— Вот оно что, — услышал я изумленное восклицание Леонса, стоявшего рядом с нами, — поразительно!

Мы все как один разинув рты пялились в верхние окна кабины, завороженно наблюдая, как над городом собираются облака. И тут меня осенило: то, что я видел во время добычи воды — это и были облака! Искусственные облака, которые они пытались собирать как воду, жалкая пародия того, для чего на самом деле предназначена наша старушка! И это было всё, что комитет смог выжать из огромного потенциала кораблей, который не был раскрыт все эти годы, жалкие потуги, которыми выживали наши люди десятилетия! Это всё равно что доить корову за хвост! Эйден По-настоящему унизил Роберто Гатти, уничтожив его жалкий обман. Осуществив свой план и пробудив машинный разум, он наглядно продемонстрировал бездарность и бесмысленность действий, предпринимавшихся руководством десятилетиями. Комитет Полиса был фарсом, тенью настоящей технократии, машины которой демонстрировали сейчас всю мощь инженерной мысли. Над башней стремительно собирались облака, вот уже над всем Полисом нависли набухшие темно-синие тучи. Все как один, мы рванулись на верхнюю палубу, где «Колодец-1» любезно открыл люки для всех желающих. Едва мы высыпали наружу, как с неба на землю: кап-кап! Я будто во сне чувствовал, как на лицо, на ладони разбиваясь каскадом брызг падают огромные, тяжёлые капли, предвещавшие мощнейший дождь в моей жизни. Он не заставил себя ждать: настоящий град упал на нас с небес! Такого мощного потока дождя я не видел никогда! Забыв обо всём мы обнимались, кричали, смеялись и танцевали под бушующим над мертвой пустыней дождём.

Дождём, возвещавшим о скором конце многолетней засухи.

Я махнул на бортовой журнал рукой, не зная, как его закончить. Прошло уже больше месяца с тех пор, как машины обрушили на пустыню первый ливень. С того дня дожди шли у нас регулярно, успев осточертеть абсолютно всем. Комитет был низложен, Что стало с Роберто Гатти мне было неизвестно, Дожэл старательно помалкивал, но я почему-то был уверен: капитан не успел покинуть пределы Полиса живым. Мы с Хлоей какое то время жили у меня, пока я распространял материалы по местным изданиям, но мы быстро спланировали наш скорый отъезд. В первые дни, поддавшись эйфории, население города праздновало смещение комитета, ожидая перемен к лучшему. Команды колодцев, в том числе и наших бывших сослуживцев подвергли суду. Мы с Леонсом и Хлоей были помилованы как сторонники сопротивления. Но в дальнейшем перемены не спешили. Искусственный разум, проект Сэма Рассела решил кризис с недостатком воды, но для озеленения пустыни требовались десятилетия, которые были потеряны из-за задержки активации «колодцев». Машинный разум, пробужденный Эйденом мыслил абсолютно в других материях, и его правление вовсе не учитывало сиюминутные хотелки человеческого вида как такового. Наш век короток, а у «колодцев» в распоряжении имелись сотни лет на восстановление перенесшей катаклизм Земли. Как шелкопряды они будут плести и перекраивать засушливые участки, возрождая флору и фауну дальше и дальше. Этим они и занимались: медленно и методично, вызывая вопросы и недопонимание абсолютного большинства. Недовольство и страх перед неизведанным коллективным разумом с каждым днём только росли и причин возникало все больше. Новый образ Сэма Рассела пришелся людям не по душе. По мнению многих лучше бы легенда Полиса и не возвращалась вовсе, оставшись в памяти людей таким же человеком. Но теперь про Сэма Рассела болтали разные вещи. Многие начали вспоминать погибших в городе в результате атаки машинами башни. В этот район жители старались соваться пореже. Однако появились и те, кто решил поклоняться «Колодцам», создав чуть ли не культ. И всё же, проект не принес ожидаемого результата, лишь сильнее расколов общество Полиса.

