— Ладно.

— Я привез еще цепь и ступицу, — продолжал он. — Поэтому, как у вас выпадет свободная минутка, сможете сделать другую швартовку?

Я не очень понимал, когда, по его расчетам, у меня «выпадет свободная минутка», но просто согласился с ним еще раз и проводил его взглядом к печке в углу сарая.

— Прохладно тут что-то, — заметил он. — Думаю, мы ее вам раскочегарим, чтоб тут стало приятно и тепло.

Мы тут же принялись расчищать все сваленное вокруг печки и подыскивать, какие деревяшки можно сжечь. По правде говоря, меня так занимали лодки, что я и не заметил, как холодно стало вокруг. Неудивительно, что мне сонно и вяло. Томми Паркер же, напротив, казалось, весьма неуемен. Вскоре в печке заплясали языки пламени, а он подкручивал на ней спереди регулятор вьюшки. Когда сарай нагрелся, все стало уже не так противно, как раньше.

— Ну вот, — сказал он, когда печка разошлась на всю катушку. — Теперь у нас тут станет уютно.

— Спасибо, — сказал я.

— Завтра еду на юг с нефтяными бочками, поэтому вы уж тут сами.

— Ну да.

Вскоре после у меня случился еще один посетитель. Около пяти часов открылась дверь, и вошла Гейл. Я заметил, что она уже переоделась из школьной формы.

— Вам мистер Уонлесс тут просил передать, — сказала она.

— Это еще кто такой? — спросил я.

— Ну знаете же, — ответил она. — Школьный автобус водит.

— В смысле — Морис?

— Я его всегда мистером Уонлессом звала.

— А… ну да, — сказал я. — И что передать?

— Он говорит, что сегодня вечером вам уже можно во «Вьючную лошадь».

— А, это очень мило с его стороны. Придется угостить его пинтой.

Гейл разочарованно посмотрела на меня.

— Это значит, мы не сможем больше тренироваться с дротиками?

— Нет-нет, можно будет что-то втиснуть, хотя вот прямо сейчас я немного занят.

— Так мы, значит, опять будем?

— О да, — сказал я. — Честно.

Она улыбнулась.

— Спасибо.

Я проводил ее взглядом до дверей, и она вышла, а мне пришлось напомнить себе уже не в первый раз, что ей всего пятнадцать. Может, следовало сказать, что у меня больше нет на нее времени, и на этом со всем покончить. В конце концов, это практически и есть правда. Помимо доставки молока и покраски всех этих лодок, мне еще делать и спускать новый швартовный якорь, а кроме того, еще нужно допилить всю ту древесину. Превыше прочего — мои обязательства перед командой по дротикам, а это все же гораздо важней обучения девочки-подростка на сеновале. На самом деле, стоило мне обо всем этом задуматься, как стало ясно, что ни минуты мне терять нельзя, и теперь, когда в сарае стало теплее, я решил поднажать с покраской еще на пару часов. К семи я закончил класть первый слой краски на ту лодку, с какой начал, и смотрелась она ничего, хотя выбор цвета меня не устраивал. Затем я кинулся к себе во флигель, выпил там чаю и снова выскочил наружу.

Во «Вьючной лошади» я обнаружил, что слишком много в своем положении в команде по дротикам принимал как должное. Встретили меня достаточно тепло, но требования графика соревнований вынудили их, пока меня не было, набрать других игроков, и свободных мест в команде больше не осталось. Брайан Уэбб взял мне пинту, после чего объяснил, что мне придется заслужить себе место игрой, а для этого являться на все будущие матчи в составе резерва. Мне это показалось достаточно справедливым, поэтому я уселся на табурет в углу и приготовился наблюдать состязания со стороны. Сегодня в гостях была команда «Восходящего солнца» — похоже, довольно дружелюбная публика.

К сожалению, были они из тех команд, что женщин с собой не возят, поэтому смотреть было особо не на что, кроме мужчин, кидающих дротики. Первую игру выиграла «Вьючная лошадь», вторую — «Восходящее солнце». Затем все вдруг отчего-то захохотали. Я разок-другой моргнул и увидел, что Брайан и все остальные стоят полукругом, ухмыляясь мне и разглядывая мое лицо.

— Он да или нет? — сказал кто-то.

