, хладнокровный убийца, а где — слюнтяй, смотреть противно! — Доносился до нас с Генкой немного визгливый раздраженный голос. — Кончить этих двоих твоих работничков, да и дело с концом! Они же нас по рукам и ногам вяжут!
— Я наемный убийца, а не душегуб какой, чтобы за просто так лить людскую кровь. Послезавтра разберемся с объектом и аля-улю. А у одного из этих двоих пятеро детей, между прочим. — Отвечал немного усталый, уверенный в себе баритон.
— Вот сбегут они, поднимут тревогу, посмотрим, как ты после оправдываться будешь этими самыми детишками перед Профессором.
— Глупостей не говори. Куда они сбегут, прикованные к батарее в закрытом наглухо помещении, в котором даже окон нет….
Не став дальше слушать перебранку, я тихонько потянул Генку за рукав его куртки.
— Отходим, — шепнул и снова небольшой лучик из пальца выпустил. В этом случае я так расценил: сквозь закрытую дверь до нас свет не проникал, значит и изнутри моего освещения не видно будет. А зато мы сможем более-менее уверенно через подвальные помещения пробираться, а то еще налетим на что-нибудь в темноте, нашумим. Тут много всяких железяк повсюду разбросано.
— Предлагаю, побыстрее бежать в полицию и сообщить про услышанное, — обратился я к однокласснику, когда мы удалились от той двери на более-менее безопасное расстояние. — Ведь это же они покушение на самого князя послезавтра планируют, не иначе.
— Сначала надо батю освободить, — уперся Геннадий. — Полиция вряд ли так, как мы, потихоньку пробираться станет, с шумом пойдет. Убийцы не оставят в живых людей, которые смогут их опознать.
Понятное дело, рассуждения неопытного подростка, основанные исключительно на сценах из просмотренных художественных фильмов, но логическое зерно в них просматривалось вполне отчетливо. Потому, не став спорить с Генкой, принял решение разделиться:
— Ты срочно беги в полицейский участок, он в трех кварталах отсюда, на Второй Торговой, минут за пять, максимум десять по-любому добежишь, а я попытаюсь твоего отца отыскать и освободить. В одиночку мне тут пробираться даже сподручнее получится.
Генка еще колебался с полминуты, не зная, соглашаться или нет, но потом, очевидно припомнив продемонстрированные мной магические фокусы, хлопнул меня по плечу, негромко пообещал:
— Я скоро! — И в тусклом свете моей магической подсветки поспешил в сторону теряющейся в темноте лестницы.
Ну, а я, про себя ругая себя на все лады оттого, как по-идиотски я поступаю, осторожно, прислушиваясь к каждому шуму, двинулся в обратном направлении. Ну, а где еще искать пленников? Возможно, я и подумал бы о том, освещенном окошке на втором этаже, да только в разговоре же были ясные ориентиры: отсутствие окон и имеющаяся в помещении батарея. Десять против одного, что где-то здесь, в подвале, это место.
Помещение с пленниками я отыскал, оно немного дальше, в глубине начавшихся после подвальных ремонтных площадей этаких катакомб из коридорчиков и десятков запертых дверей пряталось, и сразу же пожалел, что не взял с собой свой замечательный отравленный топорик. А просто господа террористы, не понадеявшись на крепость оков и запоров, дополнительно обеспечили запертых узников еще и персональным тюремщиком. Благо, я, одновременно вслушиваясь в отголоски эмоций и работая всеми обычными, не магическими органами чувств, обнаружил его быстрее, чем он меня.
Хм. Кажется, чтение эмоций окружающих у меня переходит из стадии экзотического развлечения в один из вполне надежных источников информации о нашем мире. Вот, и тут тоже среди двух жгучих потоков страха и безнадежности от самих пленников смог вполне уверенно вычленить клубящийся туман скуки и томительного ожидания. И еще накатывающую волнами сонливость. Охранник, больше некому!
Сонливость врага — это хорошо. Решил погодить с десяток минут, авось тот задремлет понадежнее. Ну, и до прихода подмоги в лице полиции все меньше времени останется. Сам в это время решил разведать пути отхода в противоположном крыле здания. Ну, там же тоже есть лестница между этажами и выход из здания.
Дорогу разведал. До самой запертой массивной металлической двери дошел. По всему выходило, что строители подвала его еще и в качестве потенциального бомбоубежища планировали. Ну, или базы обеспечения на случай чрезвычайных ситуаций, как эти подземные сооружения здесь назывались. Ядерного оружия в этом мире не придумали, но локальные войны с применением разрушительной магии проходили много чаще, чем в том, другом мире. Да вон, то же Шебеково взять.
Поняв, что открытый выход из подвала всего один, и тот проходит мимо очень опасных людей, я всерьез призадумался. По уму, так мне надо было бы затаиться где-нибудь в закутке и не отсвечивать, дожидаясь прихода полиции. Ну, в самом деле, чтобы спасти пленников, мне сначала надо было разобраться с наверняка вооруженным и очень опасным охранником, потом каким-то образом вскрыть запертую очень прочную дверь, снять оковы с пленников… и не факт, что ключ от них окажется у того же охранника…. А еще пленники могут быть истощены, испуганы или просто отказаться подчиняться подростку…. И снова возвращаемся к тому, что на выходе из подвала нас повстречают те двое. Вот ничуть не сомневаюсь, что они и магами из не самых слабых окажутся. А с другой стороны исключительно мое слово, данное Генке перед его уходом.
Решившись, начал подкрадываться к двери, из-за которой среди прочих раньше доносились эмоции скуки и ожидания. Кстати, сейчас никаких эмоций, кроме тоски и безнадеги оттуда не доносилось. Может, охранник куда-нибудь ушел?
Дверь негромко скрипнула давно не смазанными петлями и распахнулась, открывая мне вид на просторный холл по стенам которого темнело несколько запертых дверей и одна распахнутая настежь. И стол возле одной из запертых, положив голову на который, дремал сидящий за столом мужчина. Вполне обычный, в гражданской одежде… с повешенным за ремень прямо на спинку его стула боевым метателем. Вся эта картинка, открывшаяся мне, в один момент запечатлелась у меня в памяти, потому что уже в следующий момент этот мужчина поднял голову и уставился еще сонным взором в мою сторону. Так вот почему я не заметил эмоций, страж просто уснул на своем посту!
С этой промелькнувшей в моем сознании мыслью я моментально подскочил к проснувшемуся, но еще не сообразившему, как надо действовать мужчине. Очень сильно переживал, что без нанесенного яда мой нож не сможет нанести врагу раны, выводящей его из строя.
Зря опасался. Лица моего достигло влажное, немного несвежее дыхание противника, остро отточенный клинок ножа ощутил лишь мягкое сопротивление, вонзаясь вглубь тела над левой ключицей, на руку из-под лезвия хлынула практически горячая, немного липкая жидкость. Памятью врача иного мира я точно знал, куда надо бить: дуга аорты, левые сонная, легочная и подключичная артерии — под каким бы углом не пошел клинок, шансов выжить, получив такой удар, ровным счетом никаких. Враг, издав не то негромкий вскрик, не то сип, осел обратно на стул, завалившись оттуда на пол. Грохот от упавшего вместе с ним стула, казалось, заполнил все помещение. Внезапно меня окатила волна эйфории. Не такая мощная, как от убийства сильных демонов, но вполне отчетливая. Правда, продлилась она всего одно мгновение: от осознания, что я только что сознательно убил первого в своей жизни (точнее в целых двух жизнях) человека в моих глазах разом потемнело.
