Литмир - Электронная Библиотека

– Мне пора, – внезапно заторопилась Ника, не ответив и пряча шрам глубоко под клетчатый шарф. – Я побегу.

Что-то нарушилось в этом дне. Злая тень прошлого рассекла его, отшвырнув нас, таких радостных и близких мгновение назад, по разные его стороны. Я осталась здесь, на скользком пороге коттеджа, а бедняжка Ника невольно снова окунулась в тот давно минувший кошмар,

всерьёз надломивший её психику.

Надо же, как надолго осталась та история в подсознании младшей сестры, если даже лёгкое прикосновение к шраму превращает её в запуганного ребёнка…

– Спасибо… – глухо пробормотала я.

Маленький милый колобок в полушубке вздрогнул и, не произнеся ни слова, покатился к калитке, а я смотрела, как Ника открывает дверь и по узкой тропинке переступает короткими шажочками дальше, к своему «ниссану».

Шероховатость глубокого подковообразного шрамика всё ещё чувствовалась на кончиках моих пальцев.

Машина Ники медленно развернулась, выбралась с обочины на дорогу, и оттаявшие мысли поплыли в голове.

Значит, семнадцатого я находилась дома, как минимум с восемнадцати ноль шести (звонок Батниковой) до полуночи.

С пятнадцати минут седьмого Ника была со мной.

Ива со своим вечно обостряющимся холециститом уже неделю лежит в больнице.

Тони только позавчера прилетела из Франции…

Но кто же тогда звонил с моего телефона в десять часов ночи из Щепнёва?..

А как определить, что звонок был именно из Щепнёва?.. Ведь это известно только со слов звонившей, той, что выдавала себя за меня…

Поднявшись на второй этаж, я медленно распечатала новую пачку Mellory, вытянула длинную сигарету, привычным движением сунула её в рот и закурила.

Значит, я весь вечер была дома и никуда не отлучалась. Но как в таком случае быть с убедительным рассказом Алекса, который якобы нашёл меня в сугробе с кровью на щеке? И которому я якобы сообщила, что убила мужчину в Щепнёве?..

Что-то сверкнуло в глаза. Отблеск фары…

Бегло взглянув на дорогу, я заметила вслед за «ниссаном-жуком» Ники исчезающую на повороте длинную тёмно-красную машину. Очень напоминающую «ауди».

Глава одиннадцатая

Второй день я лежу в постели с градусником под мышкой. Лоб горит. Вчера температура снова подскочила, и пришлось заправиться лекарствами по самые уши. Какого чёрта я потащилась на эту дурацкую фотосессию шапочек Веры Судоргиной?.. Я вздыхаю. Причина проста – деньги скоро закончатся. Тони права: я не умею жить по средствам. Не умею бережно копить, как Ива, довольствоваться малым, как Ника, и зарабатывать много, как сама Тони. Деньги текут у меня сквозь пальцы, я люблю жить широко и весело и никогда не имею ни гроша за душой. А отцу, лежащему с сердечным приступом, не до того, чтобы перечислить мне полагающуюся ежемесячную сумму. И Алекс с его немаленькими доходами не вовремя отправлен восвояси…

Внутренне чертыхаясь, я в очередной раз решаю откладывать с каждого отцовского перечисления, в глубине души понимая, что вряд ли это получится.

Короткая норковая шубка с оторванной петлёй валяется у кровати. Чуть подальше лежат комом джинсы, джемпер, маечка, лифчик и запутанные в колготках трусы. В кресле торчит вверх дном красная кожаная сумка, а вокруг неё раскиданы вывалившиеся предметы туалета: зеркальце, помада и щипчики для бровей. Алекса нет, и некому сделать мне замечание и разложить всё по местам.

Этот причудливый женский натюрморт радует мой глаз со вчерашнего вечера. Зайдя в дом, я неистово стянула с себя всю мокрую после ползания по сугробам одежду, побросала вокруг и прыгнула в тёплую постель, где уселась голышом, накрывшись одеялом до пупа, и включила Ютуб с запросом «Дело Лавровского».

