Алина звонко рассмеялась:

– Ну ты даёшь, подруга! Ты, конечно, кто же ещё? Да ты Янку жабкой назвала – так ведь только мы между собой её называем…

Верно. Это наше с Алинкой прозвище, о котором не знает никто из сестёр.

– А что я ещё сказала? – Я цеплялась за Алину, как изнемогающий Тесей за путеводную нить Ариадны. Возможно, она поведает о моих планах на ту ночь?

Может быть, я собиралась в Щепнёво?..

– Ничего. Сказала, что Янка жабка, и всё.

– Ясно.

Я разочарованно нажала на отбой.

Звонок Алины явственно намекал, что Яны не должно было быть той ночью в особняке «Сорока». Она собиралась провести её в другом месте.

«В другом месте» – буквально означает «алиби».

То, что у Яны очертились контуры алиби, мне не понравилось.

Но ведь очевидцы (соседка, курьер) утверждают обратное!

Значит, она передумала и всё-таки вернулась домой?..

«Не спрашивай любовь…» – пропел телефон, и я пугливо дёрнулась.

– «Венецианский ужин», доставка, откройте, пожалуйста, калиточку, – произнёс незнакомый мужской голос.

– Оставьте на крыльце, – попросила я, нажав на кнопку домофона.

Весь вечер я ничком лежала на кровати. Я стучалась в свою память, как в глухую чёрную дверь, взмывающую до самого неба. Но она осталась неумолима.

Утром, когда я впихивала в себя полезный, но жутко невкусный творог, запивая не менее полезным и отвратительным зелёным чаем, в дверь позвонили.

В глазке отражался молодой мужчина в чёрной спортивной куртке с капюшоном.

– Кто? – подала я голос из-за двери.

– Врач, – громко заявил он.

Я вспомнила, что по утрам у меня капельницы. Так вот кто контролирует моё драгоценное здоровье!

Я распахнула дверь, мужчина шагнул в прихожую, и от него повеяло свежим морозным воздухом. Он был крепким и плечистым, а из-под брендовой трикотажной шапочки выбивались кончики тёмных волос. Врач стянул шапочку, и волосы густой волной рассыпались до плеч.

«Принц», – насмешливо подумала я, провожая его в комнату.

– Слава богу, вы пришли в себя, – радовался красавец, готовя капельницу. – Ваш муж безумно переживал! Но я сразу сказал, что всё обойдётся. Как самочувствие? – Он отработанным жестом встряхнул шприц.

– Есть кашель и небольшая слабость, – сообщила я, разглядывая его точёный профиль. – А так ничего.

– Вот и чудненько… Ложитесь и освободите локоть. Накройтесь простынкой. – Он оторвал взгляд от шприца, приветливо улыбнулся, и его щёки залил лёгкий румянец.

Я послушно улеглась на кровать и спустя мгновение почувствовала, как в вену вошла тонкая игла. Принц наклонился надо мной, и лица коснулось свежее дыхание, смешанное с тонким парфюмом.

Аромат пробудил что-то внутри. Галерея памяти качнулась…

– Я помню вас… – медленно проговорила я, рассматривая его тёмные дугообразные брови и задумчивые серые глаза. – Это вы приходили вечером шестнадцатого. Вы прописали мне таблетки от кашля, антибиотики и этот… как его… альбетокс.

– Желудочное средство обязательно надо принимать. – Врач быстрым движением выбросил упаковку от шприца в пластиковый пакетик и убрал прядь волос с моей щеки.

– Как вас… – Он слегка запнулся. – Фиона?..

– Флора.

– Красивое имя! – Молодчик, как породистый конь, тряхнул блестящей гривкой, и я невольно представила его на рекламном баннере рядом с собой. Яркий летний полдень, мы кружимся на карусели, щуримся от солнца и хохочем. Он в докторском колпаке и халате, а я в игривом топе и юбочке с воланом. Мои шёлковые волосы разлетаются по ветру. А внизу, под этим счастливым фото, крупная подпись: «Поликлиника номер восемь. Мы возвращаем здоровье!»

– А вас как зовут? – поинтересовалась я в свою очередь.

Врач солнечно улыбнулся, точь-в-точь как на придуманном фото:

– Роман Владимирович. Можно просто Роман. – На вид ему было около тридцати двух – тридцати трёх лет. Возраст между Романом и Романом Владимировичем.

