Наяна на звук отреагировала. Дон снова её позвал.

— Ир, ты? — неуверенно произнесла девушка, снова задрожав.

— Нет, это я, Дон.

— Дон? — похоже, Наяна была изрядно озадачена.

— Тьфу ты, — Дон негромко выругался. — Это я, Амид, — снова попытался представиться он.

— Нет, это не ты, — уверенно и печально возразила Наяна.

— Ещё как я! — возмутился Дон. — Просто ты не узнаёшь меня, потому что темно. Иди на мой голос.

Наяна не пошевелилась, но Дон просиял, как будто она последовала его совету.

— Отлично, ещё немного, — ласково уговаривал он, — а теперь дай руку, я поведу тебя дальше.

Наяна медленно, с усилием подняла руку и потянулась вперёд. Дон снял перчатки и бросил их куда-то за спину, потом протянул руку в ответ. В последний момент он будто бы передумал и замер. Наяна неуверенно водила в воздухе пальцами, пытаясь нащупать опору. Дон глубоко вздохнул, помотал головой и быстрым рывком преодолел последние сантиметры. Его руки бережно обхватили ладонь Наяны. В следующее мгновенье Дон взвыл совсем как Наяна несколькими минутами ранее. Искра от неожиданности отшатнулась назад. Впрочем, не она одна.

— Кто-нибудь вообще понимает, что, химера подери, здесь происходит? — дрожащими губами прошептала Лина.

Никто не понимал. Даже Арн с сомнением покачал головой.

— Могу сказать только то, — проговорил Ренар, — что сейчас им очень страшно. Но, подозреваю, это вы и без меня поняли.

Дон приблизился к Наяне. Теперь левой рукой он держал её руку, а правой — голову, склонившись так, что их лбы соприкоснулись. Он непрестанно что-то шептал. Наяна сначала затрепыхалась, но Дон держал крепко и вскоре она замерла, успокоенная его шёпотом. Несмотря на весь ужас, это было завораживающее зрелище. Искре очень хотелось бы узнать, что говорил Дон, но его шёпот был слишком тих и невнятен.

— Не знаю, как вам, — кашлянул Маиран, привлекая всеобщее внимание, — но мне почему-то кажется, что мы здесь лишние. Помочь мы всё равно не можем, а вот потерять время на сон — вполне. Ависар, последишь за ними? — целительница кивнула. — И… — Маиран замялся, — Арн, это будет не слишком нагло с моей стороны, если я попрошу тебя посторожить?

— Конечно, я посторожу, — легко согласился Арн, — спите.

Все успели обустроить себе места и лечь, а Дон всё стоял, держа Наяну и шептал-шептал-шептал.

***

Ависар осторожно потрогала лоб и щёки Дона. Так и есть — жар. Неудивительно. Ависар понятия не имела, что именно он сделал, но это было что-то уму непостижимое. Она была готова поверить, что он использовал какую-либо светлую или тёмную магию, хотя и прекрасно знала, что нейтральным магам это недоступно. Да даже если без магии — легко ли несколько часов сидеть в неудобной позе, что-то шепча и улавливая малейшие изменения в застывшем лице Наяны? Впрочем, это безусловно помогло и теперь Наяна тихо-мирно спала, необычайно громко для себя посапывая. Как только Дон уснул, Ависар внимательно его осмотрела и обнаружила то, чего не заметила раньше — относительно свежую рану на левом плече. Кто-то явно промыл её и перевязал, но, похоже, не слишком своевременно. Авсар, конечно, сделала всё, что было в её силах, и к утру рана затянулась, но сделать что-либо с заразой, в неё уже попавшей, не представлялось возможным. Жар Дона Ависар решительно не нравился. «Завтра ни за что не позволю ему нести Наяну», — решительно подумала Ависар, — «ему бы вообще сейчас дома лежать, в тёплой постельке, а не по лесам шляться».

Ависар набрала воды в котелок, взяла тряпку и принялась обтирать руки и лицо Дона, чтобы унять жар. Подумав, намочила повязку на лбу — зачем класть на лоб мокрую тряпку, если тряпка там уже есть? Дон лежал тихо, пребывая где-то между сном и обмороком, лицо его в предрассветном сумраке было какого-то неприличного для живого человека оттенка. Вот только трупы холодные, а Дон был горячим. Ависар покрутила тряпку над головой, чтобы остудить её и продолжила водные процедуры. Обтирая лицо, она осторожно сдвинула повязку со лба. Разумеется, это было вовсе не обязательно, но Ависар давно терзало любопытство. Зачем Дон носит эту повязку? Почему так ею дорожит? В какой-то момент она решила, что это просто одна из многочисленных причуд Дона, но сегодня она увидела Ирлиша в точно такой же повязке, и, главное, Дон у него эту повязку отобрал и взял с собой. В высшей степени подозрительно. А ещё Дон игнорировал все вопросы на эту тему или, в лучшем случае, отшучивался. А теперь, вроде как, был повод под неё заглянуть, хотя и несколько надуманный.

