Поняла, что провела так почти два часа, когда папа Миша заглянул в палату и предупредил, что все собираются через десять минут в его кабинете.

— Да, я иду. — я поцеловала Максима в щёку и направилась на выход.

У Михаила Геннадьевича собралось восемь человек: он, Захар, Илья, Карина, я родители Максима и Александр Фомич. Последнего я рассматривала с особым интересом. Невысокий, с выпирающим брюшком, редкими свето-русыми волосами, серыми глазами в очках без оправы, он имел немного надменный вид. По словам папы Миши, он руководил одной из известных нейрохирургических клиник в Москве. Этот мужчина мне совсем не понравился, но я сдержала свои эмоции, понимая, что сейчас здоровье Максима во многом зависит от него.

Папа Миша сначала дал слово Захару.

— Если честно, то это чудо, что мы не потеряли Максима. Я видел много травм и с уверенностью могу сказать, что он родился в «рубашке». Видать, сильный у его ангел-хранитель. — полушутя полусерьёзно сказал он.

При этих словах у меня в голове щёлкнуло и пронеслось воспоминание: бабушка Клава целует Максима в лоб и руками как будто отбрасывает что-то от его головы! Я еле удержалась, чтобы не вскрикнуть.

— Захар, как, по-твоему, что можно ждать после такого ранения? — спросил папа Миша.

— Я предполагаю, что у Максима может развиться ретроградная амнезия. Это не осложнение, а, своего рода, временная защитная реакция организма на стрессовую ситуацию. Со временем память должна полностью восстановиться. — ответил на вопрос наш специалист.

— Что добавите Вы, Александр Фомич? — спросил у мужчины папа Миша.

— Имея богатый опыт в работе с разного рода амнезиями, я бы порекомендовал после того, как Максим придёт в себя, ничего ему не рассказывать о прошлой жизни, не подталкивать к воспоминаниям. Он должен сам ко всему прийти. В противном случае, усиленная нагрузка может привести к депрессии и плачевному исходу. — вынес вердикт нейрохирург.

Я, прищурившись, смотрела на него. Вот, вроде, всё логично объяснил, но его взгляд мне совсем не понравился. Я редко испытывала антипатию, но этот человек её во мне вызвал.

В ходе совещания мы также поняли, что есть проблема. В своём состоянии Максим нуждался в дополнительных обследованиях, но таких аппаратов у нас даже в городе не было. И снова Александр Фомич предложил перевезти Максима в его клинику, в которой имелось всё необходимое для его выздоровления. У меня, наверно, начинала развиваться паранойя, но я заметила, что когда Константин Максимович и Ирина Сергеевна согласились, глаза Александра Фомича блеснули удовлетворением. Я не могла понять причину его заинтересованности в этом.

Я уже была почти возле двери, когда нейрохирург окликнул меня:

— Анжелика Марковна, я бы хотел с Вами пообщаться. Не уделите мне несколько минут?

Повернувшись, я сделала несколько шагов и снова присела на стул. Сложила руки на столе, давая понять, что моё внимание полностью в его распоряжении.

— Я присутствовал на форуме и видел, каких высот Вы добились в своей специализации. — издалека начал он разговор.

— Спасибо. Но, я думаю, что Вы не комплименты мне высказать хотели, поэтому давайте ближе к делу, пожалуйста. — ровным тоном произнесла я, стараясь сдерживать себя.

На какие-то доли секунды взгляд мужчины изменился и он резко и пронзительно взглянул на меня. Я невольно отшатнулась, разглядев в его глазах очень сильную неприязнь. «Да в чем же здесь дело?!» — подумала я.

Очень быстро Александр Фомич взял в себя в руки и тоном взрослого, внушающего истину ребёнку, начал мне вещать:

— Ну что ж, тогда о деле. Я уже наслышан, что у Вас с Максимом Константиновичем очень дружеские отношения.

Меня покоробило, что он употребил слово «дружеские».

— Если Вы наслышаны, то должны знать, что мы помолвлены, а не только друзья. — снова не удержалась я от колкого уточнения.

Мужчина явственно стиснул зубы, но продолжил начатый разговор:

— Вы перенесли очень сильный эмоциональный стресс, чуть не потеряв молодого человека и, скорее всего, вините себя в этой трагической ситуации. Ведь он из-за Вас пожертвовал собой. — пафосно излагал он.

