Исходя из того, что тело Агнеши так и осталось лежать в повозке, похоже никто хоронить ее и не собирался.

Ну да… Здесь же другие традиции.

Я только сейчас вспомнила, что кочевники не хоронили умерших. Они оставляли их в степи на растерзание птицам и диким зверям… Кошмар.

Подождав еще несколько минут, я убедилась, что извозчик уже не покинет юрты, и короткими перебежками подкралась к повозке.

Как только мой взгляд упал на прикрытое покрывалом тело, вся решимость в один миг куда-то испарилась. Стало страшно. Конечно, я понимала, что бояться покойников – это глупо, однако сердце все равно сжималось от одной только мысли о том, что я собираюсь осматривать тело мертвой девушки.

Сделав несколько глубоких вдохов и немного успокоив бешеную пульсацию крови в голове, я резким движением откинула ткань.

Ее глаза…

Пустые, безжизненные глаза глядели точно на меня, потому как, голова Агнеши покоилась прямо на краю повозки. Ее волосы окровавленным покрывалом свисали со старых рассохшихся досок.

Понимая, что не смогу ничего сделать, пока покойница глядит мне прямо в глаза, я быстрым движением прикрыла ей веки.

Так-то лучше.

Ну, что тут у нас?

Внимательно осмотрев тело, я убедилась в том, что помимо странных знаков на груди, в остальном кожа девушки чиста, если конечно не считать глубокого пореза на горле, благодаря которому жизнь Агнеши и оборвалась. Склонившись чуть ближе, я присмотрелась к ране.

Края рваные… Нож бы точно такие не оставил. Но чем же ее тогда убили? Вероятно чем-то с нехилыми зазубринами.

Ладно, теории будем строить позже.

Осознав, что зацепиться больше не за что, я с затаенной надеждой пригляделась к рукам девушки.

А это еще что такое?

Пальцы Агнеши были покрыты чем-то красным. Издали запросто можно счесть за кровь, но при близком рассмотрении стало понятно, что это какой-то порошок. Может Специи? Проведя пальцем по испачканной коже, я подцепила частички порошка и поднесла их к носу.

Да, нет… Специи так не пахнут. Но, тогда что это?

Только я собралась наколдовать небольшой огонек, чтобы рассмотреть неведомую пыльцу получше, как послышался стук двери, и из юрты ковыляя вышла низенькая и до смешного круглая монгольская старушка. С кряхтением подняв с порога небольшой деревянный таз, она медленными шажками двинулась к реке. Прямо туда, где стояла телега!!!

Пригнувшись, я начала судорожно оглядываться вокруг, в поисках отходных путей, которых как назло не было совсем. Чертова степь!

Телега вдруг странно покачнулась, но я даже не обратила на это внимания – моя голова была занята совсем другим.

Что же делать?! Может снова спрятаться в сено?

Едва я поставила колено на край повозки, чтобы забраться внутрь, как ощутила на своей лодыжке стальную хватку ледяных пальцев.

Великие духи! Кто бы знал, чего мне стоило сдержаться и не заорать от ужаса! Ограничившись лишь едва слышным писком, я опустила взгляд вниз, глуша в себе острое желание сорваться и с диким ором бежать куда глаза глядят.

Из под телеги торчала худощавая мужская рука, вцепившаяся в мою ногу. Через мгновение к ней присоединилась и кудрявая русая макушка. Паренек лет двадцати с весьма недовольным выражением лица дернул меня за подол дээла и мотнул головой, мол – “ Чего стоишь? Лезь давай под телегу!”

Страх тут же сменился недоумением. Однако факт того, что старушке до телеги оставалось всего несколько шагов, заставил меня отбросить все сомнения и принять предложение незнакомца. Быстро опустившись на землю, я вцепилась пальцами в край телеги и рывком влетела под днище, где мне тут же зажали рот сухой холодной ладонью, а в ухо прошипели:

– Тише! Оюна конечно старая, но слух и зрение у нее как у коршуна! И прекрати же ты возиться!

Прислушавшись к словам парня, я перестала ерзать, стараясь не обращать внимания на верблюжьи колючки, впивающиеся в позвоночник.

Замерев, прислушалась к звукам снаружи.

Похоже старушка еще даже до реки не добралась! И сколько же нам тут лежать?

