— Не понравилось, сокол ясный мой? — вопросила я и недолго думая, схватила еще одну луковицу. Замахнулась. Швырнула. В яблочко!

— Хоть не вилы, — философски заметил довольный дед, продолжая курить трубку.

— Валя, что за детский сад?! — сделал еще пару шагов назад, прижимаясь к теплому боку своего железного друга. Но меня уже было не остановить. Мне же только повод дай!

Во все имеющиеся карманы распихала новые «бомбочки», несколько штук засунула за пазуху, в лифчик, еще парочка отравились в голенище резиновых сапог и последнюю луковицу пришлось придержать подбородком, ибо руки были заняты важным делом. Они распихивали всё имеющееся добро и подрабатывали катапультой.

— Валя, — протянул Гоша.

Валя зла. Сушите весла!

Этот забег запомнит наверняка вся деревня. Кроме того, сбылась мечта Серова. Я таки бегала. Быстро бегала. Так быстро, как могла. Еще и умудрялась на бегу доставать лук и кидать его в улепетывающего от меня Георгия.

— Это тебе за фифу, — гаркнула я, луковицей попав ему в затылок.

— Это за жалость, — еще одна попала прямиком между лопаток.

— Это за мои слезы, — в плечо!

Остановилась, перевела дыхание, запустила руку в ворот, пытаясь выловить из лифчика припрятанное «оружие».

Стоило отвлечься на минутку, как брюнет, воспользовался моей заминкой, схватил в охапку, взвалил себе на плече и потащил в сарай, что находился в двух шагах от моей вынужденной остановки.

— Это тебе за мои нервы, — тяжелая ладонь опустилась с болезненным хлопком на мою многострадальную задницу.

— Это за то, что женой моей отказалась быть, — хлопок повторился. Я запищала, в воздухе молотя ногами.

— Это за….не придумал еще. Для профилактики! — заключительный хлопок и я лечу на стог сена.

Отползаю от нависающего надо мной Серова, но меня ловко ловят за ноги и подтягивают обратно к себе. Следом, стягивают резиновые сапоги и вытрушивают из них оставшийся лук. Пытаюсь выдрать свои личные ноги, но крепкая хватка на лодыжках, не даёт осуществить задуманное. Если я заболею после сего возлежания на сене, прибью этого гадёныша!

— Остальное доставай, — кивает подбородком на мою грудь.

— Сейчас, — фыркнула я и кукиш ему показала. Не отдам свои стратегические запасы. Меня и так бабушка метлой отходит за то, что я добро разбазариваю.

— Тогда я сам достану, — ухмыльнулся так задорно и на меня навалился. Хорошо хоть не всем весом! Оперся на локоть, а вторую руку за шиворот мне запустил, шаря наглой конечностью по груди. Я не поняла, он лук ищет или меня лапает?!

Завозилась, порываясь исхитриться и выползти из-под тяжелой тушки. Какой там! Легче танк с места сдвинуть, чем Серова. А, между тем, мне солома уже вовсю наколола пострадавшую попу, заползла за воротник кофты и кажется, непонятно каким образом, оказалась в трусах. Слишком подозрительно мне там что-то покалывает.

— Бинго, — снаряд из моего нижнего белья был найден и закинут куда-то мне за голову, но ладонь так и осталась возлежать на груди, кончиками пальцев, почти невесомо, поглаживая оную, через преграду из кружев.

— Слезай с меня, толстопопик, — скомандовала я. — Серов, мне тяжело!

— Не ври, — хмыкнул наглец, продолжая свои издевательства.

Я-то тоже не железная! Тело отозвалось возбуждением, ощутив знакомую тяжесть. Предатель! Все меня предают, даже собственный организм. Вон как растекся под Серовым! У-у-у-у! Бесит!

— Долго я еще ждать буду? — вылетело из моего рта, что я не успела и сообразить. — Целуй, давай!

Клятвенно заявляю, что это не я! Другой человек, но точно не я. И пока этот другой вовсю лобызается с Гошей, я ору от возмущения и гнева.

Он, что думает, если попал под луковый артобстрел, то все? Искупил свою вину?! О, нет! Так просто он не отделается. Я ему отомщу! Обязательно отомщу! Вот только помогу с меня штаны стянуть и кофту задрать и отомщу. Сейчас-сейчас. Одну секундочку. Минуточку. Ай, ладно. Не буду скрывать, что соскучилась. Пусть предаваться любви на сеновале и пошло.

