— Доброе дитя, что привело тебя сюда? — донеслось от арки, и в следующий миг из-за неё показался сам Вир. Его изогнутые, корявые корни растянулись по полу, вытаскивая на свет громоздкий ствол. Древесная фигура чуть склонилась, вглядываясь своими трещинами-глазами в почувствовавшую себя крошечным муравьём Торину. От благоговения и страха она не могла проронить и слова. Её божество, тот, кому она с детства поклонялась, оказался не просто невидимым духом, прячущимся в необычном дереве, а вполне реальным и осязаемым.

— Я испугал тебя, — заметил Вир, и по его древесному телу пробежали зеленоватые искорки. — Прости, я вовсе не желал этого. Обидеть кого-то столь чистого и невинного — грех, которому нет искупления.

Он вновь воззрился на Торину, и внезапно из его трещин-глаз распустились белоснежные цветы.

— Ты проделала такой сложный путь, преодолела страшные испытания, неужели после всего этого ты не желаешь получить награду? — Величественный голос Вира смягчился, теперь в нём звучало лишь теплота и нежность. И это невольно располагало.

— Я… — несмело начала Торина. Сердце, словно только что пойманная в клетку птица, отчаянно билось в груди. — Я пришла за Пламенным цветком!

— Пламенным цветком? — удивился Вир. — Но зачем он такому милому ребёнку? Это всего лишь огненная искра, она не принесёт тебе ни славы, ни богатства, ни могущества. Тебя, верно, об этом попросили, и ты наивно согласилась. Послушай, дитя, зачем тебе заботиться о незнакомцах? Я могу дать то, что поможет тебе стать счастливой! Подойди же ко мне и посмотри!

Торина, как зачарованная, шагнула навстречу. Разве могла она отказать своего божеству? Разве посмела бы отринуть его заботу и внимание? Из испуганного муравьишки, что могли в любой момент безжалостно раздавить, она будто бы превратилась в прекрасную бабочку, которой с трепетом любовались, не смея даже коснуться, чтобы не испортить хрупкие крылышки. Торина подобралась к чаше и увидела в ней плавающий золотой пион.

— Твоё сердце кровоточит от боли, — с сочувствием произнёс Вир. — Потому я приготовил для тебя этот цветок. Кому бы ты его не вручила, с того момента этот человек полюбит тебя, и будет любить до скончания своих дней.

«Полюбит?» — Надежда вспыхнула, подобно молнии, но так же быстро померкла. Маркус не просто какой-то человек, он — волшебник, и потому едва ли обманется. А она не настолько хитра и сообразительна, чтобы заставить его случайно коснуться цветка. Нет, этот прекрасный дар принесёт ей лишь больше горя и страданий.

— Твой избранник и в самом деле не прост, — словно прочтя её мысли, согласился Вир. — Волшебники давно перестали рождаться на этом свете, но…

Алтарная чаша вдруг засветилась, серебристая жидкость внутри неё забурлила и закрутилась, превращаясь в омут. Вмиг она поглотила прекрасный пион, и вынесла на поверхность крохотный флакончик. Внутри из-под стекла искрилась странная переливающаяся разными цветами субстанция. То она становилась золотисто-жёлтой, то кроваво-алой, то лазурно-голубой.

— Волшебником всё ещё можно стать, — закончил Вир. — Выпей этот эликсир и магия будет подчиняться тебе. Ты получишь небывалое могущество, и сможешь заполучить кого угодно и сделать с этим миром всё, что пожелает твоя душа.

Торина заворожённо взирала на флакон. Искрящаяся магия манила и искушала. Стать волшебницей — это же просто невероятно! Будь она по-настоящему сильна, то разве нужна была бы ей чья-то помощь? Могущество могло защитить её семью и спасти всё королевство! И тогда отцу не понадобилась бы какая-то самозванка! И возможно, даже Маркус, узрев её способности…

Рука Торины потянулась к чаше, но завозившийся в голове светлячок отвлёк её. Тот принялся шебуршить лапками, щекоча кожу на макушке.

