— Анри, брат мой, ты совершаешь огромную ошибку, — настойчиво произнесла герцогиня дю Белле. — Ты не должен отдавать мальчика в чужой род. Он может нам еще пригодиться.

— Я смотрю, ты к нему успела привязаться, сестра, — усмехнулся Генрих де Грамон. — Поверь, все, что я делаю, все это во благо семьи и рода. И что тебя так беспокоит? Ублюдок нашего братца станет целым бароном. При деньгах, землях и молодой красивой жене. Я ему делаю одолжение! Фердинанд, гори он в бездне, вряд ли бы так возился с моими сыновьями.

«Ты с его сыновьями не церемонился!» — чуть было не выкрикнула Жанна, но усилием воли сдержала себя.

— Кроме того, бастард выполнит свой долг и снимет проблему, оставленную нам в наследство братцем, — самодовольно добавил Генрих.

Жанна невольно вспомнила слова Макса. Она вдруг неожиданно поняла, что племянник был прав. Генрих умен и искушен в придворных интригах, но он не способен на решительные действия. Там, где нужно действовать, ее брат подобно раку-богомолу будет сидеть в своей норе и ждать добычу. А ведь эта добыча может никогда и не появиться.

К герцогине пришло отчетливое осознание того факта, что Генрих, равно как и его сыновья, никогда не усилят этот род.

— Бастард блестяще зарекомендовал себя на фронтире и на севере, — Жанна старалась говорить бесстрастным голосом. — Роду нужны такие воины. Он значительно усилил бы позиции семьи.

— А почему это тебя так волнует, сестра? — абсолютно спокойно спросил Генрих. — С чего ты решила, что имеешь право голоса?

— А разве нет? — брови герцогини слегка вздрогнули.

— Нет, конечно, — излишне жестко ответил Генрих. — С тех пор как ты вышла замуж, ты стала частью другого рода. Да, твой супруг умер, пусть Пресветлая позаботится о его посмертии, но его младший брат управляет родом, и если он дал тебе относительную свободу, это не значит, что ты имеешь право влиять на мои решения.

— Значит, вот как ты заговорил, братец? — зло прищурилась герцогиня. — Напомни-ка, кто именно прибежал ко мне, когда узнал об участии Фердинанда в заговоре? Хм…

Герцогиня картинно прижала кончик указательного пальца правой руки к губам, делая вид, что задумалась, и тут же резко произнесла, указывая этим пальцем на Генриха:

— Это был ты, Анри! Что ты мне тогда начал говорить? В чем убеждал? Жанна, ты же всегда была частью рода де Грамон! Ты обязана поддержать меня и помочь мне спасти наше имя от позора! Я ничего не перепутала, братец?

— Это все равно ничего не меняет, — взмахнул рукой Генрих. Жанна поняла, что брат пожалел о сказанном. И прежде всего потому, что показал свои эмоции. — Бастард станет мужем виконтессы де Марбо, и это мое окончательное решение. В ближайшие дни я объявлю об их помолвке!

«А может ты его боишься? — герцогиня сосредоточенно посмотрела в глаза брату. — Неужели ты видишь в нем угрозу тебе и твоим сыновьям? О боги! Да если бы Макс хотел избавиться от твоих сыновей, он бы уже давно свернул им шеи, как цыплятам, еще там, на севере! Да и ты бы прожил недолго!»

А вслух ответила:

— Что ж… Ты — глава рода, тебе решать. Но я по-прежнему считаю, что ты допускаешь ошибку. Бастард еще может нам пригодиться.

— Уже все готово и договорено, — холодно произнес Генрих. — Ничего уже нельзя изменить, да я и не хочу. Когда бастард женится, он уже станет проблемой Эмиля де Марбо, а не нашей.

Сказав это, Генрих многозначительно усмехнулся. Это могло быть простой шуткой, если бы не этот его взгляд, который Жанна успела заметить… Ей уже был знаком этот взгляд брата. Он смотрел точно так же, когда планировал избавиться от Фердинанда.

Жанна внутренне содрогнулась. Так вот что задумал ее братец. Решил убрать Макса чужими руками. И, похоже, что это чудовище, Эмиль-Жаба, в сговоре с Генрихом!

