В один из таких моментов, когда у меня уже закрывались глаза, а Даар поглощал холодный печёночный пирог, у нас и зашёл разговор о соседствующих королевствах.

— А бывают люди с даром? — осторожно спросила я, надеясь, что он не догадается о скрытом смысле этого вопроса.

— Бывают конечно. А что?

— Да просто… задумалась. В том мире, откуда я пришла, вообще нет такого понятия как нити силы. Если только физической силы, — я усмехнулась. — И даже мой голос там не имел никаких эффектов на окружающих.

— Серьёзно? — он поднял на меня удивлённый взгляд.

— Серьёзно.

— А язык? — он с интересом повернулся ко мне, чуть не забыв про свой пирог. — Ты когда сюда явилась, понимала что-нибудь?

Я рассмеялась и покачала головой:

— Ничего не понимала! Санта со мной возилась, как с маленьким ребёнком, учителей кучу наняли, они со мной круглые сутки нянчились, как с младенцем, по десять раз называя один и тот же предмет. Но мне доводилось изучать иностранные языки, поэтому дело пошло довольно бодро, и через год я уже вполне сносно могла говорить и писать.

— Любопытно, — улыбнулся Даар, но прежде чем он задал очередной вопрос, я напомнила его о своём:

— И всё же, что у вас с даром у людей? Кеннан не особенно рассказывал мне об этом. Как-то… разговор не заходил. Я знаю только о том, что их довольно мало.

— Мало, — кивнул Даар задумчиво. — Куда меньше, чем могло бы быть.

— Почему? — не унималась я.

Он прожевал кусок пирога, глядя в стену перед собой. Хозяйка таверны задремала на стуле в сторонке, а кроме неё никого в столь ранний час и не было.

— Не так давно, всего лет пятьдесят назад Намина-Рилу была единым государством, — начал он, но я тут же с интересом подалась к нему:

— Намина-Рилу? Постой-ка… это как? Намина-Ри и Намина-Лу в одном?

Даар кивнул:

— На древнем наречии Намина значит “великое королевство”, а “Рилу” — людей и драконов.

Я вскинула брови:

— Так вы разделились на королевство людей и королевство драконов?

— Впервые встречаю такую смекалистую девушку, — искренне удивился дракон и с одобрением покивал: — Да, именно так. Люди оказались не согласны с тем, что драконы взяли власть над страной и не пропускали в управление людей. Подняли бунт. Бунт перерос в длительную кровавую войну, которая разделила королевство на два. Люди отдельно, драконы — отдельно.

— Но ведь в Ри подавляющее большинство населения — это люди, — непонимающе нахмурилась я.

Даар втянул в себя воздух и, выдохнув, засунул в рот большой кусок печёночного пирога, словно взяв паузу для того, чтобы собраться с мыслями.

— Люди делятся на тех, у кого есть дар, и у кого его нет. По большому счёту столкновение в тридцатилетней войне было как раз между драконами и носителями дара, которые претендовали на те же позиции в политике. Поэтому разделение произошло именно по этому признаку. А простые люди, которые не имели притязаний на какую-то важность, по большому счёту просто остались на своих местах, там где жили их родители, и родители родителей и…

— Выходит, люди с даром были выселены на ту сторону степи?

Даар рассмеялся:

— Некоторые драконы сказали бы тебе, что это их выселили на эту сторону степи! Просто так сложилось, что людей оказалось больше там, а драконов — здесь. Со временем воцарился мир, и так мы сосуществуем по-соседству, позволяя кочевникам пробегать по степям между нами.

— Разве не лучше бы было объединиться против кочевников? — удивилась я. — Выстроить общую линию обороны и не позволять им использовать наши границы в качестве кочевого коридора?

— Это было бы слишком хорошо, — усмехнулся Даар. — Хотя между нами сейчас мир, по большому счёту всё равно каждый сам за себя. Лу обороняют своё королевство, Ри — своё. И каждый надеется, что второй так пострадает от очередного набега, что побежит за помощью к соседу.

— Но ведь так никто не сможет победить, — я покачала головой. — Никто не останется в выигрыше! Объединив силы, мы станем такой мощью, что сможем отбить не только кочевников, но и привлечь к себе других соседей!

