«К 1932 году работа львовской команды принесла ощутимые результаты. В марте она могла похвастаться 61 действующим агентом и операциями в ГПУ в Проскурове^[109], Ямполе, Шепетовке и Каменце-Подольском, на флоте Днестра и в гарнизонах Красной армии в Киеве и в Харькове» (Выделено мной. — Г.Ф.) (с. 89).

Из «Зарисовок» Снайдера таких цитат можно привести намного больше.

В одном из признаний Витольда Вандурского, доступном ныне исследователям и цитируемом Снайдером в «Зарисовках» (но не в «Кровавых землях»), говорится о связях с польскими коммунистами, работающими в СССР:

«В ходе моих контактов с этими людьми я понял, что имею дело с теми, кто ведет двойную игру: с одной стороны, они занимают высокие должности в партии, с другой — они верные сторонники Пилсудского.

Вандурский поведал, как он разрывался на части между своим польским национализмом и стремлением к социальной реформе, приведшим его в коммунистическую партию (из-за чего он несколько раз подвергался в Польше аресту). Ввиду тесных отношений с польскими националистами его в итоге вовлекли в подрывную деятельность в СССР.

Что касается Гранта, после разговоров и взаимодействия с ним у меня не осталось даже тени сомнения в его приверженности убеждениям «пеовяка» (члена ПОВ), и он вовлек меня в ряды ПОВ для дальнейшей работы внутри СССР.

Так что по прибытии в 1929 году в СССР я уже был основательно, хотя и неформально, членом ПОВ».

Процитированные фрагменты показывают: Снайдер превосходно осведомлен о том, что польский шпионаж был реальной угрозой для СССР того времени. Но он утаивает столь важную информацию от читателей и притворяется, будто такой угрозы не существовало (см. ниже).

Снайдер ничем не доказывает утверждение, что возникновение массового голода Балицкий связывал с «провокацией шпионской сети». Последнее, по-видимому, мошенническая выдумка самого Снайдера.

Важнейшая из фальсификаций Снайдера в анализируемой части его книги — утверждение, что ПОВ перестала существовать и, таким образом, сведения о ней сфабрикованы НКВД. Он заявляет:

«Это была вдохновленная историческими фактами выдумка. Польской военной организации в 1930-х годах не существовало — ни на Советской Украине, ни где-либо еще. Она действительно существовала, но во время большевистско-польской войны 1919–1920 годов как разведгруппа Польской армии. Польская военная организация была раскрыта “чека” и прекратила свое существование в 1921 году. Балицкий знал историю, поскольку сам принимал участие в раскрытии и уничтожении Польской военной организации» (с. 128).

Перед нами особенно дикий вымысел Снайдера, поскольку многие источники, в том числе некоторые из тех, что процитированы им в его же «Зарисовках», документально доказывают: ПОВ отнюдь не прекратил своего существования. Что и будет показано чуть ниже.

Далее Снайдер заявляет, что в 1930-х годах польский шпионаж в СССР «эффективностью не отличался»:

«В 1930-х годах польские шпионы не играли никакой политической роли на Советской Украине. У них не хватало возможностей играть такую роль даже в 1930 и 1931 годах, когда СССР был особенно уязвим и когда поляки все еще могли засылать агентов за границу. У них не было намерения вмешиваться после советско-польского договора о ненападении, подписанного в январе 1932 года. После “голодомора” они растеряли остатки уверенности относительно собственной способности понять советскую систему, а тем более — изменить ее. Польских шпионов шокировал наступивший массовый голод, и они не могли определиться с ответными действиями. Именно потому, что реальной угрозы от Польши в 1933 году не исходило, Балицкий мог манипулировать символом польского шпионажа по своему усмотрению. Это было проявлением типичного сталинизма: всегда было легче использовать гипотетические действия несуществующей “организации”»^[110] (с. 128).

