— Но ты же не богомолка, — ответил он шепотом.

Ноэми улыбнулась. Так, должно быть, улыбались самки богомолов незадолго до убийства своих партнеров.

Взгляд Алекса переместился с ее чувственных красных губ на изгиб ее шеи, на две маленькие твердые груди, увенчанные розовыми сосками, и на небольшой треугольник волос на лобке, таких же рыжих, как и ее грива.

Несмотря на угрозу обезглавливания, Райли снова почувствовал возбуждение и непреодолимую эрекцию, которую он не мог и не хотел избежать.

Ноэми тоже это заметила и с забавным удивлением потрогала твердеющий член.

— Хочешь умереть в любовной игре, а?

Улыбка Райли застыла:

— Не могу представить себе лучшего способа.

Женщина на мгновение задумалась и осмотрелась вокруг, словно ища что-то. Она отодвинула бритву на несколько дюймов, протянула руку и схватила ту самую сумку, которую Райли видел у нее несколько часов назад. Она, как бы выполняя какой-то волшебный трюк, вытащила несколько наручников и качнула ими перед его лицом.

— Если хочешь поиграть, — сказала она, ее глаза сузились, а голос стал хриплым от волнения, — мы сделаем это на мой манер.

Когда Алекс Райли снова открыл глаза, первое, что пришло в голову, были последние слова Ноэми перед тем, как она начала делать что-то «по-своему».

С тех пор, как он надел наручники, ночь временами принимала искаженный, беглый, устрашающий вид. Предоставить этой женщине полный контроль было одной из самых глупых идей, которые у него когда-либо возникали, и стать чем-то большим, чем секс-игрушкой в ​​ее страстных руках, было опытом, который он никогда не желал бы повторить. Быть во власти садистки, которая возбуждалась, нанося ему небольшие порезы бритвой и облизывая свои, покрытые его кровью, пальцы, в то время, когда он проник в нее — это определенно было для него слишком экстремальным приключением.

Он должен был признать, что это возбуждало и его, но не компенсировало моментов явного ужаса, когда под угрозой становилась его шея или, что еще хуже, его гениталии.

К счастью, когда ей надоело играть по-своему, она освободила Райли от наручников, и они продолжали сжимать друг друга более традиционным способом до тех пор, пока не выдохлись окончательно.

Проснувшись с первыми лучами рассвета, Алекс увидел справа от себя безвольно лежавшее тело Ноэми, силы которой перед этим казались неиссякаемыми. Даже с Кармен Дебаг, прекрасной танжеркой, каждое занятие любовью с которой было незабываемым, он не достигал пределов своих физических сил. И если занятия любовью с ней были возвышенным, почти трансцендентальным актом, то секс с рыжей походил на попадание в автомобильную аварию. Но несмотря на это, он должен был признаться самому себе, что временами ему это нравилось. И очень.

С большой осторожностью Райли отодвинул мятые, залитые кровью белые простыни и, медленно переместившись к краю кровати, бесшумно поднялся.

Коснувшись босыми ногами персидского ковра, покрывавшего кафельный пол, он обернулся и увидел, что Ноэми все еще глубоко спит, уткнувшись головой в подушку. Взгляд на красоту ее гладкой, веснушчатой ​​спины, частично скрытой гривой рыжеватых волос и заканчивающейся такими круглыми и сочными ягодицами, привел к тому, что Райли снова захотелось вгрызться в них, как в спелые яблоки.

Затем он вспомнил настоящую причину своего нахождения здесь и заставил себя отвести взгляд от тела женщины. Пройдя в центр спальни, он огляделся в поисках подсказки, где могла бы находиться пробирка Риэ.

В углу спальни, у подножия полноростового зеркала, лежал багаж Ноэми. Он осторожно подошел, поднял чемодан и обнаружил, что он пуст; ее одежда, должно быть, находилась в шкафу. Он подошел к нему и очень медленно потянул ручку дверцы. Раздался легкий скрип петли, который в утренней тишине прозвучал так, будто он наступил кошке на хвост.

— Дерьмо, — еле слышно пробормотал он, закрыв глаза.

