— Ромашка, — услыхала я голосок сестры, краем уха. — А почему ты ко мне не сватался?

— Чтобы ты мне тыкву не выкатила, — хмыкнул Роман Игнатьевич.

— А я бы выкатила, — задумчиво протянула Лиза.

— А я знаю, — вторил ей Роман, посмеиваясь.

Нет, все-таки повезло Лизке с мужем. И мне повезло. С будущим, пока что. Но куда он теперь денется?! Бизоновы — своё не отдают!

***

Раз — и ты в белом платье, два — в моих объятьях… Дальше я не помнила, но было не суть важно. Эта свадьба была намного лучше предыдущей. Платье было подобрано исходя из моих вкусов, вместо сложной конструкции на голове — распущенный и завитые волосы, лишь у висков подобранные красивыми белыми заколками, в виде крылышек. Туфли на порядок удобнее. А главное: жених! Мой, родной, любимый.

Где-то на задворках играла незабвенная Сердючка, но сейчас она меня не раздражала. Наоборот, от развеселого мотива ноги несли в пляс и Лизе приходилось постоянно шикать на меня, чтобы я не угробила свадебное платье. Но как не плясать, если все мною задуманное, еще тогда лежа на холодном полу в банке, сейчас сбывалось. Как в сказке! Пришла волшебная фея, нафеячила и вот я в белом платье. Осталось совсем немного и буду в его объятиях. Все как в песне. Может, к радости, что феей и по совместительству кузнецом своего счастья, являюсь я сама. Ну их этих фей! Одни неприятности! Еще наколдует не то, а мне расхлебывать.

— Готова? — спрашивает Лиза, поправляя коротенькую фату.

— Не знаю. Страшно как-то. Хорошо, что мои выкуп не затеяли. Гоша грозился снова меня украсть, если родичи устроят шоу на лестничной клетке.

— Серова уже никто не переплюнет, — хохотнула Лиза. Впервые, почти за всю свою жизнь, я была с ней солидарна.

Состояние эйфории не растворилось и по дороге в ЗАГС. Я исподтишка щипала себя за руку, пытаясь уверовать, что не сплю. И все это лишь не плод моего подсознания. Вот открою глаза, а там никого. Я снова у бабушки, Гоша плюнул на все и решил меня не возвращать, а может, подавно, не вспоминает, счастливо коротая дни с блондинистой фифой. Со всей серьезностью заявляю: отныне у меня аллергия на блонд. Жаль, конечно, придется сестру перекрасить, но все это ради семейного счастья. Не иначе.

— Дорогие брачующиеся, — протянуло гундосо регистратор в ЗАГСе. Их что всех так разговаривать учат?!

— А можно сразу к моменту с поцелуями? — предложил Серов.

— Нет уж! Я тебя терплю, вот и ты терпи! — качнула отрицательно головой.

— Кто еще кого терпит? — возмутился Георгий.

— Брейк, молодожены! — влез между нами Завьялов и повернувшись к работнику ЗАГСа предложил: — А, давайте, сразу на обмен кольцами! Иначе они двадцать раз переругаются.

— Так может и женить их не надо? — не уверено протянула женщина.

— Надо, — тут же спохватились мы с Гошей.

Ходить еще несколько месяцев со своей фамилией я не планировала. Совсем скоро родиться наш Коленька. Так что, дело не терпит отлагательств. Сыночек у меня обязан быть Серовым!

Сыночек, пошатываясь, словно маленький медвежонок, на своих пухленьких ножках, делал первые шаги по зеленой траве, в саду нашего нового дома. Большой двухэтажный из серого камня был воплощением моей самой смелой фантазии. Основательный и крепкий, надежный оплот для нашей, совсем еще молодой, но храброй ячейки общества.

— Коленька, иди к маме, — я распростерла объятия, и мой маленький богатырь, все так же шатаясь со стороны в сторону, дошлепал ко мне, падая попой на травку. Моё счастье сероглазое.

Серов Николай Георгиевич родился крупным парнем. Почти пять килограмм живого веса. С серыми глазищами и черным чубом, как у отца. Медсестры шутили, что такого крупного мальчика им пришлось принимать впервые. Я лукаво добавляла, что родители у него тоже не маленькие. Особенно папа. Серов так вообще ходячая гора. Говорила же, что шикарный генофонд?! Говорила!

