— Возьми свою нить, Золотая Рысь, и пусть она напоминает тебе, что вершится лишь то, что дóлжно.

У девочки не осталось другого выбора, кроме как выпрямиться, подойти обратно и принять нить. Взяв её, она повернулась к путникам и смерила их настолько долгим взглядом, насколько было возможно, не задерживая следующего выступающего.

— Что это она? — удивился Маиран. — Они, вроде, все радуются бусинам.

— Так это ж Рысь, — отозвался один из гостей, — от неё всего можно ожидать.

— Особенно от этой Рыси, — со смешком добавил другой.

***

К середине ночи, когда луна поднялась в зенит, по рядам прошлись женщины, раздавая всем угощение — гречку и травяной чай. Велен с удовольствием приступил к еде — за эту ночь он успел порядком проголодаться.

Искра съела первую ложку, а потом с подозрением уставилась на свою миску. И, похоже, даже принюхалась. Велен тоже обратил на еду чуть больше внимания.

— Что-то не так с этой гречкой, — пробормотала Хранительница, но продолжила есть.

Велен ещё раз попробовал. Гречка как гречка, гораздо лучше, чем он мог бы сварить сам. По крайне мере, она была не подгоревшей — это он мог сказать точно.

— Она несолёная, — ответил Арн.

— А почему? — удивлённо переспросила Искра.

— Потому что таковы местные представления о праздничном угощении, — эльф улыбнулся. — Дань тем временам, когда их предки не использовали соль.

— Эт-то, наверное, было страшно д-давно, — предположил Велен.

— Да, давно, — согласился Арн, — но благодаря этой традиции они помнят, что так было.

От внимания Велена не укрылось, что несколько гостей из другой деревни смущённо переглянулись — видимо, они о смысле этой традиции не задумывались. Так и хотелось спросить у Арна, не застал ли он те времена. Но это был бы крайне нетактичный вопрос — не зря же Арн так избегал вопросов о своём возрасте. С другой стороны, какими бы долгожителями ни были эльфы, того, кто родился в те времена, всё равно считали бы старым. Наверное.

Велен посмотрел на Арна, прикидывая, сколько ему лет. “Думаю, он очень молод по эльфийским меркам”, — решил светляк, — “в переводе на человеческие годы лет восемнадцати-двадцати”. Или, может, так казалось потому, что Арн выглядел лет на двадцать? Да и какой возраст считается у эльфов “подростковым” или “очень молодым”? Велен не знал ответов. “Пятьдесят лет назад Арн оказал неоценимые услуги Ордену Света. Значит, на тот момент он уже был в состоянии что-нибудь такое совершить. Значит ему точно не меньше семидесяти”. Велен ощутил холодок между лопаток. И окончательно сбился с мысли, поймав взгляд Арна — почти жалобный, просящий. Велен махнул рукой, мол, забыли, Арн едва заметно кивнул и отвернулся. Велен понял, что он уже давно не сомневается, что Арн владеет телепатией. Но его это пугало не так сильно, как могло бы испугать кого-то другого. Когда живёшь в Ордене Света, привыкаешь, что то, о чём ты думаешь, может стать известно другим людям. Да даже если и не людям.

После еды неожиданно началась поэтическая часть вечера. Велен передвинулся поближе, чтобы лучше слышать. Он всегда испытывал определённую слабость к этой наивной поэзии Малых Народов. На самом деле такого рода стихи напоминали поэтические предсказания, особенно сложенные молодыми, неопытными предсказателями. И, возможно, выполняли сходные функции. Переговорив с сидевшими рядом гостями деревни Велен убедился, что, как он и подозревал, стихи являлись переводами легенд, которые традиционно рассказываются на Древнем языке. Лесной Народ полагал, что только стихами можно хоть как-то перевести слова Древнего языка Кай-Дон-Мона на Общий, не потеряв смысла. Почти все, выступавшие со стихами, были в возрасте от десяти до четырнадцати лет. Учитывая возраст авторов, можно было придираться к стилю ещё меньше. Но Велен видел, как поморщилась Искра от одного из наименее удачных мест. Видимо, тонкая душа Хранительницы не выдержала такого количества наивной поэзии, и она уползла подальше и задремала.

Неожиданно внимательным слушателем оказалась Ависар. Похоже, она вполне искренне радовалась за тех детей, которые получали бусины за чтение своих стихов.

