Георгий, ведь, и не помышлял, что может прийти кто-то другой. А зря. В последнее время нужно просчитывать все, вплоть до мелочей. Яркий ураган налетел на него, не успел он толком и дверь открыть. Сжал так, что тут же дала о себе знать больная рука, заставив своего хозяина зашипеть от боли.

— Прости-прости, — запричитала Валентина и отпустила его. — Ты не представляешь, как я испугалась! Думала, разнесу ваш СОБР по кирпичикам!

— Тише ты, неугомонная! — от греха подальше отошел на пару шагов Георгий. — Ты откуда мой адрес взяла?!

— Артем дал, — виновато отвела взгляд Валя, но тут же спохватилась и стала ощупывать Гошу, крутя в разные стороны, как куклу.

— Валентина! — прогремел мужчина, отстранившись. — У меня болит рука, я сейчас далеко не в лучшей форме, так что, тебе лучше сейчас уйти.

— Ты серьезно? Думаешь, я тебя так одного, раненого оставлю? Нет уж, пока ты не выздоровеешь — я буду с тобой жить! — заявила Бизонова, упрямо скрестив руки на груди. Кажется, тот факт, что он на больничном, Гоше резко перестал нравиться. Интересно, с чего это вдруг?!

Гоша не был зол. Нет. Он был в диком бешенстве, на той самой последней стадии, где лишь врожденная и записанная в подкорку истина, что девушек бить нельзя, сдерживала от неминуемой расплаты.

Была бы Валя мужиком, Георгий давно бы спустил ее с лестницы. А так оставалось только смотреть и фантазировать, как он, в два шага оказывается рядом и одним легким движением, прижав ее к своему телу, сворачивает ее тонкую, белую шейку.

Фантазия была до того сладкая и заманивая, что пришлось сжимать зубы до противного скрипа, только бы не воплотить ее в реальность.

— Ты издеваешься? — прошипел Гоша, буравя ее взглядом.

— Нет, — Валя покачала головой и затащила в квартиру небольшой чемодан, который он сразу не заметил. — Поживу с тобой, буду кормить, глядишь и привыкнешь.

— Я никогда не привыкну, Валя! Очнись ты, наконец, — гаркнул Серов. Была бы здоровая рука, схватил ее за плечи и встряхнул, а так оставалось лишь кричать и возмущаться от произвола со стороны девушки. Матерь Божья, ну почему он удостоился такой «чести»? Неужели вокруг было мало мужиков, которые только и рады были такому вниманию?! — Ты как пиявка. Прицепилась и никак не отцепишься. Крови у меня уже литр выпила.

— Я тебя не слышу, — Валентина гордо вскинула голову, разулась и босиком прошлепала исследовать квартиру, демонстративно закрыв уши руками. Мол, свисти себе, что пожелаешь, я все равно буду настаивать на своем.

— Слышишь! — поплелся Гоша за ней.

— Нет! Ты говоришь в состоянии аффекта, — парировала Валя, заглядывая в его спальню. — Как-то все у тебя слишком серо…

— Я тебя убью сейчас в состоянии аффекта, — здоровой рукой схватил ее за локоть, развернул к себе лицом и навис грозовой тучей. А она? Она лишь задорно усмехнулась, встала на носочки и чмокнула его в колючий подбородок.

— До чего же милый, когда злишься, — прощебетала несносная барышня.

Все…Баста. Он так больше не может. Он уже кричал, бесился, говорил кучу нелицеприятных вещей, но все было в пустую. Валя, словно танк, перла вперед несмотря на все его усилия выставить ее вон! До чего же невыносимая женщина.

Георгий возвел глаза к потолку, рассматривая пыльную люстру и посчитал до десяти. Помнится, в каких-то книгах по психологии, врачи утверждали, что данная методика отличный способ успокоить расшатавшиеся нервы. Только вот Гоше казалось, уже ничего не помогало. Нервы у него не просто расшатанные — сгоревшие, как старая проводка.

Валентина, кажется, даже не замечает, как действует на Серова. Деловито исследует его квартиру, что-то двигает, куда-то заглядывает, то и дело недовольно сопя, когда обнаруживает на очередной тумбе слой пыли.

— Гош, — наконец, девушка возвращается к Георгию, осматривает «больного», слегка прищурившись, напомнив ему Машу из известного российского мультсериала, а после кивает каким-то своим мыслям и улыбается, аки аллигатор, который увидел новую жертву. — Фронт работы ясен. А теперь, марш в постель!