Если Жанна сперва и планировала рассказать Генриху об одаренности племянника, использовав эту информацию, как аргумент, то сейчас она лишний раз похвалила себя за сдержанность.

— Жаль… — произнесла она скучающим тоном.

Сейчас ни в коем случае нельзя соглашаться с братом. Иначе он обязательно почует подвох.

— А ведь этот бастард такой перспективный… — вздохнула она, якобы делая последнюю попытку. — Его бы можно было использовать там, куда рискованно посылать мальчиков…

— Это уже неважно, сестра, — буркнул Генрих. — Дело решенное.

Герцогиня дю Белле внутренне облегченно выдохнула. Брат в ее поведении ничего не заподозрил и не заметил. Теперь нужно срочно предупредить Макса…

На Площади Менял сегодня было особенно шумно и людно. Народ обсуждал последнюю новость. В сражении на берегу какой-то небольшой речушки аталийцами была разбита армия короля Бергонии, где погибли сразу двое его сыновей.

Все говорили о предательстве наемников, на которых так рассчитывал король. Сам он попал в плен к рыцарям ордена «Багряного щита» и был казнен их жрецами.

Таким образом, страна осталась без правителя и без принцев, что открывало возможность для остальных родичей казненного короля. Если не ошибаюсь, кажется, Карл III тоже приходился бергонскому правителю каким-то кузеном.

Не удивлюсь, если узнаю, что и среди аталийской знати найдутся свои претенденты на трон этой маленькой державы. Кстати, одного из родственников покойного короля я убил на турнире на севере.

Моя карета остановилась рядом со зданием эрувильской биржи. На ее дверях, которые были под охраной двоих хорошо вооруженных стражников, висел герб, где были изображены кошель, весы и ключ. Этот герб принадлежал семье основателей биржи, неким де Бурсари.

Двери то и дело открывались, пропуская группы людей в черных мантиях, белых нашейных платках и маленьких черных шапочках. На их груди висели бронзовые броши с гербом де Бурсари, а на шеях — маленькие весы для взвешивания монет и чернильницы с перьями. Это были эрувильские брокеры.

Где-то там, внутри этого большого здания в такой же одежде заключал сделки и Захарий Берон, а Кевин, как его лучший ученик и помощник, был все время у него на подхвате.

Но я сегодня сюда прибыл не для того, чтобы с ними увидеться. Мне здесь назначил встречу Кико, королевский шут, последний разговор с которым у меня состоялся несколько дней назад.

Откровенно говоря, я ждал этой встречи. Мне было интересно, что именно мне предложит король. В то, что мне отдадут баронство папаши Макса, верилось с трудом. Но какое-то предложение все-таки должно последовать. Если же все ограничится золотом, то я действительно зря потратил так много времени и усилий на этого короля. Придется переходить к другому плану, который мне не очень нравился.

Спустя некоторое время к моей карете подскочил невысокий худой мужчина и что-то передал Сигурду, сидевшему в седле и контролировавшему подступы ко мне.

— Ваша милость, — заглянул Сигурд в оконце кареты. — Этот человек говорит, что послание от его хозяина, с которым у вас назначена встреча.

Сигурд протянул мне маленький бумажный свиток, который я тут же развернул и прочитал.

Мсье Бастард, следуйте за моим человеком.

Я взглянул на Сигурда и произнес:

— Пусть показывает дорогу.

Спустя несколько минут моя карета остановилась возле дверей биржи, но только с противоположной стороны от Площади Менял.

Внутри нас провели к лестнице, которая вела на второй этаж, где находился небольшой балкон, который когда-то выполнял роль оркестрового. Здесь был круглый низкий столик, на котором стоял серебряный кувшин и блюдо с фруктами, а также два кресла, в одном из которых сидел Кико.

— Мсье Бастард! — открыто улыбаясь, поприветствовал он меня. — Прошу простить мне эти тайные игры, но я полагал, что вам будет интересно взглянуть на то, как бьется сердце торговой жизни Вестонии, как и, впрочем, большей части Мэйнленда.

Сказав это, он легко поднялся на ноги и поманил меня к резным дубовым перилам. Судя по спиленным ножкам его кресла, а также небольшой лесенке у перил, шут был частым посетителем этого места.