Как-то раз на майские праздники Алекс пригласил меня в гости на обед с родителями. Я пришла с цветами. Его мама постаралась на славу и накрыла богатый стол. Обед состоял из нескольких блюд, и я не упустила возможность похвалить кулинарные способности Людмилы Викторовны. После трапезы Алекс пригласил меня пройти в его комнату.

– Я хочу кое-что тебе подарить. Пойдем со мной!

Он провел меня в комнату, затворил за мной дверь и внезапно грубо схватил за руки. Столь разительная перемена в настроении ввела меня в ступор. Его взгляд стал жестким и колючим, губы сжались в тонкую линию. Я не узнавала своего милого и нежного Алекса. Этот незнакомец пугал меня.

– Валерия, ты разбиваешь мне сердце! Я берег тебя, как хрупкий и нежный цветок не для другого парня!

– О чем ты? Ты делаешь мне больно! Отпусти! – я попыталась вырваться, но он лишь сильнее стиснул мои руки.

– Я ждал, когда ты закончишь школу, и мы с тобой сыграем свадьбу. Но ты вздумала бросить меня и уехать навстречу своим дурацким мечтам! Я верил, что встретил ту единственную, что станет мне верной и любящей женой… я видел в тебе мать своих детей! Но ты предала нашу любовь! Решила бросить меня?! Не бывать этому! Я тебе не позволю! – он распалялся все сильнее. – Ты будешь только моей и больше ничьей! Слышишь?! Играть со мной вздумала? Не видишь во мне мужчину?! Я покажу тебе, что такое настоящие мужские чувства!

Алекс с силой швырнул меня на кровать и навалился сверху. Его руки были повсюду и грубо сдирали с меня одежду. У меня началась паника. Я в ужасе хватала его за руки и пыталась оттолкнуть от себя. Он быстрыми и резкими движениями сорвал с меня юбку и нижнее белье. Алекс был слишком сильным, я не могла противостоять ему. Ужасное чувство беспомощности! В отчаянии я кричала и брыкалась, но все было бесполезным. Никто не пришел на помощь, хотя его родители были в соседней комнате. Его полуобнажённое красивое тело вдруг стало для меня омерзительным. В глазах горела первобытная животная похоть. Протолкнув колено между моих ног, он грубо и бесцеремонно одним рывком вторгся в меня. Низ живота пронзила острая боль, я вскрикнула и замерла от мерзкого ощущения чего-то инородного в своем теле. У меня из глаз хлынули слезы, все мое естество противилось отвратительному действу надо мной. И тут он начал двигаться. Движение, за движением низ живота стянуло адской болью, сжимая стальными оковами. Мое сознание отключилось от ужасной реальности, вытеснив боль и отчаяние. Я отрешенно лежала, позволяя насиловать себя, потому что больше не могла сопротивляться. Силы покинули меня под натиском тарана. Это истязание длилось мучительно долго, каждое его движение вызывало отвращение. Чувство гадливости и омерзения вызывало у меня тошноту, внутри все скрутило. Я кусала губы в кровь, вонзив ногти в ладони настолько сильно, что прорезала плоть. Все мое тело готово было вывернуться наизнанку, лишь бы эта пытка закончилась. И наконец Алекс освободил меня. Я схватила простынь и накрыла себя. А он смотрел на меня виноватыми глазами, в которых дикий блеск сменил ужас от осознания того, что он сотворил со мной.

– Прости, Валерия! Я так сильно тебя люблю!.. Так сильно! Ты будешь моей, только моей, понимаешь? Я не хотел делать тебе больно, я просто хотел, чтобы ты поняла, что можешь быть только моей, – он был словно сумасшедший, убеждая самого себя в том, что не совершил ничего плохого. Однако, видя ужас, сковавший мое лицо, он осекся и замолчал. В глазах застыла пустота.

Он позволил мне одеться и уйти, вынудив дать ему обещание, что все будет хорошо. Он показал мне свою темную сторону, и я боялась его. Мне не верилось, что его родители находились через стенку от нас и позволили ему надругаться надо мной. Они проявили преступное бездействие. А я еще завидовала их семейной идиллии и теплым отношениям.

Я в слезах бежала домой, не разбирая дороги, лишь бы убраться подальше от Алекса и его родителей.

