Джузеппина стояла за кулисами и наблюдала за действием на сцене, ожидая своего выхода. Выражение ее лица было абсолютно спокойным, но дыхание и глаза выдавали панику. Саверио напряженно следил за своей госпожой. Он уже понимал, что что-то не так.

Пора. Джузеппина шагнула на сцену. Верди расплылся в улыбке полной предвкушения.

Перед первым оркестровым аккордом Джузеппина должна была взять высокую ноту. Дива набрала полную грудь воздуха и начала петь… Голос ее сорвался, даже не попав в нужную октаву.

В зале повисла смущенная тишина. Улыбка Джузеппе испарилась.

Джузеппина прикрыла шею рукой. Еще один максимально глубокий вздох. Набрав полную грудь воздуха она начала петь снова. Нота взята, она продолжала… Голос звучал чисто, идеально попадая в мелодию, однако, заметно тише, чем это было необходимо. Дирижер взмахнул палочкой и оркестр вступил.

Каждая попытка Джузеппины хоть чуточку прибавить громкость своего пения, отзывалась жестокой болью в груди, и голос предательски срывался с нужных нот.

Зрители обменивались полными претензий взглядами. Дирижер увел оркестр почти в пианиссимо, но диву все равно было едва слышно за инструментами. Раздражение публики росло с каждой минутой.

– Бу-у-у!!! – крикнул кто-то в верхнем ярусе.

Джузеппина вздрогнула, но не остановила свое выступление, казалось бы, не обратив на это внимания. Свист послышался откуда-то из партера. Она изо всех сил сжала шею рукой, пытаясь унять боль, и исполняла арию дальше. Нарастая, шум недовольной публики уже почти заглушил звуки оркестра. Слезы катились по лицу Джузеппины, ее голоса уже не было слышно совсем, но она продолжала представление.

Бум! Больно ударив по ноге дивы и отскочив в сторону на сцену приземлилось брошенное кем-то из недовольных зрителей яблоко.

Дирижер опустил руки, музыканты перестали играть. Джузеппина застыла как будто парализованная. Под криками и свистом разъяренных зрителей она смотрела на изуродованную мякоть разбившегося о дощатый пол плода.

Вдруг, в зале мгновенно воцарилась тишина. На сцене появился маэстро Верди.

Быстрым шагом он подошел к Джузеппине и, бросив один короткий яростный взгляд на примолкших зрителей, подхватил ее за талию. Джузеппина беспомощно обмякла в его руках. Поддерживая ее, Джузеппе повел диву за кулисы.

– Нам нужен врач! – маниакальным ужасом в глазах закричал маэстро подбежавшему к ним Саверио, – Сейчас же!!!

Маэстро Верди и Джузеппина исчезли за сценой, и тишину, висевшую в зале, разорвал ужасающий женский кашель.

Джузеппина лежала в постели под пуховым одеялом, перебирая как четки жемчужины своего браслета. Она была очень бледна. Снова жар от шерстяной повязки на шее, грудь опять как огонь жег травяной компресс.

Джузеппе сидел на краю кровати, держа ее за руку.

– Доктор говорит, что ты сверхъестественно сильна, – нежно с ободрением заговорил маэстро, – Это просто невероятно, что ты пришла в себя за одну ночь. Он твердо уверен, что тебе теперь ничего не угрожает.

Джузеппе попытался взглянуть в глаза Джузеппины, но она упрямо смотрела на свои ладони.

– Он утверждает, – продолжил Верди тем же тоном, – что ты будешь достаточно сильна для путешествия уже через четыре недели, ты могла бы присоединиться ко мне…

Джузеппина покачала головой.

– Нет? – уточнил Джузеппе.

Она покачала головой снова.

– Нет… – озадачено пробормотал он.

Верди внимательно изучал ее лицо, силясь понять, что у Джузеппины на уме. Ее глаза по-прежнему следили за бусинами браслета.

– Так… – выдохнул Джузеппе и крепче сжал ее руку, – Я отложу отъезд на неделю, и мы…

И снова безмолвное «нет».

– О боги мои! – не выдержав, вскричал Джузеппе, вскочил на ноги и сделал круг по комнате, прежде чем Джузеппина подняла глаза. Их взгляды встретились. На ее лице безошибочно читалось прощание.

– О… – практически прорычал маэстро, – какое суровое дежавю!

