Где-то с час я поработал с лодками, и тут на грузовике вернулся мистер Паркер и приспособил меня помогать ему с погрузкой. Теперь весь верхний двор был заставлен нефтяными бочками, и у нас какое-то время заняло уложить их все и закрепить веревками. Пока мы работали, я заметил, что мистер Паркер раздражается все больше. Грузить все эти бочки было делом нелегким, и, стоило какой-нибудь застрять в неудобном положении, он вполголоса ругался и грубо пихал ее, пока не сдвинется. Я не очень понимал, что именно ему докучало, поэтому держался как обычно, — говорил мало и старался приносить как можно больше пользы. Наконец все бочки были надежно привязаны в кузове, и грузовик стал готов к отправке.

Затем после краткого отдыха мистер Паркер сказал: — Так. Лучше нам бросить тот швартовный якорь. Я глянул в сторону озера и быстро понял, что сегодня не лучший день для такой работы. Из-за холмов дул холодный ветер, и я видел, как раскачиваются верхушки дальних деревьев. Но все равно спорить с мистером Паркером я не собирался. Если хочет укладывать якорь сегодня, так тому и быть.

Первым делом нам требовалось доставить его на берег. Взять пикап было невозможно — он остался у Брайана Уэбба, когда мистер Паркер ездил утром за грузовиком. К трактору по-прежнему была подцеплена пила, и единственным наличным транспортом оставался старый фургон «моррис», стоявший у сарая. К моему удивлению, завелся он с первого раза, и мистер Паркер вскоре подогнал его к тому месту, где лежал якорь. Рессоры фургона стонали, когда мы вдвоем впихивали заполненное бетоном колесо в заднюю дверь вместе с сопровождающей цепью и швартовным буем. И снова звучали ругательства, поскольку настроение у мистера Паркера продолжало ухудшаться, но мы в итоге все же погрузили все внутрь и захлопнули заднюю дверцу. Затем медленно поехали к озеру.

Подъезжая, я увидел, что вода так же сера и неспокойна, как и вчера. Я глянул на швартовный плот — он подскакивал на волнах у мостков — и задумался, так ли он надежен, как я считал.

Казалось, мистер Паркер обдумывает тот же вопрос. Он долго стоял на мостках, разглядывая плот, время от времени прижимая ногой один его угол, — проверял, какое там сопротивление.

— Болтает его сильно, нет? — сказал он. — Вы уверены, что построили его как надо?

— Должно быть нормально, — ответил я.

Очевидно, его требовалось в этом убедить, поэтому я зашел на плот полностью — доказать, что я в нем целиком уверен. К моему облегчению, держал он хорошо, и я даже смог походить по маленькому настилу без страха перевернуться.

— Надо будет взять одно весло, — сказал я, — чтоб мы могли им управлять.

Мистер Паркер отпер зеленую хижину и попробовал дверь.

— Адова краска опять прилипла, — сказал он, дернув дверь на себя.

Всякий раз осматривая покраску этой хижины, я замечал все больше потеков и залысин. Поработали над ней все же скверно, и настроение мистера Паркера от этого не улучшилось. Только после резкого рывка дверь открылась, я вошел и взял там одно весло. Затем нам предстояла хитрая задача переместить швартовный якорь (вместе с цепью) из фургона на плот. На мостках оказалось неплохо — мы просто медленно катили его до самого конца. Но оттуда на сам плот втаскивать его было настоящей борьбой, которая опять сопровождалась кряхтеньем и проклятьями мистера Паркера. Нам все же удалось надежно погрузить якорь на плот, и тут мы услышали «Полфунта киселя», приближавшиеся к нам из-за деревьев.

Только не сейчас, Дикин, подумал я, но ничего поделать с этим не мог. Фургон мороженщика уже подъехал к зеленой хижине, где еще раз импровизированно взревел своим заблудшим перезвоном.

— Что за адов гам! — взревел мистер Паркер, возвращая себе равновесие на швартовном плоту и стараясь держаться подальше от краев. Глядя на его неловкие движения, я вдруг сообразил, почему он в таком раздражении. На это указывали все признаки: он почему-то боялся воды. Это объясняло и его недоверие к плоту, и отсутствие интереса к гребным шлюпкам. На суше Томми Паркер держался с такой самоуверенностью, какую я видел мало у кого. Он был силен, независим и преуспевал в делах. Мог сделать тысячу одну вещь, к каким любой другой не знал бы, как и подступиться. А вот на воде вся его уверенность просто испарялась. Отчего, вероятно, он и счел необходимым наорать на Дикина.