Ничего нового Ютуб не предложил, но интуитивно я чувствовала, что дело не стоит на месте, оно движется, полнится, как океан, который скоро вышвырнет на берег Яну и схватит в свои сжимающие объятия меня. Смятение плавилось в душе – тёмное, мутное и горячее. Жар дурного предчувствия опалял тело, стучал в висках – предчувствия, что очень скоро следователь раскопает информацию о странных звонках из особняка и доберётся до моей пока ещё невидимой в этом деле персоны. Поверит ли он Нике?.. Поверит ли соседке – не помню, как зовут эту полусумасшедшую бабку, попросившую в девять вечера горсть муки – матери ни много ни мало миллионера Ломова, соседа справа?..

Интуиция никогда меня не подводила – ближе к ночи в Вотсапе объявилась Ива, сообщив, что днём к ней в больницу приходил следователь по поводу звонка, поступившего в десять часов вечера с места преступления. Ива уверяла меня, что отказалась давать на этот счёт какие-либо пояснения. Но это не означало, что точно так же поступит Тони.

Следователь был зол, потому что свидетели все как один заболели или находятся бог весть где – и не могут явиться на допрос лично.

Заснула я с огромным трудом.

Сейчас уже вечер следующего дня. Температура спала, утром меня навестил Роман и сделал очередную капельницу. Врач выглядел осунувшимся и почти не разговаривал. Похоже, что-то тревожит его душеньку.

Полдня я курила и, как ни странно, думала о нём. Терпкий аромат его парфюма бродил по прихожей, память вновь и вновь выдавала точёные руки, выбивающиеся из-под спортивной шапки волосы, взгляд, в котором плескалась неутолённая страсть… Он пытался удержать её внутри, не отпустить, не показать. Силой воли гасил искры в глазах, отводил взгляд и… молчал.

Попрощался весело, а боль, как змея, вышмыгнула из-под его неестественного смеха. Захотелось задержать, обнять… Чёрт знает что такое!

Однако я осталась на месте с каменным выражением лица. Кивнула – едва заметно и закрыла за ним дверь. Замок щёлкнул громко и страшно – как в преисподней.

Сейчас я снова смотрю криминальные новости, сидя на кровати под тёплым одеялом. Держу на коленях поднос с бульоном, заказанным в ресторане «Венецианский ужин», и без особого аппетита ковыряю в нём ложкой.

На экране телевизора появляется лицо Яны, и я ядовито усмехаюсь. Что-то новенькое. Яна – заносчивая и самоуверенная особа, и мне доставляет нескрываемое удовольствие впервые наблюдать её растерянной и жалкой.

…Душной волной накатывает воспоминание. Нет, не впервые. Однажды я уже всё это видела – опущенные плечи, бегающие глаза, неуверенный взгляд… Где же это было? И когда?

Стоп-кадр, выскочивший из памяти, на мгновение застывает и тут же рассыпается в прах.

– Я не виновата! – выговаривает Яна сдавленным голосом. – Найдите настоящего убийцу!

И она смотрит прямо на меня.

Я тоже смотрю на неё. Мы проваливаемся друг в друга, глаза в глаза, будто пытаясь проникнуть в зловещие тайны, что скрывает каждая из нас.

Её там видели, а меня – нет. Она знакома с Лавровским, а я – нет! – пульсирует в моём мозгу.

– Найдите настоящего убийцу… – повторяет Яна, и по моей полуобнажённой, прижатой к подушке спине пробегает дрожь.

«Ведь настоящая убийца – ты!»

– Меня видела соседка, – шепчу я, глядя в потухшие глаза Яны. – Я весь вечер не выходила из дома! И Вероника это подтвердит!

Но что-то чёрное, острое скребёт, скребёт по стенкам сердца…

«В деле убийства художника Лавровского появились свежие новости, – бодро отчеканила девушка в синей кофточке. – Обнаружен свидетель, утверждающий, что в ночь совершения преступления у Яны Веденеевой была назначена встреча в другом месте, и её не могло быть в особняке «Сорока». Данные проверяются…»

Итак, Батникова посетила полицию.

Образ Романа Татьянина выскользнул из воображения, и на его месте возник образ Алины Батниковой – она весело улыбается и подмигивает мне, как всегда при встрече. И я улыбаюсь, делая вид, что очень рада тому, что благодаря моей лучшей подруге Яна вот-вот ускользнет из цепких лап правосудия и я автоматически окажусь следующим по очереди кандидатом на вакантное место убийцы.

11
{"b":"858947","o":1}