Со скоростью шестьдесят миль в час он врезался в нее, как жук в ветровое стекло машины, и на мгновение распластался на ней. Потом его отшвырнуло от стены, пролившейся стеклянным дождем на стоящих внизу зевак. Несколько секунд продержавшись в воздухе, он огненной кометой помчался вниз и с шипением замер на мокрой мостовой.

Если бы он еще мог о чем-то думать, но наверняка обрадовался бы возвращению туда, где его все давно забыли. Наконец-то он мог бы с полным правом сказать, что обе его ноги на земле.

Ровно в три пятнадцать Роберт обратил внимание на горгулий. Их было пять, сидевших на корточках над верхними окнами, не собиравших воду и не украшавших здание, а просто сидевших и с преувеличенной радостью растягивавших в странной усмешке рты. Изваянные из красивого серого камня, гладкие и сияющие, все они были приземистыми и с когтистыми лапами, но без крыльев и с прическами под панков. По крайней мере, так показалось Роберту, когда он рассмотрел клочья волос, что вылезали из корон на их головах. Вместо ртов у них были клювы, а в глазах, в общем-то невыразительных, заметно было некоторое дружелюбие, как у свиней.

Роберт был уверен, что никогда раньше не видел их, и не понимал, почему теперь обратил на них внимание. Он сидел, положив ноги на стол, глядел на дождь за окном и крутил в руке телефонную трубку, ожидая, когда кто-нибудь откликнется. Иногда в дождливую погоду ему казалось, что в Лондоне вообще никто не работает, что все сидят в своих офисах и глазеют на дождь, мечтая оказаться где-нибудь подальше и лелея свое недовольство.

— Линия еще занята. Вы ждете?

— Жду.

Это был шестой книжный магазин, в который он пытался дозвониться весь последний час. Ему уже начало казаться, что он целую вечность не выпускает из рук трубку. Роберт взглянул на телефон. “Поиск”. “Повтор”. “Память”. Он ненавидел эти новые устройства, хотя именно благодаря им ему теперь не надо было держать в голове телефоны приятелей, отчего он никогда не мог звонить им в рабочие часы.

Горгульи заглядывали в его офис, словно каменные шпиончики, нанятые следить за его дееспособностью. Нет, сегодня он явно ни на что не годен. Вроде бы и дело проще некуда, а он никак не выберется из тупика. Роберт откинул спинку кресла и вытянулся. У него все еще болели руки и плечи после бассейна, хотя он уже несколько раз повторил себе, что еще слишком молод, чтобы терять форму. В трубке щелкнуло:

— Говорите.

— Спасибо. Вы меня слушаете? — Роберт снял ноги со стола. — Не можете ли вы мне помочь? Меня зовут Роберт Линден. Я ищу книгу... — Он поискал глазами записку на столе. — Книгу Шарлотты Эндсли. Называется “Ньюгейтское наследство”. Напечатана примерно три года назад. Спасибо.

Теперь опять надо было ждать, и на сей раз минут пять, не меньше. Роберт отошел закурить сигарету, когда услышал в трубке женский голос. Женщина знала эту книгу, но не могла раздобыть ее экземпляр. Она спросила, не пытался ли он поспрашивать в библиотеках, и Роберт признался, что это не приходило ему в голову. Он поблагодарил и положил трубку. В двери позади него появился один из директоров компании — Скиннер.

— Что, не получается с книгой? — спросил он как бы между прочим, и Роберт, поняв, что тот подслушивал под дверью, разозлился.

— Получается. Просто я стараюсь не очень заинтересовывать людей, чтобы они не задавали мне вопросов.

И он принялся перекладывать бумаги на столе, нетерпеливо ожидая, когда Скиннер соизволит покинуть его.

— Прекрасно. Если все так, как вы говорите, и вам удастся достать экземпляр книги, то мы в конце недели начнем переговоры. Узнайте, какой у них минимальный срок, и действуйте.

У Скиннера была отвратительная привычка учить его, как нужно работать, и Роберт, искоса взглянув на него, закашлялся, слишком сильно затянувшись сигаретой.

— Постарайтесь на праздник все выкинуть из головы, — безмятежно продолжал Скиннер. — Надо только решить этот вопрос. Кстати, где вы будете на Новый год? Поедете домой?

