– Ты знаешь, мне стало так стыдно после его слов, – задумчиво сказала Лиза. –Я реально эгоистка.

– Не надо, не говори так.

– Но это так и есть. Люди собрались ради нас, а я всех бросила и спряталась на балконе с первым встречным, чтобы мусолить свои переживания. С незнакомцем, а не со своими друзьями, понимаешь?

– Слушай, Лиз, наши друзья, конечно, благородные товарищи, но они пришли не только ради нас. Они просто пришли повеселиться. Чем с успехом и занимались. Никто особо не переживал из-за твоего отсутствия. Все думали, что тебе тоже весело.

– Это хорошо, что никто ничего не заметил.

– Ты прям все–все рассказала Константину Николаевичу?

– Ага, представляешь. Это было так легко почему-то. Я потом об этом размышляла, когда легла, – Лиза повернулась лицом к Алисе. – Знаешь, я думала, почему ему я смогла вылить все, о чем переживала, а со своими близкими не хотела этого обсуждать? И решила, что он просто из вежливости не стал бы говорить мне какие-то резкие неприятные вещи. А друзья столько раз уже проходили это со мной, что могли спокойно говорить, что на самом деле думают. И я боялась услышать какую-то болючую правду от них. От тебя в том числе.

– Хм. Разумно звучит. Константин Николаевич очень деликатный и тактичный в таких вопросах. А мы привыкли, что ты переживаешь так всегда, но это быстро проходит, стоит только появиться замене…

– Вот что-то подобное я и не хотела слышать.

– Прости… Ляпнула, не подумав…

– Да ничего. Это та самая правда, хоть и горькая. Просто мне не легче от нее. Я действительно каждый раз испытываю такие эмоции, мне каждый раз больно, как в первый.

Алиса сжала руку сестры и посмотрела на нее с огромным сожалением. А Лиза улыбнулась.

– Но сейчас что-то действительно изменилось. Может, я сошла с ума, но слова Ле́рона что-то тронули во мне. Я пока не понимаю, что именно, но чувствую, что с этих пор все точно изменится.

– Это будет просто здорово. Хорошо, что Ле́рон смог подобрать правильные слова. Хоть и не все из этого правда.

– Ну да. Странно вообще, что он какого-то мальчишку приплел.

– Уверена, просто сказал наугад. Это очень распространенная травма. Но на самом деле, если вспомнить наше детство, ты даже в садике часто меняла своих лучших друзей, как ты их называла. То с одним куличики делала и говорила, что вы поженитесь, то с другим. Помнишь?

– Да, было такое… О, боже…, – Лиза замерла, внезапно что-то вспомнив. Она закрыла рот рукой, привстала и шокировано посмотрела на Алису. – Я вспомнила, боже…

– Что? – Алиса тоже приподнялась, нахмурившись.

– Никита, помнишь? В садике, в нашей группе был мальчик.

– Ну, помню. Светленький такой, с золотистыми кудрями, очень симпатичный. И лучезарный такой, прям как солнышко. Самый красивый мальчик у нас в группе был, всем девочкам нравился, – стала вспоминать Алиса с улыбкой на лице. – Вы, кстати, с ним тоже одно время куличики делали. А потом почему-то перестали, и у тебя появился другой дружок.

– Ага. А потом еще другой. И еще. Лиса, вот оно – моя травма.

– В смысле?

– Я вспомнила только сейчас. К нам в группу пришла новая девочка, Юля, вроде бы. Помнишь ее?

– Вроде да. Обычная такая девочка.

– Обычная, как же. У нее были очень длинные прямые волосы. И носила постоянно какие-то красивые ленточки в волосах, бантики. И знаешь, что случилось? Этот Никита стал дружить с ней, отвергнув меня. Отвергнув, понимаешь? – Алиса смотрела на Лизу непонимающим взглядом. – Он выбрал ее, потому что у нее были длинные волосы, а у меня были короткие, помнишь?

– У нас у обеих короткие тогда были, да. Но мы были очень миленькие с этими стрижками.

– Наверное, только это было уже не важно. По крайней мере, дети воспринимают красоту по-своему… Капец, я будто просто вычеркнула это событие из своей памяти, – Лиза снова опустилась на подушку.

– Думаешь, тебя настолько сильно это травмировало, что до сих пор влияет на твою жизнь?

– Да, меня это сильно ранило в тот момент, я вспоминаю. Мне было очень обидно, я не понимала, почему он выбрал ее, а не меня. Но я сама себя обманывала, будто это незначительное событие. Ведь будь это так, я бы тебе об этом рассказала. Но я молчала. Видимо, настолько была уязвлена. С этих пор и начала мальчишек менять. А когда выросла, стала выбирать только самых красивых, ярких, громких. Чтобы что-то доказать себе. И не обращала внимание на внутренние составляющие… Ведь в детстве я Никиту выбрала тоже только по той причине, что он был самым красивым мальчиком у нас в садике. Но я была ребенком, все остальное и правда не имело значения. А моя детская проекция перенеслась и на взрослую жизнь. Какое все-таки говно эта наша психика.

– Да уж, я просто в шоке. Я ведь и правда не знала ничего. Даже не придавала этому значение.