Поколебавшись пару мгновений, Ависар сдвинула повязку и тут же зажала рот руками, чтобы не закричать. Лоб Дона пересекал большой, неровный и неприятный шрам, но напугало целительницу, конечно, не это. Гораздо хуже было то, что творилось с аурой, окружавшей голову огородника. В ней зияла даже не дыра, а самый настоящий провал. Это было даже хуже, чем отсутствие ауры на какой-нибудь части тела. Аура была, но здесь она не хотела выполнять свои исконные защитные функции, а, напротив, готова была пропустить что угодно вредное и разрушительное и отвергнуть целительное и доброжелательное. Врата Боли. Название, данное за то, что обладатели этого уродства не имели практически никакой возможности сопротивляться магии Ордена Страха. Прежде Ависар видела такое лишь однажды — на картинке в книге, которую нашла на дальней полке в библиотеке. Конечно, почти невозможно изобразить человеческую ауру на пергаменте, но теперь Ависар понимала, что рисунок был диво как хорош. Тогда она не поверила, что существуют целители, согласные сотворить с человеком такое. Однако существовали, и, видимо, по сей день. Кто-то ведь сделал это с Доном.

— Дура! — проворчал Дон, приходя в себя. Похоже, внезапно снятая повязка могла поднять его и из могилы. Он добавил ещё несколько очень крепких слов, но Ависар и не подумала обижаться — провинилась так провинилась, ничего не попишешь. — Ну кто тебя просил?

Он недовольно надвинул повязку обратно, на законное место, потом нашарил рядом котелок с водой и долго и жадно пил. Удивительно, но теперь, даже зная, что скрывается под повязкой, Ависар не видела в ауре Дона никаких существенных изъянов. «Магия Тайны», — решила целительница. Ависар поняла, что ещё немного — и она распутает этот клубок до конца, докопается до истины, но запретила себе думать об этом. Есть вещи, которые лучше не знать.

— Я ведь могу надеяться, что ты, как мой целитель, сохранишь это в тайне? — вполне серьёзно спросил Дон. Видимо, он слишком устал, чтобы прямо сейчас устранять непрошеного свидетеля.

— Разумеется, — только и смогла ответить Ависар. Ей бы и в голову не пришло кому-то от этом рассказывать.

Дон удовлетворённо хмыкнул, натянул на голову капюшон, закутался в плащ и снова уснул.

Ависар вздрогнула от неожиданности, когда на плечо ей легла рука. Это оказался Арн, до сих пор сидевший где-то на краю площадки и вглядывавшийся в темноту.

— Иди, поспи, — предложил он, — я за ними присмотрю.

Ависар вдруг почувствовала, что очень устала. Да и находиться рядом с Доном ей сейчас было невыносимо. Она кивнула, отдала Арну тряпку и ушла спать. До восхода солнца оставался час-другой. Выспаться, конечно, не выйдет, но немного вздремнуть можно. Ависар затрясло — скорее от пережитого ужаса, чем от холода, ведь ночь была тёплой. Долго не раздумывая, целительница легла рядом с Маираном. Тот, не просыпаясь, прикрыл её краем своего одеяла. Рядом с Маираном было тепло, уютно и привычно, как в те далёкие времена, когда они впервые отправились в Путь. Тогда всё было просто и понятно и казалось, что Маиран сможет защитить её от всего плохого, что есть в этом мире. Ависар уткнулась лицом в спину Маирану и почти тут же провалилась в тяжёлую дрёму, полную не самых приятных видений.

***

Дона преследовали кошмары — липкие, как болезненный пот, навязчивые как какая-нибудь дурацкая песенка из тех, что застревают в голове на целые недели, мучительные, как головная боль. То он убегал от Ирлиша по бесконечному лабиринту улочек Лиркона, а ноги не слушались. То, забегая в подвал в поисках укрытия, оказывался в до боли знакомой комнатушке, увешанной зловещего вида инструментами. Тогда человек в сиреневом медленно поворачивался от жаровни, сжимая в руках нож, увиденный Доном лишь однажды, но впечатавшийся в память не хуже, чем клеймо впечатывается в кожу. Не в силах убежать, Дон вроде бы просыпался от собственного крика, проклиная Ависар за то, что разбередила старые воспоминания и вновь оказывался на улицах — на этот раз на улицах Ре-Дон-Гона. И убегал от Ирлиша, но почему-то вместе с Ирлишем. То ли Ирлишей в этом сне было два, то ли, может быть, один, только разный. Дон бежал изо всех сил, но убежать не мог, а дорогу преграждали другие знакомые лица из кошмарных воспоминаний — страхолюд с печальным лицом смиренного монаха, человек с добродушной улыбкой, но холодными, жгучими глазами. Дон пытался отмахнуться от них и в руки ему падал отрубленный мизинец Ирлиша. Из пальца текла кровь — больше, чем могло бы поместиться в целом человеке и Дон захлёбывался в этой крови, не в силах выплыть, и натыкался на руку Наяны, хватался за неё, но она, вместо того, чтобы спасти, тянула его на дно. Дон пытался проснуться и оказывался лицом к лицу со всклокоченным рыжеволосым убивцем с безумным взглядом. Тогда, несколько лет назад, Дон сдался — и остался жив. Но сейчас он не мог ни пошевелиться, ни заговорить — лишь стоять и чувствовать, как утекает Жизнь и смотреть, как лицо рыжеволосого расплывается в довольной ухмылке. В глазах темнело и вот Дон опять в каком-то полутёмном помещении, связан по рукам и ногам и толстяк в чёрном изучает его с холодным интересом. Ленивым движением он срывает с головы Дона повязку — и торжествующе улыбается. Волна ужаса накрывает всё существо Дона. Где-то вне зоны его видимости щёлкают огромные ножницы, должно быть, кромсают повязку на части, а вместе с ней и надежду на благополучное завершение дела.