Мне сразу стало легче. стало быть, мы не столкнулись по ошибке с какой-то ещё империей или тем более с замаскированным под испанцев патрулями времени, гоблинами, спецслужбами. В общем-то, конечно, испанцами наши противники были лишь в политическом смысле, но…

— Какая разница, Лёшка. ей богу, они служат одному королю.

Перебежчиком оказался индеец из племени кочими. Ещё в детстве его обратили в католическую веру, причём лаской, а не принуждением. Иезуиты дали ему христианское имя Хавьер и начальное образование (он знал арифметику, понимал латынь, умел читать и писать по-испански). Парень сильно привязался к одному из отцов, хотя и не стал клириком или монахом.

А несколько лет назад всех иезуитов арестовали и куда-то отправили. В том числе и его наставника. Среди индейцев ходили слухи, что всех отцов утопили в открытом море или сбросили с высоких гор.

Так или иначе, наш воин затаил злобу на Гаспара Портолу, который руководил преследованием. Когда иезуитов разогнали, Хавьер поступил на службу, чтобы отомстить. Но это оказалось невозможно. Даже если бы Портолу не охраняли солдаты, тот и сам был не промах, во всяком случае от фанатичного студиоза как-нибудь бы отбился. Поэтому Хавьер решил бежать и воспользоваться для этого первым же случаем.

Разумеется, бежать к ослабленным диким племенам Калифорнии не имело ни малейшего смысла. Им самим вскоре суждено было разделить судьбу племен, что обитают южнее, то есть стать частью Новой Испании. Другое дело люди, у которых были пушки и корабли не хуже испанских. Люди вроде нас. И парень не ошибся в расчетах. А я был рад, что заполучил в команду знающего местные условия человека. Даже подумал вслух, не дать ли убежище всем иезуитам из испанских колоний? Пусть себе возводят миссии, строят храмы, больницы и школы.

Но Лёшка поднял меня на смех.

— Они сожрут нашу цивилизацию с потрохами, — заявил он. — Они проникнут своим мицелием в нашу плоть и будут исподволь управлять всем и вся. Оглянуться не успеешь, как мы все заговорим на латыни.

— Они сейчас в подполье и будут вести себя тихо, — отмахнулся я. — Да и всё равно, где их теперь искать?

В воображаемую папку с Лёшкиным делом добавилась ещё одна фобия, а тем временем Анчо методично выуживал из нашего гостя новые сведения.

Из дальнейшей беседы, больше напоминающей допрос, мы узнали, что обидчик Хавьера и есть тот самый седовласый мужчина, который здесь всем заправляет; что флагман называется «Сан-Карлос»; что половина его команды слегла с цингой, а третий корабль «Сан-Антонио» ушёл в Сан-Блас («святой Власий, по-вашему», — добавил Анчо) за припасами, ещё до того, как стало известно о стычке с нами. Поэтому подхода резервов мы могли не бояться до следующего лета, как минимум.

Мы ожидали, что испанцы предпримут ещё одну атаку на Алькатрас. Теперь нас некому было поддержать огнём, а значит штурм мог принести успех. Но похоже их наступательный запал на сегодня иссяк. Долгое время ничего не происходило. Испанцы ждали возвращения кораблей, но о тех не было ни слуху, ни духу. Несколько небольших групп покинули лагерь и отправились то ли на разведку, то ли на поиски разбежавшихся животных.

Всё изменилось, когда вернулась одна из групп. Из большой палатки появился Портола-и-Ровира в окружении офицеров при всех регалиях, доспехах, перьях на шляпах. Он выкрикнул несколько слов, которые до нас, конечно, не долетели, но которые привели весь лагерь в движение. Солдаты строились, группировались по взводам, или что там у них вместо взводов. Сержанты проверяли личный состав, оружие, амуницию. Затем все вместе начали разбирать постройки, сворачивать палатки, паковать вещи.

Всё это переносилось на берег и грузилось в лодки. Между прочим, мы увидели, как уводят наших свинок, козочек, уносят клетки с птицей. Правда крупных животных испанцы не рискнули затаскивать даже на вместительный баркас. Однако и оставлять нам трофеи не пожелали. Мы увидели, как один из сержантов вытащил клинок и, отведя вола к овражку, рассёк тому горло. Кровь вызвала интерес у привыкшей к корриде публики. Второго вола сержант убил уже в окружении солдатни. Затем волов порубили на куски, завернули в парусину и отнесли на лодки.

