И однажды поплатился.

— Думаешь, приятно было знать, что они, они все, ты только посмотри на них, — зашептал мне на ухо Барни, глядя прямо на Демьяна, стоящего в нескольких метрах от нас. Глазам стало мокро. — Я мог бы стать актёром. Хорошим, качественным, но эти сволочи лишили меня выбора! — От боли я зажмурилась. Но Барни ещё не закончил. — Так что гори, птичка!

И он меня толкнул.

Я не успела ничего сделать.

Никто бы не успел, потому что это было слишком неожиданно. Уже чувствуя последний, предсмертный, щелчок, я приняла решение. На фоне забеспокоились люди, кричали женщины, перекрывая вой полицейских сирен.

Огонь опалил ноги.

«Гори, птичка!»

Сила феникса — в самопожертвовании. Я раскинула руки в стороны, ощущая, как за доли секунды мир окрасился багровым. Вы можете говорить что угодно про героизм и самопожертвование, но одна я знаю точно — никто не хотел бы умереть так.

Голова взорвалась болью — смех Барни осколками эха впивался в мозг. Треск за спиной.

«Не двигаться».

Я горела заживо и не чувствовала ничего, кроме боли. Нестерпимый свет заливал глаза, и я не могла понять, кто я, где я?

Треск платья, и пепел поднялся ввысь. Огненные крылья раскрылись за спиной. Ноги дрожали от боли.

«Не смей сдаваться».

Где-то там, на фоне, скрутили беснующегося Барни, полиция оцепила здание, кричал что-то Демьян.

Я не слышала. Раскинув руки, я ловила исходившие от меня потоки магии и кольцевала их внутри себя, сдерживала изо всех сил. Надолго меня не хватило.

Вспышка. Яркая молния в сознании. Последняя капля. Крошево магии, забирающее с собой всю разрушающую мощь МАНН.

Опасности больше нет. Рывок — и мир поглотил огонь.

— Давай, — голос словно издалека, — Марьяна, очнись.

У меня нет глаз. Нет голоса, чтобы сказать всему миру объятом открытии. Я легче воздуха и тяжелее справа, проще атома и одновременно сложнее чем всё вокруг, взятое воедино.

Но почему-то я слышу. Голос. Он приходит мне иногда во снах, мешая воспоминания, мои и чужие.

Я чувствую, что когда-то была маленькой девочкой, которую очень любила мама, но Мари мечты разбились вдребезги о суровую реальность.

— Неужели её жертва была напрасной? — ругается с кем-то по телефону ОН.

Имя стёрлось из памяти, остались только ощущения. Он почти смог, почти спас. От кого, чего?

В детском доме всем приходится нелегко, дети что злобные волчата, кусаются и оставляют следы на одежде, рвут и мнут дорогую сердцу обувку. Смеются над наивными мечтами.

Но не все.

«Не обращай на них внимания, — у юноши удивительно переменчивые глаза, — они злятся, потому что у тебя есть цель, а их удел — завидовать. Вот я хочу стать актёром. И буду им, несмотря ни на что».

«Но как же?» — приходят на ум воспоминания из прошлого.

Чьего? Моего.

«Да, и ни одна власть мне не указ. Ведь я сам — власть», — юноша стремительно стареет.

Черты его лица искажаются, дурнеет лицо, становясь пугающей полумаской безумца.

— Он уже предан суду, но главного это не изменит, — ругается ОН по телефону, — а мы могли бы продвинуть закон, защищающий редкие виды проявления магии. Одного феникса мы упустили. А если среди них появится ещё один безумец? Более удачливый?

Осматриваю стопку документов, лежащих возле кровати. На некоторых я могу прочитать громкие лозунги.

«Свободу фениксам!», «Жизнь редких важна!»

Лица людей искажены, они словно размыты водой, поэтому мне сложно зацепиться за хоть какие-то особенности.

На одной из газет стоит дата. 30.10. 3010 года. Практически месяц назад от… Хмурюсь и пытаюсь вспомнить, но нет. И ОН, и всё остальное словно покрыто туманом.

— Что, Демьян? Я уже почти тридцать лет гордо ношу это имя. Нет, не думай, что я просто возьму и забуду. Нет, я сказал!

И я вспоминаю всё.

