Изначальным местом встречи, как мне сообщил по телефону Кузя, был тот самый памятник-бюст Бажову, где мы пересеклись неделю назад. Кузя надеялся, что ему удастся остаться чистым, вроде как я во время покупки штанов спросил, кому можно скинуть доллары, а он, естественно, первым делом подумал про Билла. Так что случае чего с него якобы взятки гладки. К тому же я действительно пару месяцев назад вернулся из Штатов, о чём писало в том числе свердловское молодёжное издание «На смену!».

К бюсту сказителю уральских былин я подошёл заранее, за десять минут до указанного времени. На дальнем конце шедшей полукругом от бюста гранитной скамьи обнималась парочка, ещё дальше на деревянной скамейке читал газету мужчина в шляпе – всё это, как я догадывался, и есть группа захвата. Да и серая «Волга» со шторками на окнах стояла метрах в пятидесяти, припарковавшись у бордюра, а в ней, как я уже знал, помимо водителя находится Хомяков с фотокамерой в руках, снабжённой длиннофокусным объективом.

Алексей «Билл» Худяков появился с трёхминутным опозданием, когда я уже начал волноваться. Выглядел он намного своих тридцати шести лет, явно за сорок. Навренео, из-за нервной работы. И одет он был неброско, так и не скажешь, что валютчик, который трётся в ресторанах лучших гостиниц Свердловска, где можно встретить иностранцев с долларами, марками, франками и прочими фунтами стерлингов в карманах. Наверное, в ресторан он одевается по-другому. Я вон тоже не в костюме, хотя сверху вполне модное пальто, во внутреннем кармане которого покоились завёрнутые в бумагу доллары. Я собирался сразу же отдать их валютчику, однако Билл меня остановил, отрицательно мотнув головой.

– Не здесь, народу рядом много трётся, – покосился он на целующуюся парочку. – Давай за мной.

– Куда это? – спросил я с наивным видом.

– Не боись, тут недалеко.

М-да, этого ни я, ни Хомяков явно не ожидали. И как они теперь будут брать Билла с поличным, если обмен произойдёт, скажем, в какой-нибудь квартире? Та ещё задачка…

Надеюсь, растерянность не мелькнула в моих глазах, а то вон как Билл пристально на меня посмотрел. В следующее мгновение он двинулся прочь, и мне пришлось идти следом за ним. Пока шли, меня то и дело тянуло оглянуться, узнать, следуют ли за нами на отдалении оперативники. Но делать этого было нельзя, иначе Билл сразу мог что-нибудь заподозрить.

– Три сотни гринов у тебя, значит, при себе? – с утверждающей интонацией спросил он на ходу, не поворачивая головы.

– Само собой, – подтвердил я с лёгкой обидой в голосе, мол, чего бы я тогда сюда приперся.

– По три рубля за доллар? – уточнил Билл.

– Как мне Кузя сказал. Меня такой расклад устраивает.

– Меня в общем-то тоже, – хмыкнул валютчик.

Мы зашли прошли буквально двести метров и свернули в арку двора. Осмотревшись по сторонам, Билл сквозь зубы процедил:

– Так, давай тут быстренько наши вопросы порешаем и разойдёмся, как в море корабли. Гони грины. Пока я их смотрю – ты считаешь рубли.

С мыслью, успеют ли чекисты взять нас с поличным, я достал завёрнутые в газету «Советский спорт» доллары, протянул Биллу, а тот передал мне куда более пухлый конверт, так же завёрнутый в газетный лист, кажется, от «Уральского рабочего». Да уж, в это время особого выбора с тарой не имелось.

Худяков развернул полученный от меня пакет, достал одну из купюр, поелозил по ней зачем-то подушечками большого и указательного пальцев, затем посмотрел на свет… Не доверяет, хмыкнул я про себя. Хотя на его месте я бы тоже устроил проверку валюте. Ладно, и я сделаю вид, будто проверяю. Начал было разворачивать пакет, но развернуть так и не успел – мгновение спустя со стороны улицы с жутким скрипом затормозила жёлтая «Волга» с проблесковым маячком на крыше, синей полосой на боку и надписью «милиция». А со стороны двора раздался дробный ступ подошв об асфальт, и несколько секунд спустя путь к отходу перекрыли четверо крепких мужчин в штатском.

– Милиция! Лицом к стене! Руки на стену, ноги на ширину плеч! Быстро! – скомандовал один из мужчин голосом, не терпящим возражений.