Заявление Снайдера, что «польской военной организации в 1930-х годах не существовало», равно как и его слова о «вдохновленной историческими фактами выдумке», не соответствует действительности. ПОВ не только не прекратила своего существования в 1930-х годах; не исчезла она и в 1940-х годах во время германской оккупации. В 1942 году германская разведка признала ПОВ крупнейшей сохраняющейся польской угрозой на территории, оккупированной нацистами Литвы:

«Из отчета оперативной группы А полиции безопасности о положении в Прибалтике, Белоруссии, Ленинградской области, за период с 16 октября 1941 года по 31 января 1942 год.

3. Литва.

Из польских тайных организаций, действовавших еще в советское время, сегодня доказано существование следующих:

1. ПОВ — Польска организация войскова;

2. Млода польска — Молодая Польша;

3. ЦВП — Связь вольных поляков;

4. Блок сражающейся Польши.

Эти организации в большинстве своем возглавляются бывшими офицерами. Однако и польские священнослужители широко представлены в их руководстве. Главной организацией является ПОВ. Она обучает свои подразделения военному делу и готовит их к партизанской войне.»^[111]

Чудовищно лживое заявление, что с начала 1920-х годов ПОВ будто бы прекратила свое существование, можно, думаю, объяснить, если предположить, что Снайдер считал: а) читатели слишком невежественны в истории того периода и не способны разобраться, сколь некомпетентно (если не бесчестно) в действительности его заявление; б) исследователи, которым следовало бы знать правду, отравлены антикоммунизмом и не способны к разоблачению такого рода фальшивок.

В сноске Снайдер дает ссылку на свою книгу «Зарисовки секретной войны», где пишет о начале дела ПОВ, очевидно, в соответствии с тем, как его описывают вторичные источники. Но Снайдер не представляет никаких доказательств, что в 1921 году ПОВ прекратила свое существование и стала «вдохновленной историческими фактами выдумкой» и так далее, что «реальной угрозы от Польши не исходило».

Фактически же такого рода доказательств не может быть в принципе. Страна, располагающая развитой военно-разведывательной сетью за своими пределами, безусловно, будет отрицать существование партизанской собственной организации на территории других государств. Поэтому никакие официальные опровержения на этот счет нельзя считать заслуживающими внимания доказательствами. Но Снайдер даже не считает нужным привести хоть какое-нибудь официальное польское опровержение существования ПОВ!

Источник, который он цитирует, — Стронский (Represje, s. 210) — утверждает, что польскую компартию раздирали внутренние дрязги и расколы. В 1929 году политбюро партии назначило главой «комиссии по безопасности» Виктора Житловского, польского эмигранта в СССР и «служащего ГПУ». В 1934 году Житловский объявил об обнаружении ячейки ПОВ в верхах польской партии. Никаких доказательств несправедливости этих обвинений Стронский не приводит.

Доступные сегодня свидетельства дают веские основания, наоборот, считать их истинными. Множество данных говорит о существовании и деятельности ПОВ.

Снайдер далее пишет:

«Как утверждал Балицкий летом 1933 года, Польская военная организация протащила в Советский Союз несчетное число агентов разведки, которые представлялись коммунистами, бежавшими из родной Польши от преследований. Коммунизм в Польше был маргинальным и нелегальным, а польские коммунисты считали Советский Союз своим естественным прибежищем. Хотя польская военная разведка, несомненно, пыталась вербовать польских коммунистов, большинство польских левых, приехавших в Советский Союз, были просто политическими беженцами. Аресты польских политиммигрантов в Советском Союзе начались в июле 1933 года. Польского коммуниста и драматурга Витольда Вандурского посадили в тюрьму в августе 1933 года и вынудили признаться, что он был членом Польской военной организации. После того как связь между польским коммунизмом и польским шпионажем была задокументирована в протоколах допросов, было арестовано еще больше польских коммунистов в СССР. Один из них, Ежи Сохацки, оставил записку, написанную собственной кровью, прежде чем сброситься со здания московской тюрьмы в 1933 году: “Я верен партии до конца”»^[112] (с. 128–129).