Он стоял совершенно неподвижно, затаив дыхание и мысленно считая до десяти, но, к счастью, за его спиной не последовало никакой реакции.

Он с облегчением перевел дух и, еще более осторожно, чем раньше, закончил открывать шкаф, удивляясь чистоте и порядку, в котором одежда была развешена и сложена, но, кроме нее, внутри больше ничего не было. Он осторожно закрыл дверь, молясь про себя, чтобы она на этот раз не заскрипела, и принялся осматривать остальную часть комнаты.

Комод был многообещающим, но открывать его большие ящики один за другим, не создавая шума, казалось почти невыполнимой задачей, поэтому он решил приберечь его напоследок.

На первый взгляд, в этой комнате было не так уж много мест, где можно было бы спрятать металлический ящик с пробиркой, поэтому он направился в ванную с намерением обыскать ее и, попутно, опорожнить мочевой пузырь.

Он закрыл за собой дверь, чтобы заглушить шум, поднял крышку унитаза и, стоя босыми ногами на холодном керамическом полу, помочился, следя за тем, чтобы струя не падала на поверхность воды. Закончив, он повернулся к зеркалу. При слабом свете, проникающем в окно ванной, он увидел перед собой человека с запавшими глазами, растрепанными волосами, шрамом на левой щеке и дюжиной маленьких порезов на торсе.

—  Черт, мне нужен отпуск, — сказал он себе, качая головой перед зеркалом.

Обыск в ванной занял даже меньше времени, чем в спальне, и, ничего не обнаружив, он вышел и направился в гостиную, которая завершала пространство роскошного люкса.

Только тогда нейронные связи в мозгу Райли подали признаки жизни, и он вспомнил, что пробирку следует хранить в холодном месте. Тогда он поискал ведро со льдом, вроде того, которое он использовал, но безрезультатно. Он начал опасаться, что вопреки всей логике Ноэми хранила товар в другом месте, возможно, в номере одного из головорезов, сопровождавших ее. Если так, то следовало смириться с неудачей.

Пока он размышлял над этим, его слух был привлечен приглушенным шумом, идущим от небольшого деревянного шкафчика.

Он с удивлением подошел к нему, наклонился и открыл деревянную дверцу, обнаружив за ней вторую, несколько меньшего размера и металлическую, с выгравированным на ней словом NORGE. В это мгновение он понял, что, в отличие от номера, который он занимал, в роскошных люксах есть собственный холодильник.

Мысленно скрестив пальцы, он дернул ручку, и дверца открылась с легким хлопком рассоединявшихся резинок. Внутри внезапно вспыхнул свет, на мгновение ослепив его, но как только он привык к нему, то обнаружил, что холодильник тоже пуст.

Фыркнув от разочарования, он закрыл дверцу, почти уверившись, что, если в холодильнике не было пробирки, то и во всем люксе ее не может быть.

Смирившись, он повернулся, чтобы в последний раз осмотреть гостиную, и замер, когда его взгляд упал на открытую дверь, ведущую в спальню.

Там, прислонившись к дверному косяку, совершенно обнаженная Ноэми смотрела на него с выражением смешанного веселья и скуки. Вторично за эту ночь держа «беретту», она спросила:

— Ты что-то потерял?

На этот раз Райли не поднял руки, понимая, насколько абсурдно было бы делать это в обнаженном виде, да и Ноэми этого не потребовала.

— Ты действительно думал, что я настолько глупа? — спросила она, качая головой. — Бля, я почти чувствую себя оскорбленной.

Алекс пожал плечами:

— Пришлось попробовать.

— Это так ты пытаешься защититься — что нужно было попробовать? — Она неодобрительно хмыкнула. — Я думала, ты умнее, капитан.

— Это довольно распространенная ошибка.

Она устало выдохнула, и этот жест заставил ее выглядеть намного старше, чем была на самом деле.

— Что мне теперь с тобой делать?

— Ты имеешь в виду, отпустить меня или сначала трахнуть в последний раз?

Ноэми грустно улыбнулась:

— Скорее, то, убить ли тебя сейчас или отвезти к Марчу, чтобы тот решил, что с тобой делать.