Рация зашипела:

— Охотники на позициях.

— Что там? — спросил я, рассматривая здание.

Стеклянный офисный куб с трудом угадывался в неосвещенной местности. Ублюдки выбрали отличное место, чтобы окопаться. Вокруг перепаханное поле начинающейся стройки и ни столба, ни кустика. Простреливается идеально — обороняться можно бесконечно долго.

Никогда не любил штурмы — ни в той жизни, ни в этой. Раскатать бы этих упырей вместе со всем зданием, но…

Нельзя.

— Здесь магические глушилки, — выплюнула рация недовольно.

Логично, я бы тоже так сделал.

— Часовые? — спросил я.

— Передаю координаты, — отозвалась рация другим голосом.

Коммутатор на запястье пиликнул.

— Принял, — отозвался я, рассматривая россыпь красных точек.

— Штурм по моей команде, — приказал я, откладывая рацию.

Глушилки — это не проблема. Проблема сидит внутри этого гребаного здания…

Я повел рукой и в воздухе завис ряд тонких и убийственно эффективных длинных ледяных игл. Щелчок, тусклый блеск льда, и ветер услужливо донес мне звуки оседающих тел.

Думали, магические глушилки вам помогут? Лучше б заглушили систему навигации, дебилы.

Я взял рацию и скомандовал:

— Начали.

И пока мои бойцы зачищали подземную парковку и запасные входы, я, как положено человеку моего аристократического сословия, вошел через парадные двери. С максимальной помпой.

Пока я шел к зданию, толстое стекло входной группы покрылось морозным узором. Щелчок — и стекло рассыпается мелкими осколками, демонстрируя мне обалдевших от такой наглости боевиков.

— Кто-то в теремочке живет? — громко поинтересовался я, переступая через крошево.

Мой голос заставил боевиков очнуться. Дула автоматов вскинулись на меня, я же выставил левую ладонь в защитном жесте и-и-и… в тишине пустого холла раздалось холостое щелканье.

Сюрпри-и-и-и-из.

Магия металла превратила первоклассное оружие в бесполезный кусок железа. А в следующее мгновение я чиркнул указательным пальцем по воздуху, и боевики рухнули на мраморную плитку.

— Подвал — чисто, — отчиталась одна из групп захвата.

— Проверить на первом этаже, — скомандовал я, пересекая холл.

Нужно было торопиться — мало ли что этим отморозкам придет в голову, и тогда все происходящее вообще потеряет всякий смысл. Между лестницей и лифтами пришлось выбирать последние. Современное здание не предполагало, что кому-то придется подниматься пешком наверх, и все двери открывались на лестницу. Идти вслепую означало сильно шуметь, а мне не хотелось терять фору.

Красивый и новенький металлический лифт лениво и медленно поднял меня на нужный этаж, приятно пискнул, уведомляя о прибытии, и распахнул двери.

В свежепостроенном, почти что хрустящем коридоре стоял десяток боевиков. Эти уже оказались более расторопные, а потому принялись палить сразу, едва я вышел из лифтового холла. Пули летели уверенно, но обтекали меня, словно вода камень. Прошла целая минута беспорядочной пальбы, чтобы обороняющиеся это заметили.

Я же стоял, скрестив руки на груди, и со скучающим видом размышлял, что же произойдет быстрее: кончатся патроны, или эти идиоты поймут, что на меня не действуют глушители магии.

Первыми кончились патроны.

— Вы тут что-то обронили, — оскалился я и ткнул в боевиков пальцем.

Все выпущенные по мне пули метнулись обратно, мгновенно изрешетив своих бывших владельцев, которые падали прямо поперек коридора. Пока я перешагивал эти малоприятные импровизированные баррикады, мои парни продолжали работать.

— Первый этаж — чисто, — раздалось в гарнитуре.

И следом почти сразу же:

— Второй этаж — чисто.

— Третий этаж — чисто.

В конце коридора виднелась цель моего пути — красивая двустворчатая дверь из какого-то декоративного дерева, уже немного изрешеченная возвращенными мной пулями.

Щелчок, и тяжеленная конструкция из массива дерева просто падает вместе с коробом и куском стены вовнутрь.