— Это слишком сложно, — проговорил Даар, прожёвывая очередной кусок. — И слишком утопично. Как взрослые люди, мы должны смотреть на вещи трезво.

— Что ты имеешь в виду? — я повела головой, почувствовав в его голосе перемену настроения.

— То, — вздохнул он, — что нам пора в путь.

Я хлопнул по столу, заставив тавернщицу вздрогнуть, поморгать непонимающе и, с трудом сообразив, что происходит, поспешить в нашу сторону.

— До Самаруно осталась всего пара часов пути, — проговорил дракон. — И если мы не найдём твоего Раиля в первые сутки, то следующим утром отправимся в море.

— Хорошо, — кивнула я, внутренне подобравшись. — Я отыщу его за сутки.

Кеннан

Снова эта белая комната. Снова звуки приглушённые, отдалённые, я с трудом пробиваюсь сквозь эту пелену, пытаясь хоть отдалённо наладить контакт с реальностью.

Бесполезно. Словно смотрю сквозь мутное стекло. Машинально ем. Тело послушно отрезает кусочек, пережёвывает его, глотает. Послушно выпивает воду из бокала.

И эта. Эта рядом. Ничего не понимаю. Где я? Кто она? Что происходит?

— Будешь хорошо себя вести, впущу гостей, — произнесла она ласково, нежно. И провела ладонью по моей ноге.

Приятно.

Но… не оставляет чувство, будто я что-то забыл.

Встав из-за стола, я машинально сделал шаг в сторону своего кабинета, хоть и не понимал, зачем. Надо. Так надо: после завтрака час читать или писать, потом тренировка на свежем воздухе, а после — гости.

Гости. Она обещала, что если я буду хорошо себя вести, то будут гости.

Я хороший мальчик. Послушный.

— Точно будут гости? — спросил я, глядя на неё.

Она улыбнулась, и мои губы тоже невольно расползлись в улыбке. Кривоватой, должно быть. Кажется, я разучился улыбаться. И добавил:

— Мама, мне тебя не хватало.

— Не надо меня так называть, — она погладила меня по щеке, и я прикрыл глаза, наслаждаясь этой нежностью. — Зови меня Леона. Ле-о-на. Хорошо?

— Хорошо, мама.

— Хорошо, Леона.

— Хорошо, Леона, — повторил я. — Кто к нам сегодня придёт?

— Придёт Марек. И его жена. Ты помнишь Санту?

Я кивнул. Лицо этой строгой драконицы предстало перед мысленным взором, но смутно.

— А Даар? — спросил я, нахмурившись. — Даар придёт?

— Нет, он улетел далеко-далеко и больше не вернётся.

— Это хорошо, — кивнул я. — Даар меня обижает.

— Знаю, но больше этого не повторится. Итак, что хорошие мальчики делают после завтрака?

— После завтрака надо идти в кабинет, — проговорил я и с удовольствием отметил её одобрительную улыбку.

— Вот и прекрасно, — она похлопала меня по плечу. — Ступай.

И я пошёл. Через коридор под лестницей в небольшую комнату с большим окном. Распахнул шторы и одну из створок, впуская внутрь солнце и свежий воздух. Сел за стол. Слева лежали три книги с закладками. Справа — желтоватая гербовая бумага для писем. Чуть в стороне — чернильный прибор с заранее подготовленным к работе пером.

Немного подумав, я открыл средний ящик, нащупал на дне верхнего замочек и, щёлкнув им, аккуратно вынул из открывшейся ниши старую потрёпанную тетрадь. Положил перед собой на стол. Провёл по ней кончиками пальцев, ощущая под ними выбитый в кожаной обложке силуэт. Потом открыл первую страницу. Вторую. Пролистнул до конца. Посмотрел на число последней записи и поднял взгляд туда, где рядом с чернильным прибором расположился календарь. Оторвал страницу. Сравнил число с тем, что фигурировало на последней исписанной странице и нахмурился: прошло без малого три года.

Наконец, обмакнул перо в чернила и, стряхнув лишнее, принялся выводить:

“Не понимаю, что со мной происходит, будто нахожусь вне времени и пространства. Вспоминаю события, только читая о них в дневнике или когда близкие рассказывают мне о них. Но каждый раз, когда Леона рассказывает мне о чём-то, я едва вспоминаю, как в детстве, когда представлял себе героев мифов и легенд.