– Это вторая. И прошу, обращайся ко мне на «ты», – безмятежно произнес Ле́рон. – Будешь?

– Нет, спасибо…, – удивленно протянула Алиса. – Вы…ты выглядишь совсем трезвым…

– Так и есть. Я абсолютно трезв.

– Невозможно быть абсолютно трезвым после почти двух бутылок виски.

– Как видишь, возможно. Меня уже давно алкоголь не берет. Пью как воду, лишь слегка расслабляет, не более.

– Хм…, – только и смогла растерянно вымолвить Алиса. Она закуталась в спальник поплотнее и уставилась на озеро, пытаясь вспомнить, какие вопросы у нее были к этому человеку раньше, но не могла ничего придумать. Ле́рон сам прервал молчание:

– И часто ты таким занимаешься?

– Чем именно?

– Встречаешь рассветы, снимаешь их на камеру.

– Ну, даже не знаю. Смотря, с чем сравнивать. Вообще, если честно, у меня приличная коллекция видео всевозможных рассветов и закатов. Про фото вообще молчу.

– И что ты с ними делаешь?

– Ничего, – снова немного удивленно ответила Алиса и посмотрела на Ле́рона. Он посмотрел на нее в ответ. – Просто снимаю и все.

– Зачем тогда снимать столько?

– Хм… Просто так. В моменте хочется это запечатлеть. Я изредка даже пересматриваю то, что засняла. Ну и выкладываю иногда в социальные сети. Вообще, странный вопрос, – заключила она. – Зачем люди вообще делают фотографии?

– Вот и мне интересно. Никогда этого не понимал.

– Хотите сказать, у вас пустая фотогалерея? – с улыбкой спросила Алиса. Ле́рон достал свой телефон, что-то полистал и изрек, убирая телефон обратно:

– Сто двадцать элементов вместе с видео.

– Считай, совсем пусто… Ого. Ну, в общем, я и правда не знаю, зачем я это снимаю. Просто хочется.

– Ладно, – Ле́рон пожал плечами и потянулся за бутылкой. Снова повисло молчание. Алиса чувствовала себя очень некомфортно, хотя такое с ней происходило крайне редко. Обычно она с легкостью находила общий язык с кем угодно. А сейчас судорожно пыталась найти тему для разговора, чтобы разрядить это гнетущее молчание. Хоть Ле́рон и пригласил ее присоединиться к нему, сам он не выражал почти никакого интереса к общению. От этого Алиса терялась еще больше. Наконец, пробежавшись по воспоминаниям прошедшего вечера, она все-таки нашла, за что зацепиться.

– Интересную историю вы вчера рассказали…

– Ты, – перебил Ле́рон.

– Что?

– Интересную историю ТЫ вчера рассказал.

– Ах, да, извини. Ты, – еще больше смутилась Алиса, но не показала виду. – А… Как бы правильно спросить… Ты так говорил, будто это правда, но ведь… Ведь это не может быть правдой?

– Разумеется, это выдуманная история. Придумал ее на ходу. Но неплохо вышло, да? – ухмыльнулся Ле́рон.

– Хах, да, очень даже, – тоже смогла улыбнуться Алиса и слегка расслабилась. – А то я уже подумала, неужели ты веришь в такую чушь.

– Не веришь в вампиров?

– В вампиров нет. В оборотней тоже, – и, секунду подумав, добавила: – В инопланетян, возможно. А вот в духов всяких, приведения верю.

– Интересный выбор. Почему же не веришь в вампиров и оборотней?

– Слишком нелогично их существование, много несостыковок. А существование привидений я могу объяснить, потому что верю в загробную жизнь и, возможно, даже в перерождение.

– А в единорогов?

– Пф, тем более!

– Понятно, – снова ухмыльнулся Ле́рон и приложился к бутылке. Алиса понаблюдала за этим действием и нахмурилась:

– С трудом верится, что это и правда вторая бутылка. Давно у тебя такой иммунитет к алкоголю?

– Лет с двадцати, я думаю. Уже и не вспомнишь точно, так давно это было.

– Давно? Тебе что, сорок?

– Нет, не сорок, – Ле́рон улыбнулся и посмотрел на Алису. – Действительно, если считать годами, прошло всего ничего, а кажется, будто уже полжизни прожил.

– А сколько тебе сейчас?

