Лерой шутливо посмеялась. Яго состроил гримасу и повел ладонью:

- Нет. Думаю, Макцию тогда с тобой было хорошо. Как он нашел тебя?

- Зашел в бар этажом ниже с приятелем, затем в голову ударила мысль посетить этот этаж. Он попал ко мне. Я его очень поразила. Сначала приходил ко мне сюда каждую свободную минутку, потом стал назначать встречи за пределами дома – давал деньги владельцу, чтобы тот разрешал мне на определенный период покидать стены и проводить время только с конкретным клиентом. Несколько раз он вывозил меня к себе в изоляторную тюрьму. Мы тогда даже не думали, что кто-то глубокой ночью может не спать.

Женщина снова посмотрела на Яго. Тот опустил глаза на свои руки.

- Я могу тебе помочь, – произнес он, наклонив вперед корпус, глядя Лерой в лицо.

- Ты сейчас серьезно? – спустя время, осмысливая услышанное, слегка недоверчиво спросила она.

- Более чем. Это не жизнь, сама понимаешь, такая, как у тебя. Я помогу тебе, если хочешь…

- И что ты сможешь сделать? – Лерой напряглась.

- Могу выкупить тебя. Якобы для себя. И тут же тебя отпустить. На все четыре стороны, – недолго подумав, произнес Яго. – У меня большое жалование. А если вдруг не хватит, я найду денег.

- Даже если ты выложишь кругленькую сумму, не сможешь договориться с Револи, владельцем нашего дома. – Лерой хмыкнула, покачав головой, встала с кровати. Со стола она взяла сигарету с зажигалкой, закурила. – Он ни за что меня не отпустит. Я приношу прибыли больше, чем другие девушки дома. Я здесь самое дорогое тело.

- Я не забыл, как ты заступилась за меня много лет назад, – произнес Яго, следя за женщиной, медленно меряющей комнату короткими шажками, и встал. – Я понимаю тебя, твои страдания, слезы, всё, что ты выносила и выносишь – знаю, и ты не отнекивайся, что желаешь покончить со всем этим раз и навсегда. Но боишься. Я точно такой же, как и ты. Мы похожи. Хотим отомстить, но боимся чего-то.

Лерой остановилась у зеркала и долго смотрела на свое отражение в сумраке полночи.

- У тебя доброе сердце. Это отличает тебя от всей отелловской шайки, – прошептала она, глядя в глаза отражению Яго.

- Я живу местью все последние годы. Зло, а не добро помогает мне. Благодаря злу и тьме я еще жив. Доброта бы меня сгубила, – процедил Яго и отвернулся.

Лерой затушила сигарету о зеркальную раму.

- Я заберу тебя отсюда. Только скажи, где искать богача. Я с ним договорюсь. – Яго хрустнул суставами пальцев, размяв руки.

- Дважды в месяц он приходит в дом и принимает отчеты. Наличность переводится на его счета. Где он живет, я не знаю. Но можно спросить его друга, управляющего баром, – сказала Лерой.

Яго повернулся к женщине.

- Как только узнаю от этого типчика какие-то подробности, приду к тебе. Я всё решу.

Лерой благодарно сжала его руку и улыбнулась. Он отстранился и подобрал свое оружие и чехол, крепя их к поясу.

- Почему ты это делаешь? – произнесла Лерой, глядя, как Яго сдвигает ширму от дверей, освобождая себе путь.

- Делаю что? – он развернулся, положив ладонь на дверную ручку.

- Помогаешь мне.

Наступила тишина. Женщина молча смотрела на Яго. Тот обдумывал ответ, глядя в сторону, чуть нахмурившись.

- Я смотрю на тебя – и вижу себя.

Сказав это, он быстро вышел.

Женщина-администратор крикнула ему, ветром пронесшемуся мимо стойки к лестнице на первый этаж, об уплате второй части, но Яго пропустил ее возглас мимо ушей и через три ступеньки сбежал в бар.

- Эй, так быстро? – Федр чуть не подавился пивом, когда увидел решительно надвигающегося на него Яго. – Ну, на первый раз простительно, ладно. И? Как она тебе? Как сам?

- Ничего не было, – остановившись возле товарища, Яго быстро оглядел посетителей за барной стойкой и, заглянув за нее и не найдя барменов, стал отчаянно бить ладонью по звонку.

- То есть как – ничего? – Федр чуть не упал со стула. – Ты не видел ее прелестей?!

- Не до этого было. – Яго махнул на него рукой и подозвал к себе вынырнувшего из служебного входа бармена.

- Интересно, чем вы там занимались… – разочарованно хмыкнул Федр и сделал очередной глоток. – Пазлы, что ли, собирали…

***

- Вы в ней нашли товарища по несчастью, – понимающе кивнул Сезонов.