Что за херня?! При чём здесь милиция? Да, люди в штатском, но это не те, кто должен был нас брать. Однако, пока я раздумывал, побледневший и тихо матерящийся сквозь зубы Билл уже стоял лицом к стене, а доллары валялись в беспорядке у его ног. Ну и что мне оставалось делать? Устраивать мордобой, чтобы всё выглядело как можно более правдоподобно? Да ну на хер, не хватало ещё для того же правдоподобия пулю схлопотать. В общем, выполнил приказ, сунув в карман пачку с «деревянными», которую тут же один из мужчин извлёк и передал товарищу. Ещё один собирал с асфальта доллары, беря кончиками пальцев за уголки купюр и аккуратно складывая их в целлофановый пакет.

– Медленно поворачиваемся! Руки! – прозвучала новая команда.

Я повиновался, и мгновение спустя на моих запястьях защелкнулись наручники. Я покосился на Билла. Его лицо выражало смертную тоску, словно он был уже не жилец. И я его понимал, а оттого на душе было противно вдвойне.

Меня без лишних предисловий засунули в «Волгу» на заднее сиденье, а по бокам устроились два оперативника. Машина так рванула с места, что меня аж вдавило в спинку сиденья, впрочем, как и моих соседей справа и слева. Куда делся Билл, я не видел. По идее должна быть ещё одна машина, не пешком же его поведут в отделение или куда там мы направляемся.

Мы ехали через центр города, я смотрел прямо перед собой, в видимую мне середину лобового стекла. В голове пульсировала мысль: «Где Хомяков и его люди? Почему захват производила милиция? Так было подстроено или это наслоение случайностей?»

Наконец мы свернули в небольшой проулок и остановились перед зелеными воротами. «СИЗО № 1 города Свердловска», – успел прочитать я, прежде чем после сигнала водителя створки ворот медленно распахнулись, и машина въехала внутрь. Нормально, с какого перепугу сразу в СИЗО? Я-то был уверен, что первым делом в местное отделение приедем. Ой, не нравится мне это, ой не нравится…

Понятно, что через час-другой разберутся и Хомяков меня вытащит. Но пока информация дойдет до начальства, пока примут решение, пока согласуют свои действия с руководством смежников из МВД… Надеюсь, за час-другой мне ливер не отобьют.

Меня ввели в помещение, в котором за огороженной решёткой конторой сидел старшина. Сняли наручники.

– Все вещи из карманов выкладывайте на стол, – последовала команда.

А что там вещей… Ключи от дома, студенческий билет, кошелёк с мелочью и носовой платок. Ремень и шнурки с кроссовок также изъяли. Старшина на отдельном листе переписал мои данные из студенческого билета и составил что-то типа описи изъятых у меня вещей.

– Распишитесь вот здесь.

Палец с криво остриженным ногтем ткнулся в низ листа. Потом по длинному коридору в сопровождении какого-то вертухая я был доставлен довели до двери кабинет без номера. Открыв дверь меня чуть ли не пинком направили внутрь помещения. Кроме стола, за котором сидел мужик лет около сорока в милицейской форме с погонами майора и стула напротив стола, никакой другой мебели не имелось.

– Садись.

Майор кивнул на стул, не сводя при этом с меня ничего не выражающего взгляда. Я сел, попробовал придвинуться чуть ближе к столу, но оказалось, что мебель привинчена к полу.

– Значит, Покровский Евгений Платонович, студент политехникума, – как бы констатировал данный факт майор. – Тебя не удивляет твоё присутствие в данном месте и в этом кабинете?

Я пожал плечами, стараясь сохранять хотя бы видимость хладнокровия.

– Ну, тем не менее… Посмотри вокруг себя, – настаивал майор.

Вздохнув, я обвел взглядом кабинет.

– Никаких насекомых вокруг себя не замечаешь?

Насекомых? Это он о чём вообще? Если о клопах или вшах, то вроде пока не ощущаю. Я снова пожал плечами и отрицательно мотнул головой.

– А ты знаешь, Евгений Платонович, что вокруг тебя бабочка летает? Не догадываешься, какая? Ну так я тебе объясню. Бабочкой в узких кругах, в которые тебе в самом скором времени придётся влиться, называют статью 88 УК РСФСР за операции с иностранной валютой. И предусматривает эта статья, Женя, от трёх лет и, внимание, до высшей меры.