— Нет, — выдохнул Роберт, держась за грудь.

— Что, далеко ехать?

— Ну да.

Роберт не собирался исповедоваться ему в своем безразличном отношении к родителям.

— Понятно. — Скиннер понял, что его не будут спрашивать о его планах. — А я еду с Триш покататься на лыжах, — сообщил он. — Она ни за что не хочет оставаться в Англии на Рождество.

— Я ее понимаю. Бедняки на улицах немного мешают наслаждаться жизнью. Так?

Скиннер окинул его неуверенным взглядом, а Роберт подумал, что Триш, наверное, с трудом переносит, когда жизнь бьет ключом там, где ее нет. Очень красивая женщина. Скиннер внешне совсем не сексуален, тем не менее, что-то все-таки держит их вместе, но что — эта тайна волновала всех до единого в конторе.

— Надеюсь, вы отлично отдохнете, — сказал Роберт. — На Рождество вспомните обо мне.

“Желательно, — подумал Роберт, разминая сигарету в пепельнице, — непосредственно перед тем, когда попытаешься достичь эрекции”.

— Ладно. А вы сделайте все возможное, — фыркнул Скиннер. — Не забывайте про комиссионные.

Едва Скиннер закрыл за собой дверь, как Роберт улегся головой на стол. Он ненавидел Скиннера почти так же, как ненавидел телефон. Этот человек смотрел на других людей так, словно владел пятьюдесятью одной акцией на их владение. А когда он, не мудрствуя лукаво, запросто предлагал клиентам сыграть в гольф в следующий вторник, чтобы наладить с ними отношения, Роберт особенно ощущал свою ничтожность. Ничего не поделаешь, у Скиннера — деньги, а у Роберта всего-навсего неплохие мозги, зато в практических делах он ровным счетом ничего не смыслит.

Да, неплохо все-таки спать по ночам, а не мучиться кошмарами, которые отравляют сознание и заставляют просыпаться в холодном поту. Закурив еще одну сигарету, Роберт, чтобы внутренне избавиться от Скиннера, повернулся к компьютеру и стал работать над “Ньюгейтом”. Он решил разобраться с правами на книгу на тот случай, если ее все-таки удастся раздобыть и если она им подойдет.

В непрестанном поиске материала для телесериалов компания регулярно покупала права на работы неизвестных авторов, чтобы потом продать их втридорога. Иногда она срывала куш, но чаще всего это была пустая трата времени.

Роберт нашел адрес ближайшей библиотеки, налил себе кофе и встал у окна. Опять начался дождь, и первые тяжелые капли упали на горгулий, отчего их лица потемнели и стали сердитыми. У него не было планов ни на ближайший вечер, ни на праздники, поэтому, взглянув на небо, он подумал, что ничего приятного ждать не приходится. Дождь усилился, и на улице стало безлюдно. Потоки воды мчались по водостокам, вызывая в памяти треск жарящейся в масле картошки. Поморщившись, Роберт сделал глоток кофе и пожелал человечеству счастливого Нового года.

Библиотека занимала маленький особнячок в викторианском стиле, но, стараясь соответствовать восьмидесятым годам, выставила в окнах рисунки детей, по-видимому из местной школы. На одном из них был азиатского вида Санта-Клаус на катке, а на другом маленького Иисуса приветствовали три Мудрые Женщины — волховицы. Бледная молодая женщина с рыжими вьющимися волосами и красивыми зелеными глазами делала для Роберта справку на компьютере.

— Есть такая, — сказала она наконец, тыча в экран карандашом. — Но я совсем не уверена, что у нас сохранился экземпляр. Если книгу долго не берут, ее убирают с полки и освобождают место для другой.

— Автор что-нибудь получает с каждого читателя? — спросил Роберт.

Библиотекарша повернулась к нему и, вынув карандаш изо рта, улыбнулась.

— Нет. Мы платим немного за право приобретения книги, и это все. Ничего вдохновляющего. — В ее голосе звучала милая ирландская жизнерадостность. — Что, хотите попробовать написать роман?

— Я? О нет!

Роберт надеялся, что книга, которую он ищет, не слишком пользуется спросом, иначе за нее не получишь больших денег у киношников.