— Если Вы хотите выступить в роли моего психоаналитика, от не стоит — у меня он есть. А также есть слова благодарности от Ирины Сергеевны. Так что здесь Вы ошибаетесь! Я не чувствую себя виноватой! — я повысила голос, специально выводя мужчину из равновесия.

Ну же, сорвись! Покажи свои истинные намерения!

— Я вижу, что Вы очень упрямая девушка. Вот Вам мой совет: постарайтесь, когда Максим Константинович придёт в сознание, держать свои порывы при себе. Не тревожьте! Не напоминайте! Как бы Вам этого не хотелось. Помните, что этим Вы нанесёте ему непоправимый вред. Сможете ли после этого жить в ладу со своей совестью? — он определённо давил на мою моральную душевную струну.

— Я поняла это и в первый раз. Не нужно было тратить своё время на повторные объяснения. — сухо ответила я и, кивнув головой в знак прощания, вышла из кабинета.

Меня прям трясло и поэтому я, стремительно развернувшись на месте, хотела пойти к Карине, но тут же натолкнулась на преграду. Подняв голову, поняла, что налетела на Илью. Он придержал меня, не дав боднуть его головой в грудь.

— Ой, прости! — я постаралась улыбнуться, но, видимо, вышел оскал, потому что Илья нахмурился.

— Тебя кто так раздраконил? — поинтересовался он.

Я подробно пересказала свою «милую» беседу с нейрохирургом.

— Вот не нравится он мне, хоть ты тресни! Что-то вынюхивает, что-то затевает! — в сердцах воскликнула я.

— Может, ты просто сейчас в таком состоянии так реагируешь на посторонних людей? — осторожно предположил Илья.

— Да, у меня сейчас нервы никакие, но и не до такой степени, чтобы я перестала чувствовать людей. Ты же знаешь меня, Илюша! Я почти сразу определяю человека. Так вот официально заявляю — он что-то скрывает! — твёрдо сказала я.

— Да, чуйка на людей у тебя всегда срабатывает чётко. Хорошо, я тебя услышал, Лика. — он кивнул головой, сделав для себя какие-то выводы, но пока не озвучивая их.

Рядом с Ильёй я почувствовала себя намного спокойнее и попросила проводить меня до кабинета Карины. Он предложил мне руку и я продела ладонь под его локоть. Мы как раз проходили мимо раздевалки для персонала, когда дверь открылась и оттуда вышла медсестра Ольга Иглова. Увидев нас с Ильёй, она резко остановилась и в её взгляде мелькнуло удивление, затем страх, перешедший в ненависть! Она тут же отвела глаза и буркнув «привет», быстрым шагом пошла от нас.

— Ты заметил, как она на нас посмотрела? — я с недоумением воззрилась на Илью.

— Нет, я на тебя смотрел. — отрицательно покачал головой парень. — А что такое?

— Не бери в голову. Это я, наверно, от стресса ещё не до конца отошла, вот и мерещится всякое. — тряхнув головой, пробормотала я.

Илья проводил меня до кабинета подруги и приобняв за плечи, направился дальше.

Я попросила Карину отвезти меня к бабушке Клаве. Мне жизненно необходимо было сейчас поговорить с ней. Поднявшись на лестничную площадку, увидела, что Клавдия стоит возле открытой двери квартиры. Я, всхлипнув, бросилась к ней и утонула в любящих объятиях.

— Тише, тише, дитя моё! Не изводи своё сердечко! — она ласково баюкала меня в своих руках.

Кивнув головой Карине в сторону квартиры, она осторожно завела меня внутрь.

— Посидите пока в комнате, а я на стол накрою. По вам видно, что ели вы в последний раз неизвестно когда. — бабушка усадила меня в кресло и ушла.

Тут же ко мне на колени запрыгнул Рейн и громко урча, начал тереться мордочкой о мой подбородок.

— Он, кстати, тоже ничего не ел! — донёсся из кухни голос бабушки.

Я потрепала кота за уши и чмокнула в нос.

— Маленький, ты тоже переживаешь, да? — нежно проговорила я.

Взяв Рейна на руки, я прошла на кухню и поставив его возле миски с кормом, сама присела рядом на пол. То и дело косясь на меня, кот начал есть. Протянув руку, я ласково его гладила, пока миска не опустела. Потёршись об меня, Рейн потянулся и не спеша отправился обратно в комнату.