За ней меня с угрюмым недовольством встретила крошечная комнатушка. Не более шести футов в длину и ширину. На голом каменном полу лежал простой соломенный матрас с лоскутным одеялом. Поверх него корешком вверх распласталась раскрытая книга. Вот и все. Ах, нет! Еще у изголовья стояло треснутое блюдце, ко дну которого прилип желтоватый огрызок свечи.

Мой организм никак не мог справиться со злым розыгрышем. Сердце по-прежнему рвалось из груди, на лбу выступил пот, глаза лезли из орбит. Все во мне подготовилось встретить неведомое НЕЧТО! Я даже был готов увидеть Трон Господень или хохочущего в Адском пламени Дьявола, но…

За моей спиной раздался тихий смешок. Золотистая, пахнущая цветущими лугами и земляникой, голова на мгновение доверчиво упала на мое плечо, а потом мимо меня протянулась тонкая рука и мягко прикрыла дверь.

- Это моя девичья спальня, Бенни, - сказала Аника, - Мужчинам там нечего делать.

…

- Если хочешь есть, сходи за дом. Там в клетке отличный, жирный заяц, - сказала Аника, аккуратно расправив шторку, - Я пока разведу огонь.

Я послушно и даже охотно прихватил лампу и вышел во двор. Стало немного легче. На языке вертелась тысяча вопросов, но я не знал, как их правильно задать, чтобы не выглядеть при этом как всегда – тупым, деревенским увальнем. Я повидал в компании Аники много странного и жуткого, но эта комнатушка… она поразила меня больше всего. Даже голова моего несчастного теленка, торчащая из стены сарая, казалась… пустяковой нелепостью по сравнению с… Мне трудно подобрать слова, чтобы передать все те унижение, ужас, стыд, несправедливость, кощунство и насмешку, которые я испытывал при мысли о жалкой каморке. Я посмотрел на раскинувшееся в вышине небо. Я не желаю богохульствовать, Отче, но мне пришло в голову, что и там – за синим звездным пологом – Господь и сонмы его ангелов тоже покатываются со смеху, глядя на меня. Но желания уйти и все забыть на этот раз не возникло. Я не смог бы этого забыть и все, чего бы добился – это до конца жизни сожалел, что хотя бы не попытался во всем разобраться.

Я быстро освежевал зайца и хотел вернуться в дом, но что-то меня удержало. Какой-то неясный, хлюпающий звук. Такой бывает после дождя, когда с деревьев в лужи срываются последние капли. Я долго прислушивался и шарил взглядом вокруг, пока не увидел, что искомое было прямо у меня под носом. Опустив чуть ниже лампу, я со смешанными чувствами глядел на заднюю стену дома. Ровная каменная кладка росла вопреки всякой логике от крыши вниз, а не наоборот. И заканчивалась где-то на уровне моих бедер. Под ней выступали столь хорошо запомнившиеся трухлявые, гнилые доски, палки, сухая тина и… кости. Чавкало в месте стыка – из-под аккуратных светлых камней сочилась бурая слизь, заливала трухлявые доски и на них тут же начинали проступать бугорки и канавки. Больше всего это было похоже на твердые круглые мозоли на натруженных руках, и я не сразу понял, что это дерево… обрастает камнем. Само. Внезапно чавкнуло гораздо громче, срамным звуком. Я отшатнулся и, прижимая тушку зайца и лампу к груди, со всех ног кинулся прочь. По дороге мне еще пришло в голову, что задняя стена дома не может быть просто прямой, в рельеф никак бы не вписалась «девичья спальня». Но этот факт казался лишь незначительным штрихом к общему безумию.

Влетев в дом, я наткнулся на спокойный, чуть ироничный взгляд серых глаз.

- Там… у тебя там…, - я умолк, понимая, что вряд ли удивлю Анику своим открытием. Она некоторое время выжидающе смотрела на меня, потом приняла тушку и стала насаживать её на вертел.

- Бенни…, - начала она, не глядя на меня, - Я понимаю, как ты… озадачен. И я вижу, что ты подозреваешь меня в… плохом. Поверь, я отнюдь не дьявольское порождение. И после ужина я расскажу тебе все… что сумею.

- Снова?! Ты рассказывала уже раз пять, но так, чтобы я ничего не понял!

- Я постараюсь рассказать так, чтобы ты понял, - она пристроила вертел над потрескивающими углями, - Сходи в погреб. Там есть ежевичное вино. Я знаю, ты любишь.

- Что ж ты по-прежнему ловишь зайцев, если у тебя появился волшебный погреб? – я попытался придать своему голосу максимум издевки, но из-за волнения ничего не вышло. Уши снова заложило, в голове раздался противный писк, - Вино и какао есть, а еды нет?

