— Или не помню. Там, где я рос... Странное было место. Его как будто не было совсем. Словно в узел скручено, око-веко, едино. Не умею лучше объяснить.

— Да как всегда, — хмыкнул Юга, — долго еще?

— Все почти.

Заплел косу. Облюдок сдержанно поблагодарил, не сдерживаясь, поругал — как без этого.

А потом наступил Лут.

Вдруг — цветком раскрылся вокруг — как будто всегда здесь был.

Выпь молча поднялся, немой до костей, от дивной, влекущей, неутомимой красоты, распавшейся округ на тысячи и тысячи взглядов. Все было черным. Все сияло красками. Все было безмолвие. Все пело и звучало.

Теплый сухой ветер трепал ворот куртки, и корабелла плыла по этому ветру, как листяной кораблик.

Пастух, не слушая друга, шагнул к борту, заглянул под тулово корабеллы и Лут глянул в ответ. В самое сердце, в самый центр головы — пробил до боли, до короткого спазма средостения. Выпь покачнулся, ухватился за борт.

Ухнуло в ушах.

— Гляди, пацан, — проговорил Эльрик, стоявший тут же, — гля-яди, любуйся, да только Лут всегда мягко стелет, а спать на кинжалы укладывает...

Второй молчал.

Не родилось еще слов, могущих описать ту многонравную, бескрайнюю красоту, заполняющую его грудь — словно вода, хлынувшая в пробоину.

Выпь прикрыл глаза, стараясь дышать глубже. Юга молчал рядом, и глубокая тьма его глаз легко спорила с чернотой Лута.

***

Уже когда лежали в темноте, грелись друг от друга, Выпь заговорил:

— Юга. Если нас все же найдут и растащат...

— Не растащат. Мы им интересны вместе.

— Дослушай сначала. Если разделят, я... Я все равно тебя найду. Где бы ты ни был. Обещаю.

Юга рвано вздохнул. Ткнулся холодным носом в плечо друга.

— Очень мило, пастух. Давай спать уже.

Выпь кивнул, устроил подбородок на черной макушке и закрыл глаза.

***

Выпь проснулся на рассвете.

Мутным, еле проедающим себе путь сквозь рыхлую плоть здешнего неба. Вчерашних острых глаз Лута над головой не было, ощущение движения тоже куда-то подевалось.

Прибыли.

Сел, оглядываясь. Дул ветер, мелко сеялся пыльный дождь. Хрипло ругался с кем-то Эльрик, шумно харкал за борт. Юга не было, как не было его когда-то, очень давно, в прошлой жизни.

Левое запястье холодили зеленые бусы. Выпь улыбнулся, пригладил шарики. И как умудрился?

Старая куртка исчезла.

Обмен вполне честный. На память. На запах.

Гаер как-то сказал ему: «В одиночку у вас шансов больше». Выпь тогда просто кивнул, давая понять, что к сведению мысль принял, но обсуждать это не собирается. Он не хотел снова заделываться одинцом — хватило.

Но видимо, Гаер тоже не смолчал.

А Юга всегда был скор: на слова, на дела, на расправу.

Выпь выдохнул через теснившую грудь боль. Поднялся, лег локтями на борт корабеллы, оглядывая новый Хом и катая в руке эдр.

Не так далеко виднелась плоская черноспинная дорога, по которой дружно и вразнобой пролетали дальние родственники тахи — мускулистые, шумные, крепко пахнущие.

Выпь проверил, плотно ли сидит новый браслет и махнул через борт на «руль высоты». Навстречу Хому Кинтара.