С каждой секундой прилив раздражения от чужих прикосновений нарастал все больше, и не вытерпев, я осторожно похлопала по ладони, зажимающей мне рот. Парень вздрогнул, однако конечность не убрал, и тогда я уже не стесняясь вцепилась в огрубевшую кожу ногтями, и скинула с себя руку.

Незнакомец зашипел и злобно зыркнул на меня сверкающими в темноте зелеными глазищами.

– Совсем дурная? – одними губами возмутился он.

Я ничего не ответила, зацепившись взглядом за необычную внешность парня.

Поразительно… Незнакомец был красив. Нет… Даже не так – он был слащав.

Пепельно-русые кудри, не длинные, но уши скрывают, огромные зеленые глаза с поволокой прячутся за густыми темными ресницами. Острые скулы и подбородок с ямочкой покрыты короткой светлой щетиной, а мягкая линия безупречных губ красиво изогнута в легкой ухмылке. Но вся эта приторная красота никак не вязалась с загрубевшими ладонями и потрепанной, обветшалой одеждой, которая давным-давно пришла в негодность. В моем времени парни с такой внешностью выступают на модных показах, но он… Эти руки явно не страшатся тяжелого труда.

“ Раб…” – наконец-то сообразила я. Русский пленник, брошенный на самые грязные работы. Но, как он оказался под телегой?

– Все, вылезай. Ушла она, – произнес парень, выкатываясь из-под днища повозки.

Бархатистый рокочущий голос был под стать внешности незнакомца.

“Прямо услада для женских ушей” – хмыкнув, подумала я, и тоже устремилась наружу, выскользнув из-под телеги куда быстрее парня, благодаря своей излишней худосочности.

Когда мой неожиданный спаситель наконец вылез и поднявшись на ноги, встал рядом со мной, я медленно начала задирать голову, в попытках охватить взглядом весь его немалый рост.

Черт возьми… Я конечно знаю, что с моих метра пятидесяти все кажутся великанами, но этот парень буквально возвышался надо мной горой! Моя макушка была на уровне его груди, и это заставляло чувствовать себя слегка ущербно… Даже Хан с его далеко не маленьким ростом был куда ниже незнакомца.

Окинув беглым взглядом мою фигуру, паренек лукаво улыбнулся, и выдал:

– До чего ж ты худющая! Неудивительно, что из-под телеги выскочила, как сельдь из бочки!

Тут я и вовсе оскорбилась.

– Чья бы корова мычала! Каланча деревенская.

Лицо парня удивленно вытянулось.

– А чего это я саранча?

Я тяжело вздохнула и возвела глаза к небу.

–Не саранча, а КА-ЛАН-ЧА! Слишком высокий значит, – пояснила я.

Парень недоуменно хмыкнул, по всей видимости не понимая, что плохого в его росте.

–Странная ты… Ладно, давай-ка уходить отсюда, а то не дай бог еще кто-нибудь появится.

Согласившись, я направилась вслед за ним вдоль реки, лишь на мгновение обернувшись, чтобы в последний раз взглянуть на Агнешу, чье обнаженное тело так и осталось лежать в повозке неприкрытым.

–Как тебя звать-то? – спросил паренёк, когда юрта извозчика осталась далеко позади, – Я что-то тебя раньше в улусе не видал.

Я неопределенно пожала плечами.

– Я Кара. Каан запретил мне выходить в селение, так что не удивительно, что раньше мы не встречались.

Во взгляде парня тут же проскользнула некая досада.

–Ааа… – разочарованно протянул он, – Так ты наложница.

Слегка насупившись, я раздраженно дернула плечом.

– Будто это по моей воле.

– Да нет! Ты не подумай! Я же не виню тебя… – тут же принялся оправдываться он, – Просто больно видеть как наши женщины одна за другой попадают во служение к этим душегубам. А им все мало… Что каану, что псу его – Менгую. Последний уж страсть как охоч до наших девок.

Я не стала никак реагировать на эти слова, с сожалением осознавая, что в глубине души все еще пытаюсь оправдать Хана. Вместо этого спешно сменила тему:

– Ты не назвал своего имени.

– Что? – переспросил парень, – Ах, да, имя! Антипом меня звать. Прости, что-то я и позабыл сам представиться…