Наш шикарный папочка извел всю больницу своими приливами поступающей паники. Бегал, как заведенный, по больнице, до икоты пугая акушеров своими горящими глазами. Они всяких папаш видели, но наш произвел неизгладимое впечатление.

Я благодаря этому самому впечатлению и оказалась его женой. Ну невозможно, ведь, устоять! Весь такой сильный, красивый, большой и мой!

— Па! — возвестил Коленька и я обернулась.

К моему большому сожалению, именно «па» — было наше первое слово. Как я тогда рыдала, не могу рассказать. Взахлеб просто. Все почему? Потому что я его в муках рожала, девять месяцев под сердцем носила, ночей не досыпала…А он мало того, что вылитый папаня, так еще и первое слово своё ему посвятил. Обидно же! Вот так и рожай детей, чтобы потом получить подставу.

— Собирайся, — Серов уселся на траву возле нас и потрепал Колю по щечке.

Ребенок довольно запищал, кое-как встал, опираясь на ручки и поднимая тяжелую попу кверху, и стал карабкаться по отцу, счастливо улыбаясь беззубым ртом.

— Куда это? — улыбнулась я, пригладив непослушные волосы сыночка. Могла бы, затискала эту сладкую булочку, но мы, с самого детства, серьезные мужики. И не терпим этих телячьих нежностей. Хоть мамка вечно пытается урвать лишний поцелуй сладкой щечки. Ох, уж эта мамка!

— Сюрприз. Давай быстрее. Я Колюню отвлеку. Да, бандит? — Серов схватил хохочущего карапуза и стал подкидывать в воздух. Пришлось ретироваться, пока сердце не остановилось при виде этой картины. Я стала слишком впечатлительной, после рождения Коли.

Любопытство — моя характерная черта. Именно из-за нее я одевалась и красилась быстрее света. Покидала в сумку сменную одежду сына, бутылочку с водой и всякие нужные при прогулке в таком возрасте прибамбасы.

Муж партизанил всю дорогу. Апофеозом стало его требование завязать глаза плотной лентой. Это что за замашки юного БДСМщика?! Никогда не замечала за ним таких склонностей. Разве что по попе шлепнуть, да ущипнуть ее многострадальную. Покоя она ему не давала, видите ли.

Послушно завязала глаза, стараясь сильно не возмущаться. Сюрпризы — это хорошо. Сюрпризы я люблю. Особенно если сюрпризы приятные, а главное — нужные! Я человек практичный.

Авто остановилось. Гоша помог мне выбраться из своего «сарая», как я привычно называла его огромный внедорожник и под веселое улюлюканье Коли, куда-то повёл. На реакцию сына не стоило уповать, он всему радуется. Очень жизнерадостный, хоть и упрямый ребенок. Тут, правда, претензии к производителям. Характеры у нас с Серовым были не из легких. И вспыхивали мы оба мгновенно, но со временем научились сглаживать все острые углы. Ради нашей любви, ради нашего сына.

— Сюрприз! — оклик был многоголосный. Сорвала с глаз повязку и обомлела. Возле входа собрались все родственники, друзья. А за их спинами, горя миллионами ярких огней, висела вывеска: «Плюшки от Валюшки».

— Это теперь твоя пекарня, родная, — Серов положил свою руку мне на талию, притянул меня к себе и в висок поцеловал. — Спасибо, что ты у меня есть.

— Гоша, но… — я не могла совладать со своими эмоциями, клокочущими внутри. — Это же столько денег…

— Пришлось взять кредит, — пожал плечами. — Я давно хотел это сделать, но сначала дом, потом рождение Коли. Все не было времени заняться вплотную этим вопросом.

— Спасибо, — я некрасиво заплакала, прикрывая рот ладошкой. Это многое значило дня меня. Было моей жизнью, пока я не встретила Серова. И пускай мне довелось потерять свое детище, но сейчас оно ощущалось в миллион раз сильнее. Будто кто-то невидимый протянул к дверям пекарни, моей пекарни, невидимую пуповину, связывающую нас навеки.

— Значит, путь к сердцу мужчины, все же, лежит через желудок? — лукаво уточнила я, немного успокоившись. Не зря же он мне подарил пекарню!

— Путь к сердцу мужчины, лежит через любовь, понимание и доверие, — улыбнулся Гоша, целуя меня в макушку и умащивая на ней свой подбородок. — И по-другому быть не может…