– Это важно? Почему люди так зациклены на возрасте?

– Вопрос риторический, судя по всему. На самом деле, абсолютно не важно, конечно, просто мне интересно.

И снова повисло молчание. Ле́рон отвернулся, сделал еще один большой глоток, поставил бутылку рядом с собой, полез в карман куртки за портсигаром и закурил. Алиса почувствовала яркий запах гвоздики, а ее взгляд застыл на тихой глади озера. Сумеречный туман покрыл всю его поверхность красивой дымкой, остатки листьев на деревьях казались очень темными и создавали атмосферу какого-то безграничного спокойствия и таинственности. Легкий мороз цеплял нос и щеки, но спальник хорошо согревал тело. Без него было бы худо. А Ле́рон сидел в куртке нараспашку, без шапки и не показывал никаких признаков, что ему было холодно. Что же с ним не так? Интерес Алисы возрастал все сильней, ей хотелось продолжить разговор, ведь казалось, что если не сейчас, то другого такого удачного случая может и не представиться. Перебирая в голове множество вариантов, она все-таки определилась и спросила:

– То есть в двадцать лет у тебя появился иммунитет к алкоголю, а до этого все было как у всех?

– Вроде того.

– Как это возможно? На тебе провели эксперимент? Или ты чем-то переболел?

– Нет, ничего такого. Думаю, я просто в какой-то момент достиг точки невозврата, когда мой организм настолько устал от всей гадости, которой я его пичкал, что просто перестал все воспринимать.

– Какой гадости?

– Алкоголь, курение всякой дряни, всевозможные наркотики в соседстве с очень хреновым питанием и в целом хреновым образом жизни.

– Ты принимал наркотики? – Алиса во все глаза уставилась на собеседника.

– Ну да, – ответил Ле́рон так, будто это было обычным делом. – Принимал их долгое время и в больших количествах. Потом бросил, когда понял, что они меня больше не берут.

– Давно это было? – у Алисы пробежали мурашки по телу. Она смотрела на Ле́рона и пыталась понять, шутит он или говорит правду. Может быть, это была очередная выдуманная на ходу история. Но по его безмятежному лицу нельзя было определить ничего.

– Как раз лет в двадцать и бросил. К этому времени я перепробовал много всего, что было мне тогда доступно. Но уже толком ничего не брало. Точнее, не приносило никакого веселья. Но при этом стоило огромных денег, которых тогда у меня было не так, чтобы очень много. Поэтому наркотики я бросил, но алкоголь пью до сих пор по привычке.

– А как ты смог бросить?

– Просто решил бросить и бросил. Это не так сложно, как кажется.

– Если бы это было просто, то не было бы столько зависимых, – не согласилась Алиса.

– Это всего лишь выбор. Люди становятся зависимыми, потому что не хотят завязывать на самом деле. Любые наркотики люди не могут бросить потому, что у них проблемы с башкой. Они просто не могут выживать в реальном мире. И поэтому им сложно сделать этот самый выбор. Вот и вся причина.

– Да, с этим я могу согласиться. Но ведь организм привыкает к наркотикам и без них человеку физически становится больно и плохо.

– В целом, если достаточно давно сидишь на них, то да. Но это можно перетерпеть, – Ле́рон кинул в остатки костра окурок сигареты. – А вот боль в голове не так просто заглушить, поэтому многие срываются.

– А у тебя не было ломки?

– Может и была, я уже и не помню. Но срывов не было.

– Не знаю… Ни разу не встречала человека, кто так легко смог избавиться от зависимости…

– У меня не было зависимости.

Алиса снова нахмурилась:

– Мало кто признает себя зависимым.

– Разумеется. Но не я.

– Ладно, допустим… А, ты сказал, наркотики перестали приносить тебе веселье. Что ты имеешь в виду?

– Организм быстро привыкает к наркотикам и такого эффекта, как в самом начале, уже не происходит. Ты увеличиваешь дозу, но того самого крышесносного эффекта все равно нет. Просто начинаешь проваливаться в какое-то болото, но там уже абсолютно не весело. Большую часть времени чувствуешь себя каким-то безжизненным овощем и размазней.

– Не знаю, что вообще веселого может быть в наркотиках…

– Никогда не пробовала?

– Ну, травку пробовала пару раз, но мне не зашло.