Использующийся в данной книге термин «Модернизация» следует понимать как процесс обновления кавказского мира, связанный с переходом на русско-европейские стандарты жизнедеятельности или приближения к ним.
Большим напряжением материальных и человеческих ресурсов князю М. С. Воронцову в Кавказском крае удалось подготовить условия, с помощью которых были достигнуты значительные успехи в материальном переустройстве колонизуемых территорий. Главным стимулом к согласию и примирению с русскими было новое качество обстоятельств жизни, сопряженное с расширением сферы безопасности. Удалось также добиться относительного повышения жизненного уровня для разных групп пришлого и местного населения, чтобы перейти к формированию важнейших структурных элементов имперского общества.
В связи с этим термин «Модернизация» в настоящей работе имеет классический смысл, подразумевающий обновление, изменение чего-либо применительно к новым требованиям. Автор исходит из того, что модернизировать – означает делать современным (актуальным историческому моменту), изменять социум соответственно потребностям и вкусам исторической современности. И хотя ареал модерна нигде на Кавказе не был доминирующим ни в социально-культурном, ни в экономическом, ни в техническом аспектах, дух новизны, хозяйственная и социально-культурная практика, особенно в элитных слоях кавказских обществ, претерпевала заметные перемены и все более приобретала русско-европейские оттенки, если вести речь о периоде времени, которому посвящено данное исследование.
Само только, например, присутствие больших контингентов Русской армии, имевших на территории Кавказского края долговременные места пребывания – штаб-квартиры, само только присутствие русских, их быт становились стимулом к преобразовательной деятельности, и вызывалась потребность в адаптации к переменам.
Помимо прямого воздействия преобразовательных усилий российской стороны надо не забывать и о косвенном, опосредованном влиянии инноваций на те группы людей и те территории, которые оказывались наиболее непримиримыми противниками российского модерна. Как только сопредельные с ними территории и соседствующие общества получали хоть сколько-нибудь заметное преимущество в рамках внедрявшихся в их социально-культурное и экономическое пространство имперских стимулов, все иные и прежние механизмы существования начинали импортировать если не все, то отдельные элементы выявленного превосходства.
И только те, кто категорически и императивно не признавал российского модерна, постепенно вытеснялись на историческую обочину, либо вынуждены были прибегнуть к эмиграции (это случилось уже после М. С. Воронцова), не находя условий для сохранения традиции в бесповоротно изменявшемся привычном мире. Барьеры традиции оказались для этой части населения кавказских обществ непреодолимы. Время и обстоятельства, их ментальная ориентированность закрыли для них путь в модерн. Социопсихологические стереотипы, отсутствие достаточного времени, чрезвычайность обстоятельств войны или сложившийся исторически тип милитарного существования не оставляли им иного выбора. Данному обстоятельству много содействовало отсутствие во многих кавказских социумах достаточных по численности элитных групп, способных и желавших жить в системе парадигмы модерна, без привязки к характеру и принадлежности сил модернизации.
В то же время не стоит преувеличивать силу обновленчества, реализовавшегося в Кавказском крае в параметрах понятия «Модернизация» в 40–50-е гг. XIX столетия. Прежняя традиционалистская структура, не упраздненная и не подавленная настолько, чтобы перестать оставаться жизнеспособным механизмом ни в одной части Кавказа, не позволяла обновленчеству долгое время доминировать, незначительно сократив потенциал и силу прежней потенции, время от времени проявляясь в различных формах радикализма.
Кроме того, следует помнить, что общества, сумевшие сохранить наиболее архаизированные структуры, почти не восприимчивы к обольщениям материальных благ, так как экономическая составляющая здесь по своей природе малоактуальна, а потому применявшаяся система пропаганды модерна не срабатывала и оставалась чужой для мира устойчивой архаики. Модернизационные усилия князя М. С. Воронцова принесли плоды только в зоне относительного мира, там, где население успело прочувствовать и воочию увидеть позитивные результаты обновленчества, успело прикоснуться добровольно или невольно к феноменам мира модерна.
В силу того, что важным инструментом исторической науки после прецедентов, предложенных исследовательскому сообществу школой Анналов, сделалась междисциплинарность, на почве изучения Кавказа как части восточного историко-культурного ареала возникают многообразные исследовательские стратегии, объединенные единой идеологией научного анализа, базирующейся на принципах межкультурных коммуникаций.
В силу этого получение нового знания приобрело сложный и многогранный характер и открыло новые возможности проникновения, в сущности, исследуемых объектов путем привлечения взаимодополняющих исследовательских подходов, заимствованных у других научных дисциплин. Комплексность проблематики исследования обусловливала необходимость междисциплинарности, поскольку это дало возможность расширить инструментарий познания изучаемого объекта исторической реальности.
Следует добавить, что комплексность использования исследовательских подходов в определении сущностных сторон познаваемого объекта диктовалась потребностью выявления фундамента, существующей культурной, социально-психологической и иной специфики, которая выделяет Кавказ как особый культурно-исторический ареал и часть многонародного и поликультурного российского государства. Такой фундаментальной универсалией выступает переходивший из древности в современность традиционализм.
Ведя речь о традиционализме, автор имеет в виду прежде всего иерархию ценностей, которые опираются на авторитет истории, когда давность и постоянство определяют важность и ценность смыслосодержания в повседневном существовании каждого данного из кавказских народов.
Хотелось бы подчеркнуть, что позитивистские установки при взгляде на изучаемый объект и предмет исследований в большой степени позволили избежать политической и социальной ангажированности при получении результатов, в особенности тогда, когда всестороннему анализу были подвергнуты основные элементы системы Кавказского наместничества, воссозданного императором Николаем I в 1844 году.
Тщательному анализу подверглась деятельность наместнической администрации, формирование и принципы функционирования канцелярии наместника, ставшей штабом, генерировавшим и осуществлявшим всю номенклатуру идей и подходов по всему спектру социально-политической, экономической и культурной работы по преобразованию и модернизации Кавказского края, а также по вовлечению кавказского мира в систему ценностей и новых культурных смыслов имперского существования в Кавказском крае.
Сложность и многоаспектность содержания и характера управленческой деятельности князя Михаила Семеновича Воронцова в Кавказском крае, осуществлявшаяся с марта 1845 г. по октябрь 1854 г., а также сопровождавшие ее преобразования требуют привлечения самых разнородных по направленности и информативной насыщенности историографических источников.
Особую группу составили вопросы общетеоретического плана, позволяющие осмыслить и интерпретировать важные для данного исследования понятия и исторические факты, в том числе, например, понятия «Фронтир» и «Модернизация».
Немалый интерес представляют как отдельные работы[12], так и отдельные разделы указанных работ, которые используются автором для создания своих конструктов кавказской истории с точки зрения указанной проблематики. Прежде всего, речь идет о том, что состояние социального пространства Кавказского края под воздействием внутренних и внешних сил трансформировалось, охватывая почти все сферы социального бытия, реализуясь в форме столкновения традиции и инновации.