— Тук-тук-тук, — мрачно произнес я.

Человек, которого я надеялся и очень не хотел найти, все-таки оказался внутри. И ужас, медленно проступающий на его вечно самодовольном аристократическом лице, все-таки немного сгладил испорченные выходные.

— Я… я… я… — начал заикаться мужчина, чего раньше за ним никогда не наблюдалось. — Я полезнее живым!

— О, жить ты будешь, — согласился я и, когда на лице мужчины отразилось облегчение, добавил: — Плохо, но недолго.

Некоторое время назад

Вспыхнул дежурный свет и заработало радио прямо на середине новостной сводки. Приятный женский голос рассказывал о том, что акции поднимаются вверх и опускаются вниз, что планируется рекордный урожая пшеницы и сахарной свеклы, и что цесаревич направился куда-то на границу с Китаем познавать тяготы и радости службы.

Дверь в купе резко распахнулась:

— Просыпаемся, скоро Москва! — бодрым голосом человека, который скоро сдает смену, пропела проводница и упорхнула в следующее купе.

Я еще несколько минут лежал на полке, тупо пялясь в потолок. Мне снилась прошла жизнь, и сон этот нельзя назвать приятным. Мы выбили противника и заняли его укрепления. Но данные об этом еще не дошли наверх, и нас начала бомбить своя же авиация. И я снова запускал в небо красную звезду, которую истребители на своих сверхскоростях просто не замечали.

— Мам, мам, а мы сходим в детский мир?

— А на Красную площадь?

— А к тете Нине на работу?

Тетя Нина работала на кондитерской фабрике Абрикосова, и об этом знал весь вагон. Собственно, моими соседями по купе была очень уставшая молодая женщина с двойняшками — мальчиком и девочкой — лет пяти. И я счел, что пора применять тактическую хитрость и совершать отступательный маневр, пока детвора не присела и мне на уши.

— Доброе утро, — бодро поздоровался я, легко спрыгивая с верхней полки.

— Доброутро! — пискнули двойняшки.

Я подмигнул девчонке и, прихватив несессер и закинув полотенце на плечо, вышел в коридор.

Самый обычный коридор купейного вагона. И, если не знать, то никогда не догадаешься, что это немного не тот вагон, не тот поезд и, если уж быть до конца честным, не та Россия.

Восемнадцать лет назад я переродился в мире так похожим и так отличающимся от моего родного. Здесь не случилось революции, и империя не рассыпалась. Романовы все так же правят страной, от которой никто не отгрыз ни пяди земли. Здесь не построили Питер, но его функции выполнял Выборг. Правящая семья не роднилась с европейскими, а потому и не пострадала от болезней близкородственных браков. США не стали печатным станком мировой валюты, хоть и отделились. Здесь это главное рабовладельческое государство мира — юг победил. Британцы все так же ненавидят всех вокруг с высоты своего заплесневелого высокомерия. Инки сожрали конкистадоров и периодически напоминают соседям, почему лучше их не трогать. Реконкиста захлебнулась, и на мысе Рока стоит самая красивая мечеть Европы.

А еще здесь была магия.

Не возникла из воздуха, а была всегда. Стояла наряду с наукой и технологиями. Магия была в каждом, но не однородно. Как цвет волос или глаз она подчинялась законам генетики, и немцы здесь, как и там, пытались создать арийскую магическую расу. Конечно, им это не удалось, хотя они очень старались. И будучи на подъеме своей гипотезы, также развязали кошмарную войну.

Но магия подчиняется законам генетики. А все знают, что самые породистые животные самые нездоровые. К счастью, я не застал период этих попыток вывести высшую магическую расу, но о впечатляющем размахе бедствия имел неплохое представление по страницам учебников. Здесь тоже была мировая война, и она тоже несколько лет пила кровь миллионов людей.

Сейчас магический дар является чем-то вроде склонности, определяющей твою жизнь в будущем. В моем мире были технари и гуманитарии, а здесь есть еще третий вариант — маги. И мне, можно сказать, повезло, — я обладал достаточным даром для получения магического образования. А как сын погибших при исполнении бойцов еще и квотой на поступление.