- Она тоже была потеряна и не найдена. Противостояла одна всему миру. Любила и ненавидела одинаково горячо. Лишилась любви близких и долго не могла найти в себе силы отомстить врагу, обрекая себя на жалкое существование. О нее тоже вытирали ноги, ей плевали в лицо. Она ждала дня, когда ей улыбнется удача или подвернется счастливый случай. Или она встретит того, кто поймет ее и поддержит, разделит идеи и желания. Потому что понимала, что одна не справится. – Ягосор смотрел на свое отражение в зеркальной панели. Омичи за стенкой не могли понять, кто или что завладело его вниманием. – В общем-то да, мы с ней очень схожи. Наши судьбы. Будто вылеплены из одной массы.

- Вы сдержали данное ей слово? Сделали свободной?

- И да, и нет, – в голосе Ягосора не было лукавства. Ощущение, что он о чем-то сейчас очень сильно жалел. – Я не выкупил ее. Лишь помог сбежать. На нас обоих была объявлена охота.

- Она как-то помогла вам? А вы – ей?

- Я подстроил так, что она могла отомстить своему хозяину – убить. Но Лерой... не стала этого делать. Она его пощадила. Ей стало жалко это ничтожество. Она сказала тогда: «Пусть его покарает сама судьба. Но я не хочу и не могу ею быть. Судьба во много страшнее и изобретательнее в своих сценариях». Сама же Лерой сумела после подстроить, что в нужный момент рядом с Отелло не оказалось ни одного человека из охраны, кроме меня. Я убил его. Тогда мы бежали. Тогда же за нами увязались эти звери, которые появились у вас на планете. Некоторое время спустя после побега нас всё же настигли. Меня ранили, я полетел в какую-то бездну, а Лерой… Я не понял, куда она делась. Но, кажется, не упала в ущелье вслед за мной. А потом я оказался здесь – на этой планете, в вашем государстве. И очень плохо помню, какие-то короткие обрывки, что было со мной первые дни пребывания тут. Видимо, там, где мы с Лерой оказались, тоже были Запретные Территории, о которых мы даже и не знали. Раз я здесь, перед вами, живой.

Подполковник посмотрел на наручные часы и выдохнул: стрелки подводят раунд к завершению, да и само время уже – обеденное. Можно уверенно заявлять, что сегодняшняя первая встреча с инопланетным гостем прошла более чем продуктивно. Успехи достигнуты неожиданные и, как считал Сезонов, колоссальные: пришелец заговорил, охотно отвечал на вопросы, раскрывал некоторые картины повествования шире, обрисовал мир своего народа и поведал о тяжелых годах юности и молодости.

- Ваша история потрясает. Своей фантастичностью и трагедией. Своей… как будто нереальностью. – Сезонов высказал оценки и мысли, ранее пришедшие ему и омским служащим на ум.

- До сих пор не верите. – Ягосор усмехнулся, покачав головой.

- Не в том смысле. Это сложно объяснить. Я верю каждому вашему слову. Просто вы – самый первый представитель разумного вида жизни за пределами солнечной системы, оказавшийся на Земле, которого я вижу и с которым общаюсь. Я удивлен вашей непростой судьбой и сопереживаю вам, мы все. – Подполковник на секунду взглянул в зеркальную стену. Он этого видеть не мог, но по другую сторону омичи, поймав на себе обращенный к ним взгляд Сезонова, машинально кивнули, соглашаясь со сказанным, хотя их жеста не видели сидевшие в комнате. – Вам, как члену семьи некогда правящей династии...

- Не стоит упоминать об этом, особенно сейчас, когда уже поздно что-либо изменить, – Яго поморщился и мотнул головой, повел ладонями, – когда всё потеряно, ничего не вернуть и обратно дороги нет.

А ведь действительно. Ягосор прав: пути назад нет. Слушая интереснейший рассказ пришельца о своем мире и своей жизни, Сезонов будто бы в самом деле забыл, что вернуться в свою вселенную Яго уже не сможет. Всё до ужаса просто: на сегодняшний день ни один житель Земли не знает, как вспороть пространство и время и перенести космического чужеземца из этого мира в его, откуда тот родом. Единственный, тоскливый выход для галактионца (если, конечно, он быстро свыкнется с утратой связи со своей павшей родиной) – до конца дней жить на Земле. И лучше на территории нашей страны. Чтоб не создавать международного шума. Единственный выход превратить пришельца в своего, сделать незамеченным для общества – «смешать» с людьми. Единственная возможность беспрепятственно наблюдать и изучать его – оставить в России. Насколько часто и думает ли Яго вообще о своем сложившемся положении? Пережил ли психологический элемент безысходности или еще находится в острой его фазе, пряча эмоции перед военными, не выставляя напоказ? Это, конечно, может задеть инопланетного гостя, но при этом – считал Сезонов – необходимо задать ему подобные вопросы: об осознании, что всю оставшуюся жизнь придется жить среди землян.