— Уверен, каждый благородный человек поступил бы на моем месте так же, — коротко поклонился я. — Но вы так и не назвали своего настоящего имени.

— Верена — это мое настоящее имя, — ответила она. — Его дала мне моя матушка. Просто меня знают под другим именем.

— Каким же? — я ощутил, как у меня засосало под ложечкой.

Куда же меня снова угораздило влезть?

— София-Верена фон Мирбах, герцогиня Вюртенбергская, — произнесла девушка, слегка вздернув подбородок. Ее голос стал неожиданно твердым, а взгляд напряженным. — Вы упоминали о моих родителях, которые наверняка беспокоятся обо мне. Увы, но я сирота. Моя мать умерла в казематах Железного Замка, когда я была еще совсем ребенком. А отец, после того как проиграл битву при Люнебурге, где погиб мой старший брат, был казнен в Вольфсбурге. Его обезглавили и четвертовали на потеху толпы по приказу узурпатора Оттона Второго.

Я тяжело выдохнул и слегка прикрыл глаза. Ох, не зря я опасался, что всё у меня складывается хорошо. Правда, проблемы настигли меня, откуда я их не ожидал. Я, конечно, предполагал, что эта девчонка преподнесёт мне сюрприз. Но такого даже я не мог представить.

Всё сходится. Получается, в ту ночь мы сняли с алтаря младшую дочь свергнутого короля Астландии, Конрада Пятого, принцессу Софию, которую все считали погибшей.

Спасая эту девушку, я, по сути, перешел дорогу нынешнему королю Астландии, с которым, к слову, у герцога де Бофремона есть общие интересы.

Он уже давно и страстно желает выдать замуж за принца Филиппа племянницу герцога Меранского, младшего брата нынешнего короля Астландии. Появление же на политической арене принцессы Софии, которая, как единственная наследница Конрада Пятого, может стать знаменем борьбы против Оттона Второго, которого даже мой Жак называет узурпатором, повлечет за собой новую гражданскую войну в Астландии. Хох… Все было проще, когда Верена оставалась немой.

Словно прочитав мои мысли, она с горькой насмешкой в голосе произнесла:

— Мессир, вижу вы уже поняли, кто именно перед вами. Вероятно, вы хотите спросить, почему я не выдумала еще что-нибудь, чтобы сохранить инкогнито. Я вам отвечу… Вы были правы — я действительно почувствовала себя в вашем доме в безопасности. Вы и ваши люди спасли меня и заботились обо мне. Я не могу отплатить вам за доброту подлостью. И я хочу, чтобы вы знали: укрывая меня в своем доме, вы ставите под угрозу свою жизнь. Теперь вам известно все! Вероятно, вы захотите передать меня вашему королю…

— Нет, — остановил я ее, видя, как на ее глазах появляются слёзы отчаяния. — Ваше высочество, вы гостья в моем доме. А это значит, что вы под моей защитой. Я не собираюсь выдавать вас. Вы покинете мой дом тогда, когда сами этого пожелаете.

— Ваша милость, — произнес Бертран. — У ворот стоит некий Базиль Блеру. Он просит с вами встречи.

Я отвлекся от бумаг, разложенных на столе, и напряг свою память.

— Блеру… Блеру… Что-то не припоминаю… Он сказал еще что-нибудь?

— Нет, ваша милость, — покачал головой Бертран. — Прикажете сообщить ему, что вы не принимаете?

Я на мгновение задумался. Последние дни от обилия информации голова идет кругом.

После признания принцессу Софию будто прорвало. Она говорила не переставая, делясь со мной своими переживаниями и фактами из ее жизни. Потеря родителей в юном возрасте, изгнание и кочевая жизнь в постоянном страхе, что за ней отправлена погоня, затем пленение и рабство. И как вишенка на торте — черный алтарь ледяных жрецов.

Девушка со слезами на глазах изливала мне свою душу, а я молча ее слушал, с каждой минутой осознавая, что серьезно попал. Радовало лишь только то, что принцессу Софию уже давно все похоронили. Ее помнили еще подростком. Маленькой худенькой девчушкой. Сейчас в этой двадцатилетней девушке вряд ли кто-нибудь узнает дочь казненного короля Конрада Пятого, которая, кстати, согласно законам Астландии, имела право на трон.