– Да… Слушай, а как Ле́рон догадался? Откуда он мог знать?

– Да никак не мог. Я же говорю, просто сказал наугад и попал в точку. Видишь ли, он же хороший психолог, прям очень хороший. И, думаю, он владеет какими-то навыками НЛП или гипноза. Сказал это тебе как-то так, что тебя реально это задело и ты смогла вспомнить.

– Хм. Прикольно. Оххх, знаешь, мне прям полегчало, серьезно. Охренеть, просто охренеть, – Лиза рассмеялась, потом замолчала, задумавшись, и добавила. – Увидишь его в следующий раз, передай огромное спасибо. Скажи, что я все вспомнила.

– Хорошо.

– И зови снова в гости, – улыбнулась Лиза. Алиса кивнула и улыбнулась в ответ. – Похоже, он хороший человек, несмотря на всю свою напыщенность. Интересно, зачем только скрывает это.

– Думаю, у него свои травмы. Наверное, тоже уязвим, вот и бережется ото всех.

– Он тебе ни о чем не рассказывал?

– Нет. Только вот о своем детстве, но продолжает утверждать, что это он всех обижал, а не его. Но я не верю. Не может быть такого.

– Согласна. С пустого места не становятся такими. Люди не рождаются плохими. И даже не все рождаются с расстройствами, часто они приобретаются. Может он тоже просто не помнит.

– Уверена, что он все помнит. Просто не хочет об этом рассказывать.

– Может быть, когда-нибудь он доверится тебе и все расскажет.

– Может быть, – улыбнулась Алиса. Она тоже надеялась на это. Все-таки, Ле́рон мог оказаться не прав и у них могли быть хорошие шансы стать друзьями. Ей бы очень хотелось помочь ему снова обрести доверие к людям.

– Кстати, Костя сказал, что Ле́рон живет за нашей стенкой. Помнишь, я сразу об этом сказала летом, там квартиру сдавали, – внезапно вспомнила Лиза.

– Уверена? Ле́рон говорил, что живет на севере, – нахмурилась Алиса.

– Да? Ну, не знаю. Может, летом жил, потом переехал, – пожала плечами Лиза и вдруг рассмеялась. – Мы с Костей вчера оба были в стельку.

– С Костей, значит? – ухмыльнулась Алиса.

– Для меня теперь Костя, так точно. Это для тебя он остается Константином Николаевичем, – Лиза театрально задрала нос. Алиса рассмеялась, но снова погрузилась в мысли, подумав, что надо бы уточнить у Ле́рона, почему профессор так сказал.

Ближе к вечеру она все-таки собралась с мыслями и ответила на последнее письмо Ле́рона. Вначале рассказала ему о внезапном инсайте Лизы и поблагодарила его за такой долгожданный толчок, описала, как она сейчас чувствует себя по этому поводу, резюмируя, что теперь, видимо, с Лизой точно будет все в порядке. И еще упомянула, что Лиза тоже очень его благодарит и снова зовет в гости. А в конце спросила, почему Константин Николаевич до сих пор считает, что Ле́рон живет с ними по соседству.

Перед сном Алиса проверила почту, ожидая увидеть там ответ от Ле́рона, но его не было. Это ее слегка удивило, ведь он написал ей даже после праздника. Но она решила, что он может написать и ночью, а то и утром, и в умиротворенном состоянии легла спать в ожидании приятной новой недели.

***

Алисе было жутко интересно, что Артемий скажет по поводу Ле́рона, какое впечатление у него осталось от общения с ним, а еще не терпелось рассказать о внезапном прозрении Лизы, поэтому уже в понедельник после занятий она сидела у своего молодого человека дома и помогала ему собирать вещи в очередную поездку. Помогала скорее не физически, а морально, развлекая разговорами. Артемий с Умаром уезжали в Намибию на десять дней и надеялись, что в этот раз все пройдет по плану по срокам. Вещи Артемия были раскиданы по всему дивану, а сам он стоял за его спинкой и складывал все это в большой чемодан, лежащий тут же на полу. Алиса сидела на подлокотнике, подавала изредка какие-то вещи и без умолку болтала о прошедшем празднике, допытывая Тему о его личных впечатлениях касательно профессора и в особенности Ле́рона. К ее разочарованию, насчет Ле́рона Артемий отделывался общими фразами, якобы это очень интересный человек, действительно специфичный, как и говорила Алиса, но вроде бы приятный. И в то же время опроверг ее суждение о его странном поведении, объяснив, что финны в целом сами по себе такие: любят дистанцию, немногословны с чужими и достаточно интровертны и закрыты, если сравнивать с русскими ребятами. По роду своих увлечений Артемию приходилось нередко сталкиваться со скандинавами в целом, поэтому в этом плане Ле́рон не показался ему каким-то необычным. После этих разъяснений многие вопросы о поведении социолога у Лисы отпали. Однако она видела, что Артемий все-таки чего-то не договаривает. Он пытался переводить тему, чтобы она перестала его допытывать. Алиса делала вид, что ведется, но все возвращалась и возвращалась к этому, пока, наконец, не выдержала.