Немного помявшись, он негромко заговорил:

– Скажите, Флора… Вы ведь уже взрослая девушка. Ваш отец известный на всю страну профессор. Как вы могли, принимая серьёзные лекарства, употреблять спиртное?! И, судя по всему, не одну и не две рюмки… Хорошо ещё, что Алексей вовремя вызвал скорую! Дело могло кончиться намного хуже!

Постоянные упоминания об Алексе начали меня раздражать. К тому же заботливая речь принца содержала завуалированный намёк на мою глупость.

– Роман Владимирович… Роман… – Снова всплыла тревога, точно лезвием вспорола хрупкое успокоение. Этот антидепрессант, найденный в моей крови… – Но разве вы выписали серьёзные лекарства? Вполне обычные…

– Флора, не пытайтесь юлить, – терпеливо произнёс врач. – Алексей показал мне заключение эксперта, где указано, что в вашей крови обнаружен тимидолин. О нём я и говорю.

Я пристально посмотрела в глаза врачу:

– Понимаете, доктор, в этом есть что-то… странное. Я никогда не употребляла тимидолин. Не представляю, как он мог оказаться у меня в крови! Алексей иногда принимает его. Весной у него был нервный срыв и…

– Алексей? – насторожился Роман. – То есть вы считаете, что ваш муж пытался вас отравить?

– Да вы что?! – искренне возмутилась я. – Скажете тоже! Я имела в виду, что это лекарство есть у нас в аптечке.

– Кто знает… – неопределённо пожал плечами Роман. – Может быть, вам лучше обратиться в полицию?

«В полицию? – Я усмехнулась про себя. – Да мой Алекс – пугливый мышонок, который боится прищемить свой хвостик. Отравить меня?! Да он пылинки с меня сдувает…»

– Нет-нет… – вновь мотнула я головой на подушке с батистовой наволочкой цвета мокко. – Видимо, я выпила эту таблетку случайно… Перепутала.

Роман неожиданно взорвался.

– Случайно?! Как вы могли случайно перепутать совершенно разные таблетки? Вам же не семьдесят лет! К тому же вы дочка профессора! Не верю, просто не верю! – Он развёл в стороны рельефные, будто выточенные скульптором руки.

Я не стала говорить молодому врачу об атмосфере, царившей в нашей семье.

– Мне уже значительно лучше, – произнесла я сдержанно. – А на будущее я учту ваши замечания.

Принц уловил перемену моего настроения и замолк. Минут десять мы провели в тишине. Наконец я снова её нарушила:

– Лучше расскажите, насколько серьёзным может быть мозговое поражение. Дело в том, что я не могу вспомнить… кое-каких подробностей семнадцатого января. А это очень важно. Какова вероятность, что память восстановится?

– Судя по тому, что вам уже значительно лучше, все показатели должны довольно скоро прийти в норму. Я очень надеюсь, что обойдётся без последствий.

– Без последствий? – Я с сомнением уставилась на Романа.

– Скажем так, без далеко идущих, – слегка поправился он. – Некоторых деталей вы можете и не вспомнить, но в целом вашей памяти ничто не угрожает.

Надо сказать, он не слишком обрадовал меня своим оптимистичным заявлением.

Мы помолчали. Я рассуждала о том, когда могла выпить тимидолин.

– А мне уже можно выходить на улицу?

– Вообще-то нежелательно, – тут же отозвался Роман Владимирович, до этого рассеянно смотрящий в окно. – Гораздо полезней для вас ещё неделю соблюдать постельный режим. Если нужна справка для института, я её выпишу. Наша клиника имеет государственную аккредитацию.

– Так вы не из восьмой поликлиники? – удивилась я.

– Нет, я из платной клиники «Чудесный доктор». Это самая лучшая клиника в городе. – В тоне Романа прозвучала горделивая нотка. – Алексей обратился к нам, и я считаю, что он сделал правильный выбор.

– Безусловно, – скучающе кивнула я.

– Кстати, вот вам визиточка…

Он сунул в мою свободную руку визитку. «Врач-терапевт Татьянин Роман Владимирович». Номер телефона. И фото – Голливуд отдыхает.

Рекламный баннер в моём воображении тут же сменил подпись: «Роман Татьянин. Чудесный доктор творит чудеса! Флора Веденеева. Воскрешение из мёртвых!»