— Я всё равно тебе отомщу, — сказала я, отдышавшись. Где мои штаны?! Уже все ноги этим сеном исколола.

— Угу, — промычал Гоша, выбирая из моих всклоченных волос солому. — Придумала уже как?

— Естественно, — приняла сидячее положение, одернула кофту и взглядом просканировала пространство, в поисках штанов. Ау! Штаны!

— Не хочешь меня посветить? — спросил Гоша и подал мне искомый предмет гардероба. Так и знала, что припрятал где-то у себя. Он же жук еще тот! — В ход пойдет картошка? Или помидоры? Еще яйца можно!

— Ха-ха. Смешно, — с сарказмом протянула я, одеваясь. — Я за тебя замуж выйду. Да, да! Лучший способ тебе отомстить! Будешь меня всю свою долгую жизнь терпеть. А если попробуешь найти себе какую-то еще фифу — привяжу тебя к кровати и не буду выпускать. Вот! Чтобы больше неповадно было.

— Ты сейчас серьезно? — приподнялся на локтях Серов.

— Конечно. Возьму у Артёма Михайловича в аренду наручники, прикую твои руки к изголовью кровати и буду измываться. Эка благодать.

— Я не о твоих эротических фантазиях, — отмахнулся Серов. — Валя, посмотри на меня.

Я повернулась и сделала, как меня просили. В глаза посмотрела, ресничками похлопала, будто не понимаю, к чему он клонит.

— Ты правда согласна выйти за меня замуж?

— В принципе, если хорошенько подумать, пораскинуть мозгами, вывести общие знаменатели… — начала я, но меня тут же заткнули страстным поцелуем.

— Ой, все, женщина! Ничего у тебя больше не спрошу, так и знай. Молча возьму и женюсь. А чтобы не вякала, рот скотчем заклею, — прервался Георгий, чтобы расписать мою дальнейшую судьбу.

Я в долгу не осталась, нащупала, чисто случайно, рукой луковицу, цапнула Георгия зубами за нижнюю губу и пока он, оторвавшись от меня, открыл рот, дабы заорать, сунула ему приготовленный снаряд прямо в рот. Ибо нечего мне угрожать! Сами с усами!

*Черпадло — в переводе с чешского "насос"

Бабушка, завидев растрепанных, но не менее довольных нас, стала шустро накрывать на стол.

Серов светился, подобно новогодней елке в центре Москвы, сжимая мою ладонь в своей большой руке и отказываясь отпускать её даже на секунду. Я тоже светилась, но менее ярко, то и дело смущенно отводя взгляд и наблюдая за всеми перемещениями Ба.

— Валя, нечего тут барышню на выданье строить. Помогай, давай, — шлепнула меня полотенцем бабуля. — Улыбаются они! Сейчас пойдете лук по всей деревне собирать. Такой позор на мою седую голову.

Мы покаянно опустили голову, но не удержались и переглянувшись, вновь заулыбались. Как дети малые, ей-богу!

Бабушка причитала, и я решила все же не наглеть и помочь хозяйке приютившего меня дома. Аккуратно высвободила руку из хватки Гоши, чмокнула его в нос, увернувшись от полноценного поцелуя и побрела за бабулей, не обращая внимание на недовольное сопение своего спутника. Не нравились мне явные проявления чувств на людях. Счастье тишину любит.

Бабушка недовольно цокала языком, раздавала указания и вовсю носилась по маленькому дому, собирая к столу всё съестное. Дед появился через минуту, поставив на стол бутылку самогонки. Добротной. Своей.

— Ну, хлопец, — крякнул дед, усаживаясь по правую руку от Гоши. — Говори, какие планы на нашу Валентину имеешь. Она у нас девка шо надо.

— И шо не надо, — тихо буркнул Гоша.

Дед не услышал, но зато хорошо услыхала я. Влепила язве желудочной подзатыльник и дальше стала на стол накрывать. Да только локаторы свои распустила, прислушиваясь к мужскому разговору.

— Жениться хочу, — потирая затылок сказал Георгий и чуть тише добавил: — Если доживу, такими темпами.

Прищурилась и вилку вперед выставила. Не бойся ножа, а бойся вилки! Один удар — четыре дырки!

— Чавой? — переспросил дед и к уху ребро ладони приставил, придвигаясь к Гоше.

— Жениться, — крикнул ему Серов на ухо.

— Топиться? — нахмурился дедуля.