«Моя вина, – твердила я себе, – сама виновата, что допустила это. Никто! Абсолютно никто и никогда не должен узнать об этом. Все это было таким отвратительным, что я сама себе стала противна. Добравшись домой, я залезла в душ и просидела там больше часа в попытках отмыться от этого позора, стереть с себя его запах, его мерзкий противный запах. Я с остервенением терла себя мочалкой до покраснения, до кровоподтеков, лишь бы не чувствовать его запаха на себе.

В тот злополучный день все рухнуло для меня, весь мой мир перевернулся. И откуда-то из темных уголков сознания вернулось то чувство отверженности, которое так долго оставалось взаперти. Я чувствовала себя грязной и опозоренной. Первые пару дней после этого я пребывала в каком-то вакууме, все делала на автопилоте, машинально выполняя каждое свое движение. Казалось, жизнь для меня потеряла всякий смысл. Я превратилась в бездушное существо, куклу… просто куклу.

Был конец учебного года и мне пришлось вернуться в школу, чтобы сдать экзамены. Я бегом бежала домой, чтобы ненароком не встретить своего мучителя. Засыпая в страхе, просыпалась в поту. Каждый свой день я проживала словно последний и возненавидела себя за то, что позволила такому случиться. Мне никак не удавалось избавиться от ощущения его тошнотворного запаха на своей коже. Он посягнул на самое чистое во мне, на то, что я хранила, как оплот невинности. Ни мое сознание, ни тело были абсолютно не готовы к такому варварскому вторжению. Он убил во мне моего внутреннего и чистого ребенка, обойдясь со мной, как с портовой шлюхой. Мое сознание раскололось, остались лишь руины. В городе мечтаний и планов не осталось жителей, там пустота, там ничего больше нет. Я не могла выплакать свою боль и оплакать свои поруганные честь и достоинство, слезы словно застыли во мне. Только слабела телом и душой, и никому не могла рассказать, что со мной произошло. Никто не поймет, не прижмет к груди и не скажет, что все пройдет. Стыд обвил меня, и я медленно умирала. Жизнь разделилась на «до» и «после».

В начале июня к нам приехал дядя Ваня. Мой любимый родной дядя Ваня, которому я могла рассказать все, что тяжким грузом лежало у меня на душе. И когда мы остались дома одни, я раскрыла ему свой страшный секрет, который носила в себе. Он присел рядом и без слов обнял меня. Дядя Ваня не знал, что сказать, как себя вести в такой ситуации. Он просто заключил меня в свои теплые надежные объятия и мягко покачивал на руках, как ребенка. Впервые за последнее время я почувствовала, как мое сердце наполняется теплом и любовью, он словно вдохнул в меня жизнь. Слезы облегчения хлынули из глаз, очищая меня изнутри.

Конечно, он мог пойти к Алексу и разобраться с ним по-мужски или рассказать о случившемся моим родителям, но я очень просила его этого не делать. Дядя Ваня понимал, что его действия могут привести к очень нехорошим последствиям для меня. Его главной задачей было помочь мне справиться с этим. Дядя Ваня знал меня с детства и понимал, как никто другой, поэтому предложил мне один единственный совет.

– Уезжай, девочка. Тебе нельзя здесь оставаться, ты чахнешь на глазах. Чтобы справиться со своей травмой, тебе нужно покинуть этот город и начать все с чистого листа. Новые места, новые люди, новая жизнь… Это поможет тебе побыстрее забыть то, что произошло с тобой. Поступишь в училище, получишь стипендию… Там, гляди, жизнь и наладится.

Я решила прислушаться к словам дяди Вани, но еще не знала куда отправлюсь, и судьба сама дала мне подсказку. Кроме меня, забрать документы из школы пришли две мои одноклассницы. Они готовились к поступлению в училище на педагогический факультет в соседнем городе, в котором я никогда не бывала и ничего о нем не знала, но ехать одной в большой город было страшновато. Тогда я подумала, что было бы неплохо попробовать отправиться с ними.

Дома я объявила о своем решении и скором отъезде. Уже приготовившись жестко отстаивать свою позицию, и проиграв в голове все возможные аргументы в пользу такого решения, которое могло показаться родителям поспешным и необдуманным, меня удивила их реакция. На мое удивление, мама не стала возражать. Более того, она дала мне в дорогу пятьдесят рублей. Я с легким сердцем собрала вещи и отправилась в путь.