— Куда? — ему чудится или он действительно слишком громко сглотнул вязкий ком страха, дивным образом очутившейся в его глотке.

— В постель, Гоша, — покачала головой Валентина и сделала пару шагов навстречу мужчине.

— В какую?

— В твою, — как маленькому разжевала Валя и сделала еще несколько шагов вперед. Гоша стал отступать.

— Может не надо? — сзади стояла стена, возле стены комод, в него Серов и впечатался, круглыми глазами наблюдая за девушкой. — Я не готов!

Еще бы взвизгнул и прикрылся, для пущей убедительности. Ни дать ни взять, девственница в плену у бабника.

— Гош, ты дурак? — Валентина закатила глаза. — В кровать ложись, у тебя рука больная, а я пока ужин приготовлю. Что ты любишь?

— Блинчики, — выдохнул с облегчением Серов и даже невидимый пот со лба смахнул, за что и получил осуждающий взгляд шатенки.

— Будут тебе блинчики, — Валентина покачала головой и развернувшись, направилась на кухню, оставляя Гошу в полном одиночестве.

— Тьфу ты блин! — Георгий потер плечо раненой руки, которая внезапно напомнила о себе и заныла, после чего все-таки последовал Валиного совета и поплелся в спальню, размышляя, почему же так всполошился. Бандитов не боялся, а тут слабая, хоть и крупногабаритная, женщина. Нет, все же не нравилась она ему. Кажется.

***

Я широко зевнула прикрыв ладонь рукой и щелкнула выключатель чайника, надеясь, что чашка чая пусть и не крепкого меня взбодрит. Спать хотелось до мелких мушек перед глазами, но я упорно мотала головой и щипала себя за руку, пытаясь пересилить навалившуюся дремоту. Божечки, кажется я совсем скоро свалюсь от такой бешеной гонки, которая началась вместе с моим переездом к Гоше. Мои будние напоминали кошмарный сон и лишь одно держало меня, не давая сойти с дистанции — надежда. Я все еще надеялась, что Гоша увидит во мне любовь всей своей жизни, ну или просто симпатичную женщину, для начала. Я же правда старалась: готовила, убирала, стирала, налаживала уют, пыталась придать краски его унылой серой квартире и не задумываясь на какие жертвы иду.

Чайник протяжно зашипел и выключился, а я вновь подавила глубокий зевок и тряхнула головой. А мы ведь с ним почти и не видимся. Я встаю в три утра, готовлю его любимые блины, собираюсь и еду на другой конец города в пекарню, где работаю лишь на чистом упрямстве. Затем кутерьма клиентов, литры кофе и вечное желание впасть в спячку. Так пролетаю часы, а за часами дни, а по итогу я ни на дюйм не приблизилась к Гоше, как планировала. Злой рок, не иначе.

Чай был горячий, умиротворяющий и обладал усыпляющим действием. Обычный черный, крупнолистовой, без всяких вкусовых добавок, которые не терпел Серов, но свойства просто магические. Или же я настолько вымоталась, что готова уснуть, уткнувшись носом в чашку.

Ноги ныли и слегка опухли, заставив впервые жизни задуматься: а не пора ли мне худеть?! Мысль конечно кощунственная, но в данной ситуации здравая. Еще пару таких сумасшедших недель и я точно лишусь одного из своих достоинств — ног.

Додумать так и не смогла. Стол манил свой гладкостью и мягкостью и я, трезво рассудив, что полежи я на нем пару секундочек, ничего страшного не произойдет. Мир не погибнет, птицы не перестанут летать, а мне какой-никакой отдых. Секундочки переросли в минуточки, и я сама не заметила, как уплыла в царство снов, подложим ладошки под щеки. Ну и к черту этот чай! Потом новый заварю.

***

Георгий проснулся внезапно, с вполне себе ощутимым желанием попить воды. Во рту горела пустыня и он вновь не добрым словом вспомнил Завьялова с его таранькой. Рыба, безусловно, была вкусная, но ужасно соленой, чем собственно и предрекла дальнейшие ночные метания Серова между кухней и туалетом. Хорошо, хоть пока он находится на больничном и на работу рано вставать не нужно, а вот Михалычу несладко придется. Хотя, Гоша лишь довольно хмыкнул, представляя с какой опухшей мордой лучший друг явится на работу. Лепота…