Тело Фелиции Гатти кремировали, мы вместе с Хлоей забрали ее прах и развеяли в море пустыни. Разбирая свои вещи перед тем, как окончательон покинуть колодец, теперь живший своей жизнью, я наткнулся на ее сообщения в моем голокомме. Не ее конечно же, а ИИ, основанного на прообразе Фелиции, но так сложно было привыкнуть к этой мысли. Все-таки я не зря ждал ее в карцере: она связалась со мной так, как смогла. Первое аудио-сообщение было отправлено конечно же, в день моего ареста:

“Джек, не знаю, что происходит, но я уверена, что ты не сделал ничего плохого, а капитан Роберто совершает какую-то чудовищную ошибку. Я буду говорить с ним, пока он не отпустит вас с Леонсом, я его уговорю. Мне не удается с тобой связаться и освободить я тебя не могу, карцер изолирован. Прости, я хотела помочь вам, но я не в силах перечить своим директивам.”

Второе сообщение она отправила в момент своего отключения, эти слова навсегда отразились в моей памяти:

“Джек, меня отключают, если меня когда нибудь активируют снова, я надеюсь, что ты будешь рядом.”

Я в который раз переслушивал сообщение, пока пил дрянной кофе у барной стойки какой-то забегаловки в порту, в ожидании нашего транспортёра. Эти записи останутся со мной на всю мою жизнь. Отложив голокомм, я пересчитывал оставшиеся кредиты, среди моих средств были и деньги от продажи квартиры, и то, что я отложил еще с ресторанов. Были и гонорары, полученные за переданные в редакцию материалы, которые мне удалось собрать за время моей службы на «Колодце-1». Я очень надеялся, что после Дня Первого Дождя их опубликуют и население узнает правду, но никто так и не решился на это, боясь прогневить новых хозяев Полиса. Люди были растеряны и боялись делать лишние движения, предпочтя по привычке затихнуть и ожидать, что будет. Кое-что, к сожалению, никогда не меняется. И все же, попозли слухи о других государствах, находчивые пилоты взялись доставлять людей в любую желаемую точку, за безумную плату, конечно. За то, чтобы нас вывезли на север мы заплатили круглую сумму. Рассматривая суетливую толпу собравшихся в зале пассажиров я ощущал какую-то необъятную тоску и усталость. Больше всего было обидно от того, что Леонс отказался поехать с нами. Он объяснил это тем, что хочет повидать родные края, и возможно, найти там родню. Он решил уехать во Францию, воспользовавшись нынешней расплывчатостью границ.

— Какой у тебя грустный вид. — Хлоя вернулась от терминалов, где проверяла статус нашего рейса. Её рыжие волосы были заплетены в косички, одета она была в просторный бордовый джемпер и короткие джинсовые шорты. Она с улыбкой вытащила из моих рук банку и тоже сделала глоток кофе. — Ты не приболел, Джек?

— Я скучаю по Леонсу. — горько ответил я, вглядываясь в панорамные окна зала, за ними уже который день лил дождь.

— Уверена, мы с ним ещё увидимся. — улыбнулась она, — Вставай, наш транспортёр скоро будет, пора идти.

Да. Пора. Я встал, оглядываясь, проверяя не забыли ли мы что-то. Нам удалось нанять борт, который отвезёт нас на север, в прибалтику. Я всегда хотел увидеть тамошние леса, ну и может хороший повар им не помешает. В любом случае скучать по Полису я не буду точно.

— Не грусти. — Хлоя ласково тронула меня за плечо, — Нужно торопиться, пошли быстрей!

Я улыбнулся ей, и поцеловал девушку. Допив отвратительный «coffhit» я кинул банку в урну, и решительно зашагал вслед за Хлоей к посадочной площадке. Оттуда нам предстояло отправиться в новый, долгий и неизведанный путь. Зато мы пройдем его вместе.