По крайней мере до тех пор, пока обстоятельства меня не вынудят.
Впрочем, придаться рефлексии мне не дали. Из кустов на дорогу передо мной выскочил Долгоруков-младший. Ну, не совсем из кустов, конечно, технически там был закуток с лавочкой, но это не отнимало того милого факта, что княжич меня ждал.
— Надеюсь, тебя отчислили, — заявил Долгоруков без какого-либо вступления.
— Фу, княжич, что за манеры, — театрально поморщился я. — Вас в ваших гимназиях не учили, что сначала следует поговорить о природе и погоде, прежде чем переходить к сути вопроса?
Долгорукова перекосило. Пребольно же я вдарил по его самомнению, что парнишка превратился в моего преданного фаната всего за один день знакомства и теперь караулит на улице.
— Я смотрю, тебе хватило дури поселиться в нашем корпусе? Это ты зря, — процедил Долгоруков. — Многие аристократы, знаешь ли, брезгуют жить под одной крышей с простолюдином.
— Искренне им соболезную, — оскалился в ответ.
Долгоруков качнулся вперед, желая шагнуть ко мне, но в последний момент все же передумал. «Боится», — не без удовольствия отметил я.
— Ты или сам переедешь, или тебя перевезут, — высокомерно заявил княжич.
— Это ты что, угрожаешь мне, что ли? — изумился я. — Ты? Тот, кто не знает, с какого конца браться за клинок?
У парня было такое лицо, я даже подумал, что он на меня кинется прямо здесь с кулаками. Но Долгоруков лишь побледнел от бешенства и сверкнул безумным взглядом:
— Ты пожалеешь о том дне, когда решил сюда сунуться, — прошипел княжич и, развернувшись на каблуках, зашагал куда-то, гордо вскинув голову.
— Это вряд ли, — усмехнулся я вслед парню.
Ситуация была классическая, и оттого смешная — тупой и скучный пресс самого слабого звена в группе. А слабым здесь считались все те, у кого не было за спиной нескольких поколений родственников. Когда они если не влиянием задавят, так хоть численностью заплюют.
Но в своем стремлении произвести эффект Долгоруков оказал мне неоценимую услугу — предупредил о назревающем конфликте. Полезный дурачок получается.
Кабинет ректора Императорского Московского Университета
Игорь Вячеславович Лютый к сантиментам был не склонен, к политике был равнодушен и вообще предпочитал силовые методы решения проблемы. Свою работу он любил, парней своих берег, и при любом удобном случае отпускал их к женам.
Но самому Игорю Вячеславовичу с личной жизнью не свезло. Была одна заноза в сердце у него, давно была. Он еще только-только первые погоны получил, отправили на границу. Практику получать в реальных полевых условиях. И вроде застава была спокойная, и жилье худо-бедно обустроил. Ждал, когда доучится зазноба, да переедет к нему. Переехала, конечно, да только не на заставу в горах, а на спокойное морюшко к какому-то папенькиному сыночку.
И вот уже столько лет прошло, отболело вроде, а с личной жизнью не ладилось. И вряд ли бы вспомнил майор о том, что есть жизнь на гражданке, если бы не этот пацан, даже не ставший слушать про небо в алмазах.
Странный пацан с очень уставшим, взрослым взглядом. Такой взгляд мог быть у его сослуживцев, у кого-нибудь по ту сторону прицела, но не у восемнадцатилетнего пацана. Лютый кожей чувствовал, что парнишка не просто имеет безграничный магический потенциал, в нем было что-то еще.
Что-то как будто бы родственное, как будто бы родное. Эдакое чувство локтя, понимания с полуслова, которое могло бы возникнуть между старыми сослуживцами. Но никак не с мальцом, еще не открывшим дар.
Майор внезапно с совершенно ясной четкостью осознал, что вышедший из этого кабинета парень мог бы заменить его. Из Мирного бы вышел отличный преемник. Сын, которого у Лютого никогда не было.
А пока можно дать парню иллюзию выбора. Пусть немного подышит свежим воздухом под присмотром старых друзей Лютого.