— Н-не знал, чт-то в Ордене Ц-целителей ценят поэзию, — сказал он.

— Когда я была маленькой, я тоже писала стихи, — ответила Ависар, откидывая волосы за спину. — И мои стихи были хуже многих, которые мы сегодня услышали.

— П-по-моему, самое ст-трашное — то, что нужно читать стихи перед всеми, — признался светляк.

— Да? — Ависар улыбнулась. — Не думала, что ты боишься выступать на публике.

— С-сейчас не боюсь, — согласился Велен. — Но научиться этому было непросто. Очень т-тяжело учиться г-говорить на публику, к-когда ты ещё и з-заикаешься к тому же.

— Я заметила, что ты не заикаешься, когда говоришь что-то важное.

— Пришлось, — Велен пожал плечами, — однако, избавиться от з-заикания совсем мне так и не удалось.

Когда сказания закончились, к Белым подошли, держась за руки, парень и девушка. Они поклонились и, похоже, совершили несколько жестов вроде тех, которые используют глухие.

— А я уж думал, вы передумали, — широко улыбнулся Чёрный Волк, и возвысил голос. — Слушайте все! Эти двое — Русый Медведь и Русая Белка — желают пожениться. Четыре месяца минуло со дня их помолвки и потому сегодня мы можем начать свадьбу!

Толпа радостно загудела и засвистела. Вождь и ведунья встали и повязали что-то на руки молодым людям, жениху — на правую, невесте — на левую. Велен вопросительно обернулся к Арну.

— Это кожаные браслеты — символ брака, — объяснил эльф. После помолвки с берестяными браслетами будущие супруги делают кожаные браслеты и отдают их на хранение ведунье. Теперь, когда им повязали браслеты, начинается свадебная церемония. У неё много этапов, но на большинстве из них я никогда не присутствовал.

Его объяснение прервал следующий крик Чёрного Волка.

— А теперь, дорогие мои, идите домой. Для вас сегодняшний Праздник окончен, — он поцеловал жениха и невесту в лоб, развернул их и подтолкнул. Парень и девушка побежали вперёд и, не размыкая рук, прыгнули прямо через костёр. — Вы хорошо начали! — подытожил Чёрный Волк. — Ступайте домой, и помните — не спать!

Жених и невеста удалились, сопровождаемые возгласами “не спать!”, хором выкрикиваемыми зрителями.

— А почему не спать? — заинтересовался Ренар.

— А зачем? — лукаво ответила ему Ависар. — Есть много других, более интересных вещей, которыми можно заняться в первую брачную ночь,

Велен не был уверен, но ему показалось, что страшник смутился.

Чёрный Волк поднял руки и воцарилась тишина, нарушаемая только треском костра.

— Да судит Солнце, должно ли быть этому браку, — проговорил вождь и толпа ответила ему теми же словами. — Да будут клятвы принесены тем, кто их достоин, — толпа послушно повторила и эти слова. — Да будут клятвы приняты теми, кто может верно ими распорядиться, — вновь ответ. — Да будут все присутствующие свидетелями тому, что свадьба началась.

— Началась! — подтвердили зрители.

После этого выступали люди с песнями. Песни все сплошь были на Древнем языке, но стиль исполнения (всегда на несколько голосов, причудливо сплетающихся друг с другом) пленял вне зависимости от наличия или отсутствия слов. Другим словами, Велену было абсолютно всё равно, что они поют. Слишком хорошо было то, как они это делают.

— Это, д-должно быть, похоже на т-традиционное хоровое пение Ледаса? — спросил он у Лины.

— Да, что-то общее есть, — согласилась Лина, слушавшая с профессиональным интересом и даже мурлыкавшая что-то себе под нос. — Должно быть, наше пение заимствовано у Малых Народов.

— З-звучит весьма л-логично, — кивнул Велен. В самом деле, в землях Нейтральных Орденов влияние древней культуры Кай-Дон-Мона чувствовалось куда сильнее, чем в исходно Тёмных или Светлых регионах.

Потом вновь потянулись выступления, похожие на начальную часть, но Чёрный Волк почти не давал бусин. Видимо, теперь выступали те, кто не был в достаточной степени готов или решил выступить спонтанно. Участвовали даже некоторые гости из соседних деревень, правда, только в соревнованиях вроде метания копий или бега.