Он сделал еще несколько кругов по комнате, затем снова сел на край кровати и взял ее за руку.

– Я хочу, чтобы ты была со мной, – произнес он медленно, почти по слогам.

Грустная улыбка коснулась ее губ.

– Ставя шесть опер за три года в театрах по всей Италии? – спросила она еле слышным слабым голосом и добавила, – Либо я не выживу рядом с тобой, либо ты потерпишь фиаско, заботясь обо мне.

Ощущение у Джузеппе было такое, как будто его окатили ушатом ледяной воды.

– Ты же знаешь, я не могу сейчас позволить себе нарушить данное слово, – несколько сконфужено проговорил он.

Джузеппина положила ладонь ему на щеку и нежно провела пальцами по колючей густой бороде.

– А я не могу позволить себе еще одну историю с заведомо печальным концом.

Они молча смотрели друг на друга. Джузеппина ждала, пока маэстро примет неизбежность, которую она поняла еще вчера, увидев пятна крови на своей перчатке.

Маэстро вздохнул. Она была права. Разочарование давило комом в горле и мешало дышать. Сейчас придется признать эту правоту, и он снова останется один. Джузеппе знал, что следующая его реплика обречена убить уже успевшую расцвести надежду на простое, тихое, уютное человеческое счастье. Что за злой рок висит над ним, и всеми, кто становится ему дорог?

– Я, честно говоря, и сам сыт по горло такими историями, – грустно пробормотал он наконец.

– Вот именно, – кивнула она.

Какое-то время они опять молчали. Оба пытались принять происходящее.

– Что ты собираешься делать? – спросил он.

– Ты нашел свое место, Джузеппе. Мне нужно найти покой.

– Что бы это ни значило…

Она улыбнулась и не ответила. Ему и не нужен был ответ.

– Я могу обеспечить… – не мог не попытаться маэстро, но Джузеппина резко его перебила:

– Я достойно обеспечена.

Она не хотела ни его денег, ни его жалости.

– Я мог бы пригласить тебя на свидание через три года.

– Тебе ни к чему обременяющие обещания, мне – призрачные надежды… – улыбнулась она.

Он усмехнулся. Опять повисло молчание.

– Как ни крути, а конец уже печальный, ты не находишь? – с грустной иронией спросил он.

– По крайней мере, теперь мы расстаемся, унося лишь прекрасные воспоминания.

– И сюжет, достойный оперы, которую я когда-нибудь напишу.

Она улыбнулась, смотря на него глазами полными слез, словно пытаясь запомнить каждую черточку его лица.

– У меня еще пара часов до приезда экипажа, – промолвил он, лег на кровать рядом с ней и обнял, стараясь прижаться всем телом.

Они лежали молча, обняв друг друга, почти два часа, а потом Джузеппина уснула. Маэстро нежно поцеловал ее в волосы, тихо вышел из комнаты, сел в уже ждавший у апартаментов экипаж и отправился в Венецию.

Джузеппине по настоянию врачей нужно было провести минимум четыре недели наедине с как будто осиротевшим домом. Так жестоко и скоро обернувшийся лишь бездушными декорациями рай любой мелочью напоминал о потерянном счастье. Ватное удушье апатии с каждым днем слой за слоем все плотнее укутывало ее как покрывалом.

Ей оставалась всего пара дней до отъезда домой, когда Саверио вошел в гостиную и протянул конверт. Выражение его лица было странное, как будто виноватое.

– Синьор Мерелли, – промямлил секретарь.

Она знала, что в письме приговор, еще до того, как взяла его в руки. Саверио коротко поклонился и вышел, а Джузеппина еще долго сидела, не сводя глаз с закрытого конверта в руке.

Теперь нужно было ехать в Милан унижаться, взывать к жалости и изворачиваться в попытках сохранить в своем никчемном мире все на местах. Не так давно подобная задачка воспринималась бы Джузеппиной как вызов. Она бы разыграла славный гамбит, прежде чем перейти в наступление и обеспечить себе достойные шансы на победу. Но сейчас что-то надломилось. Что-то до тошноты отторгало все мысли о плане действий и отрепетированных речах.

На встречу с бывшим любовником Джузеппина поехала даже не удосужившись толком привести себя в порядок. Волосы – в тугом пучке, никакой косметики, простенькое дорожное платье из темно-зеленого штофа.