Территория Императорского Московского Университета
День был до того выматывающе скучным, что я плелся к себе в комнату с одной мыслью — обнять подушку и уснуть. И вроде бы одни лекции, а такие занудные, что в половине случаев информация просто ускользала даже от самых ответственных студентов на первых партах. И это было видно невооруженным глазом, точнее, слышно — кто-то неудачно всхрапнул на последней за сегодня лекции.
Собственно, все было так сонно и спокойно, что ничто проблем не предвещало.
— Мирный? — окликнул меня какой-то парень в спортивном костюме без опознавательных знаков.
Я смотрел на него и испытывал некоторое ощущение дежавю. Если бы он сейчас спросил, нет ли у меня позвонить, я бы не удивился.
— Ну допустим, — ответил я.
За спиной раздался хруст гравия, и мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять: два, нет, еще три человека окружают мою скромную персону.
Общежитие виднелось в паре десятков метров впереди, но чудным, поистине волшебным образом сейчас на широкой дорожке не было ни души. Ну практически постановочная киношная драка, разве что только настоящая.
— Мой господин недоволен, что ему приходится жить под одной крышей с безродной псиной, — начал излагать суть проблемы мой новый знакомый.
— Ну предложи ему отселить тебя из своей комнаты, — ответил я.
Собеседнику мой намек не понравился. Но он был не полный кретин — сразу кидаться с кулаками на меня не стал.
— Мой господин великодушен и любезно предлагает тебе занять подобающее тебе место в пищевой цепочке добровольно, — продолжил говорить парень. — Переедешь в общежитие для простолюдинов, и вопрос будет исчерпан.
Стоящие за моей спиной люди переминались с ноги на ногу, ожидая отмашки для атаки.
Я вздохнул и картинно задумался. Честно говоря, мне было без разницы, где жить, и если бы, например, пришел комендант с аналогичным требованием, я бы, может, и не спорил. Но переезжать только потому, что какой-то высокородной скотине западло жить со мной в одном здании?
— Нет, — ответил я.
— Сам виноват, — усмехнулся парень, и все участники постановки пришли в движение.
Я резко припал к земле и ушел кувырком в сторону. Там, где я мгновение назад стоял, брызнули камни гравия. В голове успело пронестись, что по мне шмаляют магией, а затем адреналин вытеснил все мысли.
В такие моменты жизни работает инстинкт «бей или беги». У нормальных людей это «беги», но для таких, как я, понятие нормальности размыто.
А потому я поднялся на ноги и, рывком сократив дистанцию до говорившего со мной парня, пробил его защиту четко в горло. Под руками как будто рассыпалось какое-то стекло, но времени рассмотреть не было. Я крутанулся, поставив оседающее тело между собой и тремя другими атакующими.
Те на такой поворот не рассчитывали и продолжили бить какой-то магической дрянью, только уже не по мне, а по своему сообщнику. Тело задергалось, и я не был уверен, что бедолага уже очнется.
Но это меня волновало в последнюю очередь. Три очень злых парня с дарами против меня на открытом пространстве — плохо, очень плохо.
Бей или беги.
Бей или беги.
И я сорвался с места.
Прямо на них.
Влево. Вправо. Влево. Влево.
Магическая гопота такого не ожидала. Загнанный человек редко бросается в лобовую атаку, если есть возможность убежать. Они запоздало шмальнули по мне какими-то техниками, но попали лишь в мои следы на дорожке.
Первый, самый левый боец вообще не понял, что произошло. Я успел поймать его удивленный взгляд, прежде чем перехватил занесенную с очередной техникой руку и вывернул. Выломал. Выдрал из сустава. Попутно отправляя его же атаку в стоящего рядом.
Не знаю, чем они хотели меня угостить, но от прямого попадания стоящий рядом парень опрокинулся навзничь с коротким вскриком и затих.
Оставшийся гопник замер и даже, кажется, забыл, как дышать. Он пялился на меня с таким ошалелым ужасом, будто я отрастил рога и крылья. Плохое качество для бойца.
— Беги, — сказал я, и бедолага дал деру, оскальзываясь на гравии и оглядываясь на ходу.