— Ну, теперь уже нет, но раньше точно да, — сказал Брайан, и все они опять засмеялись.

— Что такое? — спросил я.

— Вы только что проспали полматча, — сказал он. — Осторожней, пиво прольете.

Я опустил голову. Стакан у меня в руке лежал под опасным углом, его содержимое уже лизало край. Я быстро перехватил его поровней и встал с табурета.

— Ох ты ж, — сказал я. — Должно быть, я больше устал, чем мне казалось.

— Ну, свечку с обоих концов жечь нельзя, — заметил Кеннет Тёрнер. — Идите-ка вы домой да преклоните голову.

— Да, думаю, я так и сделаю. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — хором ответили мне, когда я выходил.

Хоть поиграть и не пришлось, мне было довольно неплохо от первого вечера, который я снова просидел во «Вьючной лошади». Никто ничего не говорил о том, что я «их всех подвел» в тот раз, и по их молчанию на этот счет я заключил, что меня простили. Теперь лишь дело времени, чтобы меня целиком приняли обратно в команду. То, что Брайан заранее угостил меня пинтой, намекало, что ждать этого мне уже недолго. Ощущая себя сравнительно довольным тем, как все прошло, я добрел до своего флигеля и сразу же лег спать. Уснул я, едва моя голова коснулась подушки, а проснулся ровно в половине пятого полностью отдохнувшим. Быстро выпив чаю, я выехал со двора на пикапе и понял, что вообще-то предвкушаю, как снова поеду развозить молоко.

Выехав из ворот, я заметил, что не один я тут ранняя пташка. В лучах фар возникла фигура, шедшая по дороге к Миллфорду, и я сразу же понял, что это старый мистер Пиктолл.

Я поравнялся с ним и опустил стекло.

— Хотите поработать? — спросил я.

— Конечно, я хочу поработать, — сказал он.

— Ну, мне помощник не помешает.

— Так и думал.

Без лишних слов он обошел кабину и влез с пассажирской стороны. Я заметил, что у него с собой холщовая сумка, из которой торчит термос.

— Вы, значит, подготовились, заметил я, когда путешествие продолжилось.

— Можно и по уму все сделать, если делать.

— Ну, — сказал я. — Наверное, вы правы. А как же ваш сын?

— А что с ним?

— Он не будет возражать, что вы со мной поехали?

— Его не касается.

— А если узнает?

— Слушайте, — рявкнул старик. — Вы хотите, чтоб я вам помогал, или нет?

— Конечно, хочу.

— Ну так и хватит о нем тогда.

— Ладно, — сказал я. — Извините.

Уладив это, мы больше о таком не заговаривали, а ехали дальше по предрассветной мгле к Гринбэнку. На молочную ферму прибыли ровно в пять, и я сразу сдал задним ходом к погрузочной рампе, где грузчики уже нас ждали. Оказалось, что мистер Пиктолл с парой из них был шапочно знаком. Они его вспомнили по тем дням, когда он заправлял лесопилкой, и вновь меня поразило, что здесь все, похоже, знают всех. Это, в свою очередь, помогло смазать шестеренки, и ящики молока нам погрузили еще быстрее, чем раньше. Я отдал бланк заказа, подписал фактуру, и вскоре мы уже опять были в пути.

В старике мне нравилось то, что он не тратил слов на бессмысленные разговоры. Просто ехал со мной рядом молча на пассажирском сиденье, вглядывался в дорогу впереди через ветровое стекло и ждал, когда ему выпадет случай поработать. Очевидно, что я не просил его нести каждую бутылку в каждый дом, куда мы заезжали: это значило бы слишком многого от него требовать. Бутылки с золотыми крышечками вдоль площади под Гринбэнком, к примеру, я доставлял сам, поскольку развозка там была по прямой. Он полностью включился, лишь когда мы начали заезжать в более отдаленные места. У первого такого жилья было трое ворот при въезде, все закрыты, и мистер Пиктолл практически выпрыгивал из кабины, чтобы их открывать.

— Чертовы дурни, — сказал он, вернувшись в машину после третьих ворот. — В это время года их вовсе не нужно закрывать.

— Наверное, нет, — согласился я. Я ничего не знал про сельское хозяйство, но мой помощник говорил о нем вполне авторитетно, и я поверил ему на слово.