О ее даре мы тоже поговорили. Оказалось, что в ее роду по материнской линии были одаренные. Когда ее мать узнала, что у принцессы проявился магический дар, она рассказала ей легенду, согласно которой какая-то ее пра-пра-пра-бабка была сильной ведьмой.

А вот о том, что она видит магию других одаренных, принцесса умолчала. И я ее понимаю — такими вещами лучше ни с кем не делиться.

В конечном итоге мы решили все пока оставить как есть. Верена до поры до времени побудет моей дальней родственницей по материнской линии, в судьбе которой я решил принять участие.

Насчет Легранов я не переживал. Бертран — единственный, кого я посвятил в тайну принцессы — рассказал мне, что у деда Макса полно родичей, с которыми он много лет не поддерживает отношений. С некоторыми из них у него давняя вражда. Так что даже если Паскаль Легран и узнает, что в моем доме живет его какая-то там дальняя правнучка, все равно не вспомнит какая именно. Мало ли сколько их там может быть. В общем, Бертран меня уверил, что о существовании некой Верены Маршан, внучатой племянницы Маргариты Камюр, троюродной кузины Паскаля в семье Легран никто даже не подозревает и уж тем более не будет этого проверять.

В итоге после разговора с принцессой Софией я спустился в свой подвал и добавил к схеме новый портрет. Такими темпами придется искать более широкую доску.

Не сбавляла напора и герцогиня дю Белле. Тетушка сообщила мне, что ей удалось на время приостановить процесс приготовления к моей помолвке с Аурелией де Марбо.

Как именно она надавила на дядю и какими рычагами воспользовалась, она мне не сообщила. Дала лишь понять, что Генрих настроен решительно. Мои заслуги перед принцем Луи и принцессой Астрид его не впечатлили. И приглашение на их свадьбу, которое я ему передал, он серьезно не воспринял. На свадьбу сына своего короля он, конечно, прибудет со всем своим семейством, но менять цвет не станет. Герцог де Бофремон ему такое не простит. Хотя, кто знает, с какими козырями в рукаве заявится в Эрувиль принцесса Астрид.

А еще тетушка благодарила меня за отправленное ей золото, которое в течение недели ко мне вернулось через погашение ее долга по векселям. Любопытно, что бы она сказала, узнав, кто именно их скупил?

Кстати, Захарий Берон в этом месяце прошелся кредитным смерчем по некоторым векселедателям, взыскивая долги. Не все смогли расплатиться деньгами. Кто-то отдавал украшения, драгоценные камни, дорогую мебель или лошадей.

Любопытно получилось с одним небольшим торговым домом, хозяин и основатель которого скоропостижно скончался, а его наследник решил не идти по стопам отца и по-быстрому распродавал все доставшееся ему имущество.

Когда этого человека навестил Захарий Берон и предъявил векселя его покойного отца, сынок чуть было не лишился дара речи. Он, вероятно, думал, что деньги на развитие бизнеса его родителю падали с неба. Кстати, так вышло, что, скупив все долговые обязательства покойного купца, я стал самым главным кредитором его торгового дома.

Распродать по-быстрому имущество сын, вступивший в наследство, не успел. Захарий Берон держал руку на пульсе. Я в который раз мысленно поблагодарил покойного Часовщика, который свел меня с Бероном.

В итоге, помимо крупной суммы, мне достались два кнорра в плачевном состоянии и запущенный доходный дом в торговом квартале старой столицы.

Всем этим имуществом надлежало заняться уже сейчас. Берон советовал всё это перепродать. С его слов там придется сделать много вложений. Но я решил поступить иначе. И кнорры и доходный дом — это активы, которые при правильном подходе будут приносить доход.

Следовало заняться ремонтом кораблей и набором команд, а также привести в порядок доходный дом и поставить над ним толкового человека. Там ведь наверняка бывший персонал уже растащил все, что плохо лежит.

В общем, я постепенно обрастал имуществом. А ведь Захарий Берон только начал входить во вкус. Мне понадобится толковый управляющий, чтобы держать все мои активы под контролем. Среди моих ближников с этой ролью вряд ли кто-то справится. Поэтому, поразмыслив немного, я пришел к выводу, что знаю одного человека, которому эта задача была бы по плечу. Осталось дело за малым — сделать так, чтобы его нынешние работодатели отпустили его.