— Ты что, эту чертовню выключить не можешь! — завопил он, когда несчастный молочник подошел к нам по мосткам.

— Ну, об этом я с тобой и хотел поговорить, — ответил Дикин с решимостью в лице.

— Мы сейчас немножко заняты, — сказал я, стараясь как-то разрядить ситуацию. — Вы бы пришли попозже?

Чтобы избавиться от Дикина, я быстро отшвартовался от мостков, отталкиваясь веслом. И снова фургон протрубил о своем близком присутствии. Вдруг плот резко вздрогнул, и я понял, что на борт ступил еще и Дикин.

— А сейчас ты что делаешь? — рявкнул мистер Паркер.

— Поеду с вами и подсоблю, — ответил Дикин. — Потому что словом с тобой перемолвиться мне правда очень не помешает.

Теперь мистер Паркер и Дикин крепко держали друг друга. У их ног лежало много ярдов швартовной цепи, и она вдруг привлекла внимание Дикина.

— Похоже, у вас тут немного запуталось, — сказал он. — Поглядим-ка, выйдет ли у нас разобраться.

Он присел среди витков цепи и принялся перекладывать ее отрезки на палубе плота. Скоро я понял, что мы втроем на борту едва ли помещаемся, вместе с швартовным якорем, буем и всею этой цепью. Хуже того, чем дальше от берега, тем заметнее становилось волнение на озере, плот качало вдоль и поперек уже довольно сильно. Когда мы отплыли довольно для того, чтобы бросать якорь, мистер Паркер выглядел уже очень несчастным. Он вцепился в груз обеими руками и не отрывал взгляда от черной воды под нами. Меж тем, Дикин и дальше возился с цепью, складывая ее кольцами и тому подобное, а также поправляя что-то на швартовном буе.

— Так, — сказал я. — Дикин, отойдите в сторонку. Будем спускать.

С помощью мистера Паркера я перевалил швартовный якорь через край. Он ухнул в глубину, за ним — длинная грохочущая цепь, и мгновенье спустя они пропали.

Дикин тоже.

Когда он пулей ушел под воду, наши ноги окатило волной.

— Нет! — воскликнул мистер Паркер, размахивая руками, чтобы удержаться на ногах. Ему явно грозила опасность последовать за Дикином, поэтому я поймал его за руку, и мы вдвоем остались шататься несколько секунд на плоту, а я тем временем успел заметить, что швартовный буй плавает поблизости. К нему ничего не было привязано.

— Он улетел вместе с цепью! — сказал я, стараясь перекричать ветер. — Он плавать умеет?

— Черта с два он умеет! — простонал мистер Паркер. — А вы?

— Нет, извините.

— Ну так и я, черт бы драл, не умею!

Ветер хлестал нас порывами и гнал через все озеро. Плот несло теперь быстро, а это значило, что мы уже несколько отплыли от того места, где пропал Дикин. Тем не менее я рассчитывал, что он выскочит на поверхность в любой миг, чтобы его вытащили. Лишь где-то через полминуты это стало постепенно казаться все менее вероятным. И тут с удалявшегося берега до нас донесло тоскливый вопль фургона мороженщика.

— Как вы считаете, мы тут можем что-нибудь сделать? — спросил мистер Паркер.

Я покачал головой.

— Нет, — сказал я. — Думаю, мы его потеряли.

— Ну так ссадите меня отсюда, будьте, пожалуйста, добры?

Я воспользовался этим случаем и отпустил его руку, которая уже довольно нагрелась, и выудил из воды буй. После этого я принялся грести обратно, а мистер Паркер старался не потерять равновесие. Я помог ему сойти с плота на мостки, на это он буркнул «спасибо» и быстро направился к суше. А там повернулся и долго стоял, глядя на озеро.

— Батюшки, ох батюшки, ох батюшки, — сказал он, когда я подошел к нему. — Ну вот надо же было такому случиться, нет? Как раз когда Дикин нашел себе работу по нраву.

Я ничего ему не ответил, лишь пожал плечами и посмотрел в ту же сторону, сознавая, что вода теперь казалась гораздо темнее, чем прежде. В отдалении кружила и металась компания морских птиц.