«Ты хочешь сказать, что и от этого мне нужно отказаться?» — на секунду задумалась Торина, и перед внутренним взором всплыла жуткая сцена из кошмара. Андреас заносил для удара меч, а она безмолвно наблюдала за тем, как тот убивает её отца. Но, что произошло бы, будь у неё сила? Память услужливо показала ей вихрь, которым Маркус разделался с кракеном. Этот же самый вихрь полетел в сторону Андреаса. Он снёс его к стене с такой силой, что разбил бедняге голову. Торина в ужасе смотрела на то, как вытекает кровь из полураскрытого рта. Она… нет, не она, но магия. Опасная магия могла выйти из-под её контроля и запросто убить!

Торина нервно отдёрнула руку и спешно склонилась перед чашей. Пришлось собрать всю свою смелость, чтобы ответить божеству.

— О великий и милостивый Вир! — благоговея и трепеща, взмолилась она. — Прошу простить меня за то, что отвергаю великолепные дары, но я пришла сюда не ради собственной выгоды, а чтобы спасти других, потому мне нужен лишь Пламенный цветок и ничего больше!

Выпалив всё это, Торина едва смогла устоять на месте. На миг ей показалось, что пол под ногами пошатнулся, а всё перед глазами подёрнулось рябью. Но выбор был сделан. Торина не была уверена, что поступила мудро и правильно, но она вспомнила об уродливых моряках «Эмальгиона», о Ренисе и Данье, и даже о том же Маркусе — все они рисковали своими жизнями и тратили силы лишь для того, чтобы она стала волшебницей и построила собственное счастье? Но разве это было бы справедливо? Даже маленький светлячок не пожалел ради неё своей жизни, а что она? Пусть о её героическом поступке никогда не будут петь легенд, но в душе ей хотя бы не придётся умирать от стыда.

— Что ж, — после небольшой паузы, произнёс Вир. Его голос звучал опечалено и тоскливо. — Раз ты так решила, не буду препятствовать, но позволь предупредить. Огонь этого цветка необычен и опасен. От него не укроется никакая хитроумная ложь или мастерское притворство. Если твоё тело и помыслы окажутся не достаточно чисты, оно сожжёт тебя на месте, не оставив даже кучки пепла!

— Будь, что будет, — холодея от страха, прошептала Торина и, ощутив внезапный жар, исходящий от жертвенника, подняла голову.

Необычное белое пламя взвилось над чашей. Оно горело ровным столбом, упирающимся в высоченный потолок, и не выпускало искр, а внутри, словно саламандра, крутился прекраснейший цветок. Его жёлто-оранжевые язычки-лепестки украшала алая кайма, а в сердцевине плескалась раскалённая лава.

«Оно спалит меня просто так», — пришло просто понимание, но Торина не отступила. Вот только вовсе не потому, что нашла в себе смелость, скорее, напротив, она трусила, как никогда прежде. Однако полыхающий цветок завораживал и неосознанно притягивал к себе. Торина не могла оторвать от него взгляда, а руки, кажется, и вовсе сами потянулись к нему. Прикосновение белого пламени было подобно тёплому ветерку. Оно так и льнуло к рукам, играясь и ласкаясь. Цветок оказался невероятно нежным, почти воздушным, будто облако, и почти не ощущаемым. Лишь лёгкое покалывание, да тихое шипение сообщали, что он находился в руках, а не остался в огненном столбе. Торина сделала шаг назад, всё ещё не веря, что у неё получилось. Цветок колыхался в её ладонях, и она никак не могла налюбоваться им. Он рождал в душе какое-то совершенно незыблемое умиротворение. В какой-то момент Торине даже показалось, что тот пытается слиться с ней, впитаться в кожу и пробраться в плоть. Но странное ощущение было прервано нетерпеливым жужжанием. Светлячок выпутался из её волос и принялся яростно кружить, и с каждым кругом он становился всё крупнее и крупнее. Его лапки и головка вытягивались, а пузатое тельце удлинялось. Торина успела только удивлённо моргнуть, как перед ней появилась демоница. Она была невероятно красива, но эта красота, скорее пугала, чем привлекала.

— Моя маленькая принцесса, — Её голос оказался сладким и тягучий, словно патока. — Отдай мне цветок!

Торина ошарашенно взирала на демоницу, не в силах понять, что произошло. Как её малютка-светлячок, спаситель и друг, мог оказаться кем-то подобным⁈

— Ну же, не глупи! — поторопила её демоница. — Ты мне вообще-то обязана! Или уже забыла, кто не дал тебе броситься в пропасть?