После коротких сборов сухопутный отряд человек сорок и флотилия из пяти лодок выдвинулись в поход. Но не на юг, как мы ожидали, а в сторону океана. Всё было организовано очень умело. Отряд шёл налегке, прикрывая водный обоз с суши, а фальконеты на баркасах готовы были к нападению с моря. Ударить по ним нашими силами не представлялось возможным.

— Надо бы дать весточку Варгузину, — сказал Лёшка.

— Не успеем. Да и не сделает он тут ничего. Они профи. Их нахрапом не возьмешь.

Когда через час испанский отряд миновал наши разорённые укрепления в Пресидио, мы с Тропининым решили выбросить на полуостров небольшую разведгруппу, в которую, разумеется, записали себя первыми. С нами увязался Окунев, который так и не проронил ни слова после гибели корабля, Анчо, заявивший, что попробует установить контакт с местными, и ещё человек пять-семь туземной гвардии. Переправа заняла около получаса, а к тому времени испанский отряд уже скрылся из вида. Впрочем, мы и не собирались идти следом за ним вдоль берега. До вершины одного из самых высоких холмов было гораздо ближе, а с него открывался отличный вид на весь театр боевых действий. А чтобы всё рассмотреть как следует, мы забрались на кривую сосну, имеющую наверху удобную развилку.

Портола расположился временным лагерем на берегу океана, вытащив на берег лодки и отправив баркасы к кораблям. Оба пакетбота находились в полумиле от берега. «Сан-Карлос» стоял на якоре, а «Первооткрыватель» медленно прохаживался рядом. Возле кормы флагмана стояла шлюпка с матросами, которые занимались починкой руля.

Яшкин галиот «Кирилл» продолжал рассекать море на достаточном удалении от испанцев. Хуан де Орвай мог бы броситься в погоню, но боялся оставить флагман без поддержки. На время сложилась патовая ситуация. Однако ближе к вечеру испанцы вполне могли закончить ремонт или дождаться прилива и вернуть раненный пакетбот в залив. В этом случае Яшке пришлось бы уходить, потому что при стычке с боевым кораблём его не ожидало ничего хорошего.

День подходил к концу, когда в море вдруг показались новые паруса.

— Кто? Что? — заверещали мы на сосне, точно стая воробышков.

Паруса появились на западе, едва не касаясь заходящего солнца, и потому корабль мог быть откуда угодно. И чьим угодно.

Мы дышали на стекла подзорных труб и протирали их чистыми уголками рубах, подстраивали резкость, пытались унять дрожь в руках, найти удобное положение. Но ничего конкретного увидеть так и не смогли.

Бочкарёв, я уже знал это наверняка, задержался на Кадьяке и не мог поспеть к нам так быстро. У Испанцев имелся ещё один пакетбот — «Святой Антоний» или иначе «Принц». Хавьер, однако,утверждал, что он ушёл далеко на юг и вернуться не успевал. Но быть может наш беглец был засланным казачком и нарочно ввёл нас в заблуждение? В таком случае корабль мог подойти с подкреплением, добавить испанской артиллерии дюжину орудий, а сухопутным силам пару взводов солдат, что однозначно склонило бы чашу весов в пользу противника.

Неизвестный корабль приближался довольно быстро. Его мачты были не высоки, а из-за солнца мы заметили его слишком поздно. Так что уже через час можно было разглядеть корпус и сосчитать мачты.

Испанцы тоже переполошились, не зная, откуда дует ветер. На берег подали сигнал и Портола начал погрузку людей в лодки.

Тем временем неизвестный корабль слега довернул, четыре вспышки и белых облачка сорвались с его борта, а четыре ядра полетели в сторону испанских кораблей. Было слишком далеко, чтобы залп достал пакетботы даже на излете. Скорее это был символический знак. Предупреждение. Вызов.

Нас охватило ликование, к которому примешивалась тревога. Кто выступил на нашей стороне и что он потребует в качестве оплаты по векселям?