- Какао… всего лишь подарок.

Я шагнул было в сторону погреба, но в памяти вдруг всплыл прогнивший, смрадный матрас, прикрывающий два трупа. Что если? Старый, как мир прием…

Аника усмехнулась, явно прочитав мои мысли, вздохнула и сходила за вином сама. Дом вскоре наполнился чудными ароматами. Сквозь мрак и ужас я невольно испытывал и ностальгию. Вспомнились наши мирные зимние вечера двухгодичной давности. Аника в моих штанах с книжкой в любимом кресле, я колдую у камина над ужином, за окном льет ледяной дождь со снегом... Может, что-то подобное испытывала и она, когда «растила» свой Храм?

- Этот дом так похож на наш, прежний, - произнес я нейтральным тоном, прихлебывая из чайной кружки кислое, терпкое вино, - Дань… традициям?

- Это просто… мое невежество…, - девушка смущенно отвернулась, - Ведь это единственный дом, который я видела в жизни… Если бы ты меня не бросил, то помог бы…

- А вся эта мебель? - я обвел рукой неприменные аттрибуты мещанского достатка.

- Я нашла книгу… на дороге. Там были картинки.

«Каталог», - догадался я. Все логично. Но… неужели она действительно не помнит свой дом, мать, бабушку? А я ведь был уверен, что она сознательно замалчивает этот период своей жизни, как нарушающий, порочащий невероятный ход ее волшебной истории. Впрочем, так я думал ровно до того момента, как наш первый дом превратился в гнилое болото.

- Я подумала, раз их рисуют в книгах – они чего-то да стоят! – оправдывалась девушка, заливаясь краской, - Если не веришь, та книга стоит на нижней полке справа.

- Я верю, - коротко ответил я, невольно тронутый ее застенчивостью, - Но ты объясни другое… Каким образом во все это вписывается твоя… «спальня»? Ведь не станешь же ты утверждать, что это и есть тот «дом», куда ты так стремилась?

- Я неприхотлива, - пожала она плечами, - Матрас, одеяло, хорошая книга и свеча – вот и все, что мне нужно.

- Ничего не понимаю! – я в отчаянье схватился за голову, - Ты снова переворачиваешь все так, что ничего не понять!! К чему тогда этот дом и все это борохло, если тебе достаточно матраса и свечи?!

- Почему бы и нет? – она глядела на меня со сводящим с ума вежливым удивлением. А я, как обычно, чувствовал себя идиотом, который не понимает самых элементарных вещей. Она помолчала, потом нехотя добавила, - Это все нужно не мне. После ужина я постараюсь все объяснить.

- Зачем ждать?! Почему не начать прямо сейчас?!

- Потому что я не хочу, - коротко ответила она, - Ты и так с трудом воспринимаешь… а если постоянно отвлекаться на мясо и беготню, то в конце ты снова заявишь, что ни черта не понял и с оскорбленным видом хлопнешь дверью. На этот раз ты будешь слушать и, надеюсь, поймешь.

Впервые в ее голосе послышалась сталь. Испытывая легкий стыд от ее слов, я глядел на нее. Она изменилась. В первую очередь, внешне. Когда мы пришли на болото, ей можно было дать лет пятнадцать, теперь же передо мной сидела совсем взрослая девушка… я бы даже сказал – женщина. Но она изменилась и внутренне! Мне припомнился ее рассказ про бабочку, которая летит над океаном, не зная, куда и зачем, повинуясь лишь инстинкту. Теперь в ней не было больше ни этой слепоты, ни сомнений, ни метаний, ни страха перед возможными ошибками или поражениями. К чему бы она ни стремилась, она точно знала свою цель и, наконец, достигла ее. Ну, или была близка к тому.

Заяц вскоре был готов и разделан. Румяные кусочки лежали вместе с июльской лесной зеленью на тонких фарфоровых тарелочках. Хрустальные фужеры наполнились душистым ежевичным вином. А рядом лежали наши старые грубые ложки. Неправильные канделябры на стенах одновременно сами собой вспыхнули. Огоньки, вопреки законам физики, устремились вниз, а воск ленивыми каплями потек по свечным столбикам вверх. Некоторое время я завороженно глядел на это диво, но не стал ничего говорить, и уселся за стол. Та бутылка, которую я успел оприходовать, пока готовился ужин, примирила меня со всем, что творилось в этом странном доме. Мы молча поужинали. Я хотел убрать со стола, но Аника остановила меня и проводила обратно к камину.