Осень. Магия. Понедельник этот неудачный. Мужчина, шарф и потерянные люди. Барни! Преступник с множеством лиц. Озлобленный, хитроумный и коварный раз легко сумел и жертву, и преступника. И всё ради каких-то…

«Демьян!» — эхом пронеслось в голове.

Я вспомнила! И мир вновь обрёл свои краски.

Некоторые люди назвали бы меня сумасшедшей. Возродиться из пепла, по кусочкам собрать свою личность, чтобы почувствовать себя сидящей голышом в ванной. Младенец. Только взрослый.

Мне повезло и не повезло одновременно — Демьян оказался дома, когда я пришла в себя.

— Что за…? — он увидел меня и замер.

Дверь в ванную была открыта, и тонкая полоска всё-таки выхватила из темноты часть меня. Я повернулась на звук и, совершенно того не стесняясь, помахала рукой Демьяну. На большее меня не хватило.

Оказалось, что быть новорождённой — это очень больно. Ноги и руки дрожат как у алкоголика, даже голову держать нет сил. И так бы я сотню раз сдалась, признав, наконец, что бессильна и на всю жизнь останусь полупарализованным овощем.

Но у Демьяна на этот счёт было совсем другое мнение.

— Ты так со мной возишься, — я осторожно положила руку на колено Демьяну и сжала.

Большое для меня достижение. Сегодня у нас был сеанс лечебного массажа, и мы ехали в медцентр на нашей обновлённой «ласточке».

На мне была длинная водолазка, скрывающая не сошедшие до конца ожоги, юбка в пол, благодаря которой я скрывала от публики свои несчастные ноги. Изверг, который сейчас сидел за рулём, обладал поистине титаническим терпением.

Именно благодаря ему я всё ещё жива. Из-за того, в тот день он стремительно понёсся на Барни, уже празднующего свою победу, тем самым напугав последнего. Именно Демьян дал возможность полиции задержать преступника до того, как он скроется.

Через неделю последний суд. Общественность, взбудораженная вероломством редкого существа, разделилась на два лагеря: одни боготворили меня как спасительницу тех людей и отчасти сочувствовали угнетённым меньшинствам, считая, что нужно дать нам возможность жить без оглядки, что нас разберут на магические накопители. Вторые же утверждали, что надо ужесточить к нам требования и требовали немедленного суда над преступником, взбаламутившим весь Коршунов.

На чьей стороне была я? На третьей. Я просто хотела жить. Желательно, счастливо и без этих вот «Смотрите, это же она!».

— А я тебе говорил, надо было надевать шарф и очки побольше, — отозвался со своего места Демьян, подмигнув мне.

От возмущения я собрала свои силы в кулак и почти треснула его по ноге.

— Ах ты!

— Я просто забудь о твоей драгоценной заднице! Между прочим, когда пойдут мои дивиденды?

Конечно, я знаю, что это он специально меня выводит. Мне нужно много положительных эмоций и постоянная борьба. Конечно, хоть Демьян и говорит, что это всё для дела, но ему и самому нравились наши споры.

Как самый ответственный в мире человек, он лично контролировал моё питание, не давал отлынивать от ежедневной тренировки и напоминал, когда мне следует отвлечься от работы. Кстати, я не сказала? «Агентство бесконечного феникса» обрело официальный статус. Теперь к нам на аналитику отправляли самые интересные случаи, связанные с редкими существами.

Мы возвращались после сеанса массажа, когда увидели у входа подозрительного знакомого человека.

Одно из обличий Барни. Тот самый мужчина, который странный и неместный! Но как?

Первым среагировал Демьян. Он решительно задвинул меня за спину, трансформируя лицо в волчью морду, раздаваясь в плечах в случае угрозы.

Но тут мужчина, услышавший рычание, испуганно повернулся и замер.

Его глаза! Они были совсем другого цвета. Я решительно выступила вперёд, не обращая внимание на предупреждающее рычание Демьяна.

— Добрый день, уважаемый. Позвольте узнать, кто и зачем явились.

Нет, это точно был не Барни. Так вот чью личину он взял! Понятно, кого бы обвинили во всех грехах в случае удачного исхода дела.

— Меня зовут господин Стогов. И я решительно настроен воспользоваться вашими услугами. Мы можем поговорить внутри? — он кивнул